Читаем без скачивания Драконы моря - Андрей Посняков

Вот же черт, угораздило! Какие-нибудь ваххабиты… Хотя где же тогда все эти намазы, молитвы? Нету. Значит, не мусульмане. Тогда кто? Какая-то особая секта, вроде последователей Муна или сайентологов, поклонников Рона Хаббарда? Сначала, значит, людей похищают, держат вот здесь, вдали от цивилизации, охмуряют… Потом — оп! — переписывай на них все свое непосильным трудом нажитое имущество!

Да, скорее всего — так оно и есть. Хотя опять же, какое имущество может быть у этого оборванца Ингульфа? Или у того же коренастого? Да никакого, кроме, пожалуй, вшей! Ну, их, конечно, можно использовать в работе (не вшей — нищих невольников). А вот его, Александра Иваныча Петрова, как явного европейца, уж точно примутся охмурять. И раз уж это секта, побег может оказаться не таким уж и простым делом, здесь уж точно никому нельзя доверять. Разве что Ингульфу. Так с ним и не пообщаться толком, лишь только жестами.

Они прошли через весь двор к дальней стене, прямо под которой уходил в бетонную трубу неширокий ручей. Рядом, под небольшим навесом от солнца, располагалась кузница, точно такая же, как и на рынке. Горн, наковальня, мехи, кузнец — дюжий дядька. Он тоже оказался умельцем, расковал пленников буквально за пару минут. Только цепи звякнули, спадая, и вот уже, по мановению руки старика, словно бы ниоткуда возникли вдруг трое охранников. По пояс голые, поджарые, двое — с копьями, у третьего же был лук и стрелы!

Старик произнес целую речь, время от времени грозно вращая глазами. Говорил он, похоже, по-испански, точнее, на том же самом языке, на котором с Сашей пытался общаться Ингульф. Парень, да и Миршак, коренастый, прекрасно все поняли и даже переглянулись, однако старец на том не успокоился, а, повернувшись, что-то быстро сказал лучнику. Тот кивнул, вмиг стащил с плеча лук, проворно накладывая на тетиву стрелу… Оп! Сбитое с яблони яблоко в полсотне шагов от кузницы покатилось по песчаной дорожке. Саша усмехнулся: мораль нехитрая. Попытаетесь, мол, бежать или чего другое дурное удумаете — сами видите, что потом с вами будет. Даже не потом, тотчас же! Так что лучше не выпендривайтесь, парни…

Глядя на все это, Александр вдруг до глубины души осознал, что его здесь могут убить! Вот так, походя, запросто, подстрелить из лука, словно какого-нибудь зайца. Или зарезать. Или еще как-нибудь. Все эти мысли еще больше укрепили молодого человека в его решимости бежать отсюда как можно быстрее. Только действовать нужно было очень и очень осторожно.

— Лабор!

Они вернулись к коровнику (или казарме), старик с усмешкой кивнул на лопаты, деревянные, лишь обитые узенькой железной полоской.

Саша не сдержал ухмылки. Все понятно: жрать сейчас не дадут, а вот работать — это пожалуйста!

Взяв лопаты, все трое, под руководством старика и бдительным присмотром охранников, направились к окружающей виллу стене, которую как раз ремонтировали, точнее, перестраивали, делая массивнее и выше. Какие-то грязные голые люди делали кирпичи: месили ногами глину смешивали пополам с мелко нарубленным тростником, набивали квадратные формы, переворачивали — оп! — и готовому кирпичику оставалось лишь сушиться на солнышке. А потом — в стену его, в стену!

«Ишь, сволочи», — неприязненно подумал Александр про хозяев. Видать, хотели получше отгородиться от нескромных взглядов. Журналистов на них нагнать! Такого понапишут — мало не покажется!

До вечера работали практически не разгибаясь. Особенно после того, как кто-то из местных рабов получил вдосталь плетей от дюжего надсмотрщика. Кровавые рубцы разорвали бедняге кожу. Но это весьма способствовало повышению производительности труда. Что может быть нагляднее подобного примера? Хотите испробовать плеточку на своих плечах? Ну его к черту лучше уж месить как следует глину. Работать добросовестно, чтоб не было никаких претензий. Пока.

Саша трудился в паре с Ингульфом, и к вечеру они так насобачились, что выдали полторы нормы, вызвав скупую похвалу явившегося проверить работу старика и злобные взгляды остальных работяг, которым тут же влепили по паре «горячих».

— Да-а, — грустно покачал головой Саша, — А мы тут, Ингульф, теперь, похоже, в штрейкбрейхерах. Как бы нам ночью темную не устроили!

Позже, у барака, при свете факелов, перед тем как разлить по грязным мискам похлебку провели перекличку Старик даже записал новых рабов (да-да, рабов, кого же еще-то?), ну уж, конечно, не в записную книжку, не в органайзер — в свиток, даже не бумажный, а… папирусный, что ли? Записал тростниковым пером!

