Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

Как ни удивительно, было даже нечто греющее душу в милой уверенности толстяка, что перед ним была всего лишь беспомощная и доверчивая женщина. Серилла приняла его руку и позволила увести себя прочь.

ГЛАВА 30

РАЗБОРКА

– Еще увижу, что ее сумка из-под койки торчит, – право слово, убью!!!

Альтия перекатилась на пол-оборота на своей койке и довершила оборот, перебирая локтями. Проклятая койка была до того узкой, что даже толком повернуться было нельзя! Располагалась же она наверху, так что Альтия смотрела на Янтарь сверху вниз. Резчица – с недавнего времени корабельный плотник – стояла подбоченившись и зло смотрела, сжав зубы, на сумку с пожитками Йек. Дышала Янтарь так, словно только что лазила вверх-вниз по снастям.

– Утихни, – предупредила Альтия. – Переведи дух. Скажи себе, что на самом деле все это чушь и не имеет никакого значения. Все дело в том, что тут слишком тесно, а Йек винить не за что. – И Альтия улыбнулась: – А потом возьми да и пни ее сумку что есть мочи!… Сразу полегчает. Это я точно тебе говорю.

Янтарь вскинула голову и некоторое время смотрела на нее глазами прозрачными и холодными, как камень, давший ей имя. Потом молча повернулась и от души саданула ногой баул Йек, глубоко загнав его под койку. Вздохнула – и опустилась на свою лежанку, располагавшуюся непосредственно под той, что занимала Альтия. Альтия слышала, как ее подруга возилась внизу, пытаясь устроиться хоть с какими-нибудь удобствами.

– Как все надоело!…-зло пробурчала резчица погодя. – Да я гробы видала, которые были куда просторней этой несчастной койки! Даже не сядешь толком – голова упирается…

– Начнет как следует качать – еще спасибо скажешь за тесноту. Расклинишься во все стороны и спишь себе… – нарисовала ей Альтия радужную картину.

– Жду с большим нетерпением, – похоронным голосом отозвалась Янтарь.

Альтия свесила голову через край и с любопытством посмотрела на нее.

– Значит, ты кроме шуток так выразилась? Тебе в самом деле все до смерти надоело?

Янтарь не смотрела на нее. Она лежала, уставившись в переборку у себя перед носом.

– Сколько живу, всегда у меня была возможность уединиться… Мне без уединения – все равно что другим людям без соли…

– Брэшен тебе предлагал пользоваться его каютой, когда его самого там нет.

– Прежде это была моя каюта, – сказала Янтарь, впрочем без злобы. – А теперь она принадлежит ему. Там его вещи. От этого, знаешь ли, все в корне меняется. Как мне там искать внутренний покой? Я себя чувствую чужачкой, вторгшейся без спроса. И опять же, не запрешься на засов, отгораживаясь от всего мира…

Альтия убрала голову из прохода и принялась соображать.

– Не знаю, насколько это поможет, но почему бы тебе не занавесить свою койку куском парусины? Конечно, это получится совсем крохотный закоулок, но обещаю, что мы с Йек не будем вторгаться к тебе. Или, может, подумаешь о том, чтобы научиться взбираться наверх, на мачты? Там, наверху, словно попадаешь в совершенно иной мир…

– И снизу все тебя видят, – ядовито поддакнула Янтарь. Но что-то в ее голосе свидетельствовало – резчица заинтересовалась.

– Когда сидишь наверху, – продолжала Альтия, – небо и океан предстают такими необъятными, что оставшийся внизу мирок корабля как бы теряет всю свою значимость. И кстати, человек наверху почти невидим с палубы. Сама посмотри наверх, когда в следующий раз выйдешь на палубу.

– Может, и посмотрю.

Теперь Янтарь говорила тихо, наконец-то смягчившись.

Альтия сочла за благо больше не трогать ее. Она и прежде видывала подобное, когда на судне появлялся новый матрос. Тут уж или – или. Либо Янтарь приспособится к особенностям жизни на борту, либо сломается. Этого последнего, впрочем, Альтии не удавалось вообразить, сколько она ни пыталась. У Янтарь было то преимущество перед новичками-матросами, что она-то отправилась в море не затем, чтобы познать новую и увлекательную жизнь. Искателям приключений, кстати, обычно приходилось хуже всего. Примерно на пятый день они обнаруживали, что однообразная еда, необходимая скученность и вечные перебранки в кубрике были неотъемлемыми приметами, а вернее, составляли самую сущность той славной новой жизни, к которой они устремились. Такие люди не только ломались сами. Они и другим частенько пример подавали…

