Читаем без скачивания Драконы моря - Андрей Посняков

— Благодарю.

Приложив руку к сердцу, молодой человек картинно поклонился, как здесь было принято, после чего скромно попросил отпустить его следующим воскресеньем в ближайший город.

— А то как-то скучновато у вас.

— В город? — Нумиций усмехнулся — А ты не сбежишь, прельстившись развратными развлечениями таверн? Ведь пока ты просто невольник, но скоро, скоро…

— Он может сопровождать меня завтра, о муж мой! Вместе с другими слугами и под их присмотром.

Оба — хозяин и раб — обернулись: матрона подошла неслышно, красивая, как мраморная статуя греческой богини. Полупрозрачные, одна поверх другой, туники, золотисто-матовая кожа, светлые, точнее сказать, осветленные волосы, уложенные в затейливую прическу, изысканно-богатый парфюм. Выщипанные дугой брови и светло-голубые смеющиеся глаза. Ох, эти глаза…

— Сопровождать тебя, дорогая? — Патриций задумчиво почесал затылок и вдруг решительно махнул рукой — Что ж, пусть сопровождает. И пусть помнит: лучшего, чем жизнь на моей вилле, он вряд ли найдет. Надежность, постоянство, неплохой доход это лучше, чем пристать к какой-нибудь шайке и в конце концов оказаться повешенным. Вилик!

— Да, господин? — Тут же оказавшийся рядом Василии с готовностью поклонился.

— Выдашь ему на завтра новую тунику. Все.

— Слушаюсь, мой господин.

Вечером раздобревший после церковной службы хозяин велел выдать рабам и слугам вино: пусть тоже как следует отметят праздник Пойло по вкусу чем-то напоминало портвейн, но было лишь с горечью, без всякой крепости. Впрочем, и такое почиталось за счастье.

— Как ты думаешь, почему хозяин отпустил тебя в город? — Старый антиквар Альфред Бади с глиняной кружкой вина в руках уселся рядом с Сашей и Ингульфом под старой смоковницей, росшей в дальнем углу обширного хозяйственного двора — Вот так спокойно взял и отпустил.

— Не знаю, — Хлебнув из такой же кружки, молодой человек пожал плечами, — А вообще, конечно, странно: не боится, что я заявлю в полицию. А! Может, у него все там куплено, в том городке, куда мы завтра пойдем? Но я все равно сбегу и выведу эту секту на чистую воду!

— Да нет там никакой полиции, сколько можно говорить? — рассерженно отмахнулся старик — А отпускают тебя — впрочем, не одного, а под присмотром — только потому, что Нумиций Флор прав: то, что он предлагает, дорогого стоит. Спокойная размеренная жизнь, вполне обеспеченная, по нынешним временам — роскошь, которую не могут позволить себе и многие аристократы. И даже сам прокуратор провинции Африка, точнее сказать — властелин. Именно для защиты он пригласил новых имперских федератов — вандалов с аланами. Пустил волков в стадо! Правда, он пока еще этого не понимает. А скорее всего, у него просто не было другого выхода.

— Разбойники… федераты… прокуратор… Бред какой-то! — Допив вино, Александр раздраженно сплюнул. — Вот погодите, доберусь завтра до первой же телефонной будки!

— Ну-ну, — как-то совсем по-детски захихикал старик — Посмотрим, каким вы вернетесь!

— То есть как это — каким?

— Я имею в виду, в духовном плане.

Чистая черная ночь опускалась на землю, накрывая бархатным покрывалом оливковые рощи, смоковницы, пальмы. В казавшемся огромным небе сверкали брильянтовые россыпи звезд, и тоненький серп растущей луны отражался в спокойной воде пруда мерцающей золотистой дорожкой. Все укладывались спать, наступала тишина, лишь изредка в саду перекрикивались какие-то ночные птицы да слышно было, как на кухне стучат посудой служанки.

— Слышь, Ингульф, — Дождавшись, когда все уснут, Саша потряс заснувшего приятеля за плечо, — Не боись, я про тебя не забуду Да и про старика тоже. Где там у него магазин? В Сусе?

Александром заменили одного из обычных носильщиков, поставив в пару к одному высокому парню. Дождались, когда хозяйка с детьми забрались в широкий портшез, подняли, понесли.

Не таким уж и трудным оказалось это дело, по крайней мере Саша лишнего веса не чувствовал, правда, не сразу удалось подладиться к плавному шагу, идти с другими носильщиками в ногу, однако совладал и с этим.

Вымощенная желтым кирпичом дорога уходила в оливковую рощицу, а затем круто сворачивала на север, к морю. Сразу за рощицей кортеж — всадник на белом коне впереди, за ним носилки, потом вооруженная копьями и мечами (а кто знает, может, и пистолетами?) охрана — повернул к деревне, довольно большой, в десятка два хижин.