Саша с презрением сплюнул: вот же уроды, даже в мелочах выпендриваются, сектанты хреновы! Неужели нельзя было шариковую ручку найти или карандаш?

Низкое черное небо переливалось звездами. Впрочем, любоваться ими долго не пришлось: после скудного ужина работников тотчас же загнали в барак — темный и грязный. Всего туда набилось человек тридцать, наверное, исключая, может быть, домашнюю прислугу.

Напрасно Александр опасался темной! Навкалывавшиеся за день невольники, словно подкошенные, валились на пол, на охапки гнилой соломы. Судя по всему, каких-либо постоянных мест здесь ни у кого не имелось. Все сразу засыпали: кто-то храпел, кто- то стонал, кто-то метался во сне.

Саша тоже почувствовал вдруг навалившуюся усталость, тяжелую, отупляющую, неимоверную. И как он ее раньше-то терпел? Казалось, простая работенка — меси себе глину да выделывай кирпичи, технология со времен Древнего Египта не изменилась. Ан нет, вот когда руки почувствовали-то. И не пошевелить, как и ногами. А спина-то, спина… Словно чертей катал!

Ингульф, слышно было, уснул. Но тоже стонал, и дыхание его было тяжелым.

Буквально на третий день, ближе к вечеру, Александр увидал вышку. То ли сотовая связь, то ли одна из опор высоковольтной линии — других просто могло быть не видно на склонах холма, а эта горделиво высилась на самой вершине. Наверняка оттуда можно было даже увидеть море, не так уж оно тут и далеко, километров пять, вряд ли больше.

Молодой человек как раз работал один — укреплял каркас возводимой стены бревнами, утрамбовывал. До башни было с полкилометра по открытой местности, особо никто за пленником не следил, как раз сейчас можно было попытаться рвануть… Хотя бы посмотреть, что там. Если высоковольтная линия, то куда ведет? Может быть, буквально там, за холмом — порт? Если же вышка сотовой связи, тогда можно будет оставить записку ремонтникам, чтобы срочно сообщили в полицию. Должен же ведь хоть кто-то время от времени обслуживать антенну.

Да-да, именно так, добраться туда, оставить записку и быстро-быстро вернуться. Если убежать, его ведь будут ловить, искать, и кто знает, может быть, жители окрестных селений тоже сектанты? Или, скорее, заинтересованы в поимке беглецов, скажем, за определенное вознаграждение. Все может быть, рисковать не стоит. А записка… Даже если она и попадется на глаза тому кому не нужно, так ведь он, Александр, на ней автографа не оставит. Пойди пойми, кто написал.

Молодой человек специально затянул работу, рискуя получить плетей, и надсмотрщик недовольно ворчал уже, а старик, что наблюдал тут за всеми, — звали его Василии — даже что-то сказал Саше строгим, не сулящим ничего хорошего тоном. Ну, что поделать? Надо же было хоть как-то затянуть работу: очень уж хотелось, чтобы завтра поставили именно сюда. И поставили!

С запиской Александр вопрос решил: подобрал обломок меловой плиты, а написать можно было на чем угодно. С утра, стиснув зубы, взялся за работу, вкалывал без дураков, так что Василии, подойдя, покровительственно похлопал его по плечу и что-то сказал другим рабам, видимо, ставил в пример. Это явно не прибавило любви остальных невольников к Саше.

Надсмотрщик, в общем-то, не особо за ним и наблюдал — куда тут бежать-то? Сразу можно было заметить с башни. Потому-то молодой человек и решил ни в коем случае не бежать, шествовать не спеша, спокойно.

Улучил момент, осмотрелся. Ага! Широкая спина надсмотрщика виднелась на другом конце двора. Часовой на вышке тоже отвернулся.

Наклонившись, Александр подобрал какую-то жердину или кол, положил на плечо и самой деловитой походкой зашагал к вышке. Шел не оборачиваясь — ах, знал бы кто, каких трудов стоило не перейти на бег! А Саша еще иногда и останавливался нарочно, делал вид, будто что-то рассматривал под ногами. Пару раз не удержался, скосил глаза на часового — не выстрелил бы! Нет, похоже, тот ничего не заподозрил.

Песчаные склоны холма были покрыты какими-то колючками и низенькими буровато-зелеными кустиками, при всем желании не спрячешься и далеко не убежишь — все равно кто-нибудь да заметит. Потому, видно, и не следили, хватало других забот.

Неспешно продвигаясь к вершине холма, молодой человек невольно ежился, в любую секунду ожидая выстрела в спину. И в самом-то деле, что мешало часовому послать вдогонку беглецу пулю? Ведь оружие-то у него за спиной имелось… Или это было копье? Далеко, отсюда не видно. Нет, наверное, не копье — карабин, не иначе!