Альтия прикрыла глаза и попыталась уснуть. Уже скоро ей предстояло снова идти на палубу, где у нее и без Янтарь своих заморочек хватало. До сих пор погода стояла хорошая, и «Совершенный» шел очень неплохо… примерно так, как получалось бы на его месте у обычного судна. Что касается носового изваяния – оно не очень-то радовалось жизни, но и в заупокойные настроения не впадало. И за это следовало прочувствованно поблагодарить Са. Обратной же стороной медали были взаимоотношения Альтии с командой. Если начистоту, затруднения были те самые, которые еще на берегу предрекал ей Брэшен (чтоб его разорвало). Именно из-за этого она теперь и не могла пойти к нему с жалобами. Меньше надо было пыжиться там, дома. Как она была уверена, что совладает не только с собой, но и с мужиками, которые окажутся у нее под началом!… А теперь вот было очень похоже, что команда сговорилась доказать ей противоположное…

Ради справедливости, правда, следовало заметить, что этим занимались не все. Скажем даже так: большинство приняло бы ее командование как должное… если бы не Хафф. Вот кто начинал бить копытами при самой малейшей возможности. И, что самое скверное, делал он это весьма заразительно, так, что другие следовали за ним с удовольствием. Парень был хорош собой, чистоплотен и душа всякой компании. Всегда с приветливым словечком или с шуточкой на устах. Всегда спешил на подмогу, если кому-то требовалась помощь. Ну просто идеальный товарищ. Конечно, его любили в команде. «Потому он со мной и не ладит, что сам – вожак каких поискать, – устало думала Альтия. – Добавить к этому мой женский пол…» Хаффа явно ничто не смущало, если приказы исходили от Брэшена или Лавоя… По этой причине еще невозможней было пойти жаловаться этим двоим.

Разбирайся, девка, сама…

Если бы Хафф напрямую отказывался ей повиноваться, она и разобралась бы с ним в открытую. Но он вел себя очень хитро, да еще и обставлял дело так, что в глазах других матросов она выглядела незнайкой… Альтия представила, как излагает все это Брэшену, и содрогнулась. Хафф был далеко не дурак. Если она вместе с ним тянула канат, он никогда не пускал в ход свою силу, предоставляя ей буквально рвать жилы. Разок она сказала ему что-то вроде «кончай филонить», так он изобразил такую оскорбленную невинность!… Даже другие стали оглядываться. А все потому, что, работая на пару с любым другим членом команды, Хафф всегда честно делал свою долю работы, и даже больше. Ее же неизменно старался выставить слабачкой.

Конечно, она значительно уступала в силе мужчинам, работавшим рядом с ней. Тут уж ничего нельзя было изменить. Но тем не менее (да чтоб им всем лопнуть!) она делала все, что было положено. Тем большим было ее унижение, когда другим казалось, будто она не справляется.

Когда она приставляла Хаффа к какой-нибудь одиночной работе, он делал ее быстро и хорошо. Однако напускал на себя нагловато-показушный вид, неизменно превращая мало-мальское дело в сущий подвиг. Особенно это касалось работы наверху. Это презрение к ее командам и явное наслаждение опасностью… Альтия поневоле вспоминала одного молодого матроса по имени Дейвон. Ему были присущи точно те же черты. Как она им восхищалась когда-то! (И чем все кончилось…) Ничего удивительного, что отец прогнал его с корабля.

Еще одной любимой выходкой Хаффа была следующая. Он обращался с ней не как с товарищем по команде, а как с дамой. Напоказ пропускал ее вперед, подавал веревку или какой-нибудь инструмент таким жестом, словно чашку чая вручал на торжественном приеме. Другие матросы хихикали, глядя на это. А сегодня у Лопа хватило глупости поступить так же. Именно глупости – надо было видеть, как неуклюже попытался он этак раболепно склонить перед ней голову. Они в тот момент спускались по трапу, стоял он весьма подходяще – и Альтия наградила его увесистым пинком пониже спины, так что он полетел кувырком. Люди расхохотались, одобряя ее поступок, но все испортил кто-то из матросов (она не разглядела лица), выкрикнувший: «Не везет тебе, Лоп! Она Хаффа больше любит!» И краем глаза Альтия увидела, как Хафф широко ухмыльнулся при этих словах и показал всем язык. Она притворилась, будто ничего не видела… просто потому, что не знала, как тут следовало поступить. Она думала, на том все и кончится, пока не заметила выражения лица Клефа. Его разочарование попросту нельзя было передать словами. Мальчик отвернулся. Ему было стыдно – оттого, что стыдно было ей.

Тут уж Альтия твердо решила, что в следующий раз, как только Хафф опять что-нибудь выкинет, она точно перейдет к решительным действиям. Одна беда – она по-прежнему не знала, в чем эти действия могли бы заключаться. Второй помощник – больно уж неустойчивая позиция. Она была как бы начальником, но в то же время как бы матросом. А верней, ни настоящим командиром, ни простым честным трудягой.