Читаем без скачивания Ниже ада - Андрей Гребенщиков

Ко всеобщему разочарованию, извлечь что-то либо ценное из «грузовой дрезины», как ее именовал Иван, не удалось. Жутко интересно, загадочно, но… И если Константин давно привык к тому, что любопытство исследователя чаще всего остается неудовлетворенным, то его товарищи все никак не могли смириться с неразрешимостью загадки.

Однако через двести метров пути загадок еще и прибавилось. На этот раз они натолкнулись на лежащий на боку армейский грузовик «Урал» с тем же грузом пустых ящиков, рассыпанных вокруг. Однако самым интригующим открытием стал найденный неподалеку страшно изувеченный «КАМАЗ». Он уткнулся в землю сплющенной, вскрытой как консервная банка кабиной, а в метрах тридцати от него на деревьях полулежал-полувисел вырванный с мясом искореженный кузов вместе с задней осью. Кроме чудовищного состояния последнего грузовика, его отличал еще один признак: у КАМАЗа оставался водитель — скелет в лохмотьях странного защитного костюма неизвестной марки.

Живчик забрался внутрь, покопался в кабине, ничуть не смущаясь своих сомнительных действий, и, выскользнув из объятий мертвой, ощетинившейся острым металлом кабины, высыпал изъятые трофеи прямо под ноги друзьям: прямоугольные автоматные обоймы, совершенно не похожие на изогнутые рожки «калашей», изящного вида пистолет, названный Живчиком «Береттой», и сумку-планшет с огромной дыркой посредине. Последняя, видимо, и была для Федотова величайшим сокровищем: он осторожно раскрыл ее и трясущимися руками попытался извлекать содержимое, однако бумага, нещадно потрепанная временем и агрессивной средой, крошилась и рассыпалась в пыль прямо на его пальцах.

Пока Костик тщетно мучился с документами, Иван спросил у него про жетон мертвеца. Тот лишь развел руками: «Видимо, кто-то раньше сорвал…» и погрузился в изучение документов. Настала тишина, пока Живчик что-то не закричал, не вскочил как ужаленный и не затрясся всем телом.

Друзья бросились к нему. Некоторое время Константин не мог вымолвить ни слова, лишь стоял, держась за голову, и мерно покачивался из стороны в сторону. Мальгин видел эту позу раньше и про себя называл ее «Федотов в глубоких думах». Тот действительно не обращал на Свету и Ивана никакого внимания, будто полностью погрузившись в собственные мысли. Наконец мыслитель вышел из столбняка и вялым жестом руки указал на лежащую на земле планшетку. Она была вскрыта снаружи — видимо, Живчик, отчаявшись достать бумаги, аккуратно срезал внешнюю сторону сумки таким образом, чтобы верхний листок внутри планшетки не пострадал. Ребята дружно склонились над «сокровищем», приведшим товарища в предкоматозное состояние, однако разобрать смогли лишь несколько слов: «Всему личному со…» сверху и «…ат Мое…» в самом низу.

Разочарованный Иван покрутил указательным пальцем у виска: «Совсем Костик шизанулся на своих древностях». Света выглядела не менее обескураженной — чему там было так удивляться? Однако Федотов тут же напустился на них:

— Вы ничего не понимаете. Читайте конец, внимательно!

— «… ат Мое…», — послушно прочитала Света. — И что из этого?

— Как что?! Это же подпись!

Иван честно признался себе, что боится друга в состоянии крайнего возбуждения, ведь еще утром этого дня (неужели это было всего несколько часов назад?!) имел несчастье пасть жертвой гнева фанатичного «историка» Живчика. Потому он благоразумно предпочел в дискуссию не вступать. Зато наивная Света, не ведающая о запальчивом характере Федотова, задала «роковой вопрос»:

— Ну и что?

— Как что?!! Глазами надо смотреть и думать при этом головой!!! Она не только для ношения противогаза дана!

А вот дальнейший поворот событий дозорный не мог предугадать никак.

Маленький гном, облаченный в нелепый мешковатый радкостюм, залепил наглому гиганту крохотным кулачком прямо в левый окуляр, да так, что «Голиаф» закачался и, не удержав равновесие, комично плюхнулся на пятую точку.

