Читаем без скачивания Похитители сутей - Владимир Савченко

Но когда девица Изабелла Нетель, наперсница и служанка, взятая с площади, со смешком рассказала, что около злачных мест слоняется какой-то пожилой придурок в сопровождении парня, только что не облизывается, глядя на девиц, а когда те ему предлагают, гнусавит: “Спасибо я уже заимел!” или “Спасибо, я уже получил!”— НООС почувствовал холод внутри. Не от чувства долга и ответственности, а от простой вины и страха. Он вспомнил, что находится на чужой планете, в чужом теле (кое по миновании срока аренды придется вернуть), прибыл по заданию государственной важности… а чего достиг? Ведь, в сущности, промежуточным, второстепенным делом был выход на связь с агентом Галактического управления БХС, главной же целью остается поиск Характера МПШ. И как-то так получилось, что второстепенная цель увлекла, обросла подробностями, заслонила главную. Разнежился! Галактический агент вникнет, поймет — и вернет его как несправившегося на Суперграндию. А там — о, там с ним сделают то, что он делал с провалившимися или злоупотребившими доверием агентами. Сделают с особым удовольствием. Об этом жутко было и думать.

Таким образом, когда усталые, разочарованные Мегре и Вася, прекратив поиск, направлялись к “Балчугу”, где комиссару был заказан номер, из соседней “Кассиопеи” выбежала и двинулась наперерез им пышная блондинка в голубом, под цвет глаз, халатике с разрезами и в малиновых сапожках. В десяти шагах она перешла с бега на четкий шаг, остановилась на уставной дистанции от комиссара, щелкнула каблучками, опустила руки по разрезам и хрипловатым контральто произнесла заветную фразу.

— Ага, — довольно вздохнул Порфирий Петрович, сказав отзыв, — наконец-то! Значит, вы и есть НООС, представитель потерпевшей стороны. Ну, и как успехи?

— Докладываю, эксцеленц. — Блондинка все так же держала руки по разрезам. — За время нахождения в пси-порту в порядке поиска, изучения обстановки и налаживания связей обслужено девяносто восемь мужчин: на время — шестьдесят один, на ночь — тридцать семь. Вырученные деньги за вычетом необходимых расходов положены в Ияопланетбанк на счет Могучего Пожизненного Шефа, тик-так, тик-так, ура, кукареку! — Она вздернула подбородок с ямочкой, сжала губы.

Мегре и Долгопол тоже стояли навытяжку. Оба ждали, что НООС сообщит им по делу. Но продолжения не последовало.

— Как, — сказал комиссар, — это все? Но… неужели столь обширная клиен… пардон, агентура не вывела вас на след?

— Никак нет, эксцеленц! Собранные сведения недостаточны, необходимо продолжать работу. Надеюсь на вашу помощь и проницательность, эксцеленц!

— Вольно, — произнес комиссар. — Приблизьтесь. Как же тебя зовут, милочка? — Он взял подошедшую блондинку за подбородок.

— Лили, мсье. — Ее глаза кокетливо просияли. — Всегда к вашим услугам, мсье!

Не было в истории Кимерсвильского ОБХС более странного совещания, чем то, которое состоялось на следующий вечер. Не только по составу участников: два землянина — Звездарик и Вася, марсианин Виа-Скрип, суперграндец НООС и галактический агент неопределенного происхождения, но и по месту: в номере-люкс красотки Лили. Семен Семенович решил прикинуть, насколько апартаменты мадам подойдут для сбора информации от ее клиентов — путем подслушивания и съемки.

Дорогие ковры в темно-красных узорах на полу в гостиной (гостям пришлось переобуться в предложенные хозяйкой комнатные туфли), овальные зеркала в бронзовых рамах, скрытое в стенах тепло-желтое освещение, которое молодило всех, шкаф-бар с обилием напитков. Через раскрытые двери спальни был виден туалетный столик, сплошь уставленный парфюмерией, и главный предмет — широкое ложе, оформленное под носовую часть старинного парусника, ковчег любви, обитый розовым шелком. Сама хозяйка, подвитая и надушенная, была в вечерней спецодежде — стеганом халатике телесного цвета с кружевной оторочкой; он то и дело распахивался, показывая то край короткой' рубашки, то вырез вверху, такой головокружительно глубокий, что взглянувшего тянуло туда, как в пропасть. Словом, обстановка была крайне неофициальная.