Между хижинами в изобилии росли пальмы и какие-то низенькие колючие кустики, сразу за околицей начинались желтые пшеничные поля, а уж там, за ними, синело, словно повиснув в воздухе, море. И — опять же! — ни теплохода, ни танкера, одни парусные рыбацкие суденышки — фелюки, или как они там называются.

Исполнение новых обязанностей — хитро придумано, попробуй-ка, убеги незаметно! — отнюдь не мешало Петрову глазеть по сторонам в ожидании полицейской машины или хотя бы какого-нибудь мальчишки на велике и, конечно, с мобильником. Увы, ничего подобного не было.

Что же, оставалось поверить чудаковатому старику антиквару? Четыреста тридцать восьмой год, даже не тысяча четыреста… Ну, чтоб в такое верить, надо совсем чокнуться! А Сашка еще вроде бы не совсем… хотя если так дело и дальше пойдет, то…

Деревенские жители, смуглые и полуголые, встречали процессию приветливо, улыбались, махали руками, кланялись. Откинув полупрозрачный полог, хозяйка, госпожа Феодосия, тоже кивала в ответ, а детишки, Авл с Анной, громко кричали — здоровались.

— Сальве, сальве!

На площади в центре деревни располагалась увенчанная крестом церковь, ничуть не радостная, не нарядная, наоборот, угрюмая и даже какая-то угрожающая: мощный портал, толстые, сложенные из темных камней стены, узкие оконца-бойницы. Все это больше напоминало крепость, а вовсе не храм Божий. Впрочем, что тут удивительного? Видно, и в этой деревне тоже жили сектанты. Эти, как их… ариане, во!

Миновав деревню, кортеж спустился с невысокого холма вниз, к пшеничным полям. Затем дорога пошла вдоль песчаных барханов и скал и наконец, как-то незаметно, вырвалась к самому морю, то есть, собственно говоря, — в порт, в чудесный город с мраморными колоннадами портиков и храмов, с пальмами и кипарисами, окружавшими двух- и трехэтажные дома-усадьбы. Шикарные статуи на площадях, чуть вдалеке — беломраморная ступенчатость огромного амфитеатра, еще какие-то роскошные здания, хотя, конечно, хватало и самых убогих хижин.

На улицах, узеньких и широких, на площадях, на рынках и у храмов хватало самого разного люда: и смуглых берберов, и чернокожих негроидов, и светлых, европейского облика типов, правда, тронутых местным загаром. И все — все! — были одеты в какие-то хламиды или разноцветные туники, на худой конец, в белые набедренные повязки, словно не было у них никакой нормальной одежды, даже обуви нормальной не было.

Люди без кроссовок, мобильников и джинсов, город без машин и рекламных вывесок. И тут сектанты? В таком количестве? Этого просто не может быть! А четыреста тридцать восьмой год — может? Нет уж, сектанты куда вероятнее. И понятнее, что уж тут говорить. Прав старик антиквар, прав: бежать пока рано — просто некуда! Ну не в этот же непонятный анклав?

Услыхав звонкий смех, Александр поднял глаза: откинув задний полог, Авл с Анной показывали на него пальцами и хохотали.

— Ты так забавно кивал сейчас головой, — сквозь смех пояснил Авл. — Как самая настоящая лошадь! Мама, мама, смотри! Нет, поздно уже…

Минуя широкую многолюдную площадь, процессия свернула на какую-то тенистую улицу и, не замедляя хода, вошла в распахнутые настежь ворота. Во дворе уютного особнячка, с цветочными клумбами и садом, кортеж уже поджидал тот самый ехавший весь путь впереди всадник, а рядом с ним какие-то люди, по виду рабы или слуги. Все кланялись чуть ли не до земли.

— Сальве, матрона, сальве!

Саша на миг зазевался: показалось, что над головой пролетел вертолет. Стрекоза, всего лишь лупоглазая стрекоза с прозрачно-голубыми крыльями…

Напарник чувствительно ткнул его кулаком в бок опускать носилки нужно было одновременно всем, иначе господа рисковали вывалиться.

Выбравшись из портшеза, Феодосия и ее дети в окружении служанок и слуг поднялись в дом. Туда же, чуть погодя, позвали и носильщиков, естественно, не в парадные покои, но и то, что предложили, на взгляд Александра, оказалось очень даже неплохим местечком: большая тенистая комната с террасой и увитыми виноградной лозою колоннами, мраморный, с цветными инкрустациями пол, широкие ложа, циновки. И еще — долгожданная прохлада, и холодное, принесенное хорошенькими служанками вино, и фрукты с пшеничными лепешками, и какое-то мясо — баранина, что ли? — и острый, восхитительно острый соус.

— А неплохо, парни!

Вместе с остальными носильщиками молодой человек уселся на пол, за низенький, уставленный только что принесенными яствами столик.