В первый момент Ваня испугался, что разъяренный Федотов бросится на обидчицу, но тот продолжал сидеть на земле, ошалело потряхивая буйной головой и даже не делая попытки подняться. И тогда Мальгин расхохотался над поверженным умником. И через этот истеричный хохот выходило все недоброе, что копилось с момента подъема на поверхность: раздражение на Живчика, ревность к Свете, злость на самого себя, ненависть к верхнему миру…

Просмеявшись от души, Иван с легким сердцем подошел к другу и помог тому подняться. Под толстым слоем резины трудно разглядеть чужие эмоции, однако в напряженной позе, в которой застыл Костя, в его скупых движениях, чувствовалось колебание и внутренняя борьба. Наконец он принял решение и, приблизившись к амазонке, что-то сказал, дождавшись ответа, манерно поцеловал ей руку. Выглядело это, как прикосновение противогаза к перчатке, и, поскольку в таком поцелуе начисто отсутствовала романтика, сцену примирения Мальгин воспринял спокойно, даже с некоторой долей довольства. Мол, смотрите, какая у меня боевая невеста!

Глядя на примирившихся товарищей, он понял еще одну важную вещь, из-за которой никогда не сможет полюбить или хотя бы принять поверхность. «Здесь нет и, наверное, никогда не будет живых лиц, только застывшие маски, лишенные эмоций, красоты и смысла. Это наказание, навязанная мутация — хочешь наверх, откажись от себя, от всего человеческого… Сотри свой лик до серой однообразной массы с парой толстых окуляров, притупляющих твое зрения, заткни уши и рот, забудь о дыхании и обонянии… Ты не можешь ни к чему прикоснуться — осязание заканчивается там, где начинаются невообразимо толстые, грубые перчатки, лишающие тебя малейшей чувствительности… Мир уродов… А мне хочется видеть изумрудно-зеленые глаза Светы и вьющиеся, длинные локоны, слышать ее смех, раз за разом повторять невообразимо красивое имя, вдыхать запах ее нежной кожи и касаться этой шелковистой кожи…»

— Ванечка, хватит рефлексию разводить, нам пора, — приглушенный голос Светланы заставил очнуться от философских рассуждений и позвал в дорогу.

«Пусть будет по-твоему, моя будущая невеста. Когда мы вернемся домой, места сомнениям не останется». Иван улыбнулся собственным мыслям и зашагал вслед любимой девушке.

Далеко идти не пришлось. Живчик, начавший было объяснять, что за таинственный «… ат Мое…» чуть не привел к драке, запнулся на полуслове, когда группа поднялась на высокий холм и оказалась на краю… котлована. Вершины у холма не было — обнаженная, лишенная растительности земля резко уходила из-под ног и ниспадала вниз на многометровую глубину, в рукотворный ров, изрытый бесчисленными воронками взрывов. Зрелище было удивительным, обескураживающим и отвратительным одновременно — будто в песочнице для малышей порезвился злобный великан, вырывший посреди аккуратного ребячьего «оазиса» огромную, безобразную яму.

Вместо очевидного вопроса, Света сильно дернула замершего Живчика за рукав, мол, господин умник, что это?! Тот в ответ лишь комично почесал голову: «Кто бы знал?..» Наблюдая эту пантомиму на краю пропасти, Иван вспомнил про ящики с грозными надписями, что в обилии валялись вокруг найденных грузовиков:

— Ребят, а ведь в дрезинах была взрывчатка! Это с помощью нее здесь все разворотили!

«Мимы» на миг задумались, сопоставляя факты, после чего малый мим обрадовано закивал: «Молодец, Ванька, соображаешь», второй же соглашаться не спешил:

— Не совсем так.

«Ну что ты за человек такой, Костик! Нет, чтоб признать — в кои-то веки кто-то оказался догадливей занудного всезнайки», — мысленно проворчал Иван.

— Не совсем так, — медленно повторил Федотов. — В машинах, без сомнения, был тротил или что-то в этом роде. Однако грузовики брошены много лет назад, это видно невооруженным взглядом. А земля в котловане свежая. Руку даю на отсечение, взрывали совсем недавно.

Мальгин коротко выругался — обилие нераскрытых тайн начинало бесить.

— А что же тогда подрывали тротилом из дрезин?!

— Все ответы там. — Живчик указывал рукой на непонятное темное пятно на дне котлована. — Я думаю, мы нашли, что искали. Саркофаг. И он распечатан.

Глава 6

ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР

— Что это? — спросила Света, когда группа спустилась на дно рукотворной пропасти. Она указывала в сторону огромного, бесформенного куска железа, плотно впечатанного в землю.

— Мне кажется, когда-то это было гермоворотами, — не сразу ответил задумчивый Живчик.

Девушка догадалась первой:

— Неужели здесь была станция метро?!

— Сомневаюсь… Ни на одной из карт, а их я повидал немало, нет даже намека на «незадокументированные» станции. Сюда не ведет ни один тоннель — их я тоже исползал великое множество…

— Тогда что же такое этот твой «Саркофаг»? — спросил Ваня. — Что еще за древнее зло?!