Мегре благодушествовал в глубоком кресле, попыхивал трубкой. Витольд Адамович рассматривал бар. Вася Долгопол был несколько не в себе, сидел на стуле, подобрав ноги, а когда Лили проходила близ него, обдавая душистым теплом, весь внутренне сжимался. Хозяйка хлопотала: приготовила кофе, разлила его по золоченым чашечкам, выставила к нему початую бутылку коньяку “Наполеон”, рюмочки. Витольд — как ни грозил ему взглядом начотдела — налил себе до краев.

Один Семен Семенович пытался направить ход совещания. Узнав о похождениях НООСа, он кипел от возмущения и хотел ясности.

— Так как же это все-таки получилось, — вопрошал он, наклоняясь вперед и багровея лицом и лысиной, — уважаемый… уважаемая? — не знаю, как вас теперь и величать, что более чем за месяц пребывания у нас в Кимерсвиле инкогнито… и не просто пребывания, а довольно, кхе-гм, бурной деятельности, — вы ни на шаг не приблизились к решению задачи, ради которой прибыли? Главное дело, вращались-то вы среди того злачного люда, который почти наверное к пси-махинациям причастен. Как же так? Извините, но у нас в подобных случаях ставят вопрос о служебном несоответствии.

Говоря это, Звездарик поглядывал на Мегре, искал у него поддержки.

Не по душе пришлась НООСу его речь. Настолько не по душе, что сквозь очаровательный облик Лили на минуту проглянуло что-то беспощадно жестокое, сухое и даже, как показалось Васе, крючконосое; сам голос изменился.

— Совершенно не по рангу вам, агент без номера, ставить мне такие вопросы! Что же до несоответствия, то свое вы давно доказали: это при вашем попустительстве… и по вашей вине! —: совершаются хищения сутей. Да за одно это вас!.. Вы думаете, если я здесь такая… общедоступная, — голос снова изменился, стал слезливым, — так вы можете себе все позволять! Слабую женщину… даже у нее в гостях…— она всхлипнула. — Только один… единственный среди всех, безмерно мощный и бесконечно мудрый, наш Могучий Пожизненный Шеф, тик-так, тик-так, ура, кукареку! — голос Лили сделался стальным, она вздернула подбородок, лязгнув челюстями. — Только он вправе потребовать от меня отчет. И я ему его дам. Он поймет!.. — и опять в голосе слеза и надрыв.

В ней будто боролись две личности. “Занятно!”— подумал Витольд Адамович, допивая коньяк.

Во время речи Лили тоже поглядывала на Мегре, ожидая, что он примет ее сторону. Тот слушал, все понимал и молчал. Он сочувствовал Звездарику, но не осуждал и НООСа. Комиссар понимал его-ее, может быть, даже лучше, чем суперграндец сам себя в данной ситуации. Вся загвоздка была в теле — в этом хлипком, полужидком, меняющемся и самое главное — очень чувствительном ко внешним и внутренним раздражениям белковом теле. Большую часть ощущений его информационная (нервная) система превращает из простых сигналов о мире и своем состоянии в приятные и неприятные, в “удовольствия” и “неудобства”… и так вплоть до “выгод” и “потерь”, “побед” и “поражений”, “счастья” и “горя”. В известной мере такие искажения объективного свойственны и другим существам, в небелковых телах, но здесь они доведены до такой крайней степени, что странно не то, что Лили-НООС свихнулась с пути, а что все земляне не свихиваются. Ведь “приятное”— то, чего хочется побольше, а “неприятного”— поменьше. За громким возмущением Звездарика и тихим, но вполне ощутимым Васи Луковича — многовековой опыт разумной жизни в таких телах, породивший моральные нормы, умение сдерживать себя “во страстех”. Но у НООСа ничего этого нет. Вот и… “Кстати, — думал Порфирий Петрович, — а каковы эти ее. Лили, удовольствия, что, предлагая их, она идет нарасхват? Неужели сильнее моих?”