Читаем без скачивания Луна предателя - Линн Флевелинг

Бритир долго смотрел на него; кругом началось перешептывание. Сбило ли их с толку то обстоятельство, что он признал свою вину, или же просто полное нарушение привычного ритуала?

— Будет ли кто-нибудь говорить в защиту этого человека? — обратился Бритир к собравшимся.

— Изгнанник добровольно сдался мне в Гедре, — заявил Риагил-и-Молан.

Последовала пауза, и Серегил заметил какое-то движение среди скаланцев. Адриэль наклонилась к носилкам Клиа, потом передала слова принцессы:

— Клиа-а-Идрилейн говорит, что Серегил и двое его спутников поступили вопреки тетсагу ради нее. Они с риском для жизни отправились навстречу Коратану, чтобы сообщить ему о несчастье с ней и о странной смерти Торсина. Царица Фория не знает о том, что Клиа пока что воздерживается от тетсага.

Пока что? Глаза Серегила широко раскрылись: он не сомневался, что и все в зале вытаращили глаза. Он случайно взглянул на Юлана и обнаружил, что вирессиец многозначительно улыбается ему, словно только им двоим известен какой-то секрет. Может быть, так и есть, обеспокоенно подумал Серегил. Может быть, этот старый лис и не нуждался в помощи пленимарских шпионов, чтобы догадаться о том, какой приказ на самом деле получил Коратан.

Адриэль продолжала говорить от имени Клиа:

— Решение второй раз рискнуть жизнью, чтобы обелить Хаман и Вирессу, Серегил и Алек приняли по собственной инициативе. Клиа ничего не знала об этом, пока они вчера не вернулись в Сарикали.

И пусть смерть Райша-и-Арлисандина тоже будет свидетельством в пользу обвиняемого. Хоть он и нарушил условия, он обнаружил истинного виновника преступления. Разве следует лишать его за это жизни?

Коратан поднялся со своего места.

— Серегил из Римини с честью служил царицам Скалы много лет. В память об этом я от имени царицы Фории прошу вас сохранить ему жизнь.

«Интересно, что скажет об этом твоя сестрица, если когда-нибудь узнает?» — подумал Серегил.

— Нам тоже есть что сказать в его пользу, — прозвучал еще один голос, и все взгляды обратились на вышедшего в центральный круг руиауро.

— Элизарит, как ни почитаем мы тебя и твоих собратьев, ты же знаешь, что руиауро не выступают в лиасидра, — пожурил его Бритир.

— Мы заступились за Серегила-и-Корита, когда его судили в первый раз, и делаем это сейчас снова, — возразил Элизарит. — Он отмечен. Воля Ауры ясно написана на его плоти — это каждый может видеть.

— Будет ли кто-нибудь еще свидетельствовать в пользу этого человека? — спросил Бритир.

— Я буду, — сказал глубокий уверенный голос, и Серегил чуть не нарушил предписанной неподвижности, оглянувшись на Юлана-и-Сатхила. — Независимо от того, хотел он этого или нет, Серегил избавил мой клан от позора убийства гостя. То же самое сделал он и для Хамана, причин любить который у него нет. Человек, лишенный атуи, легко мог бы ни с кем не поделиться своим знанием.

«Позже еще предстоит узнать, какова цена этой поддержки», — подумал Серегил; теперь же он был благодарен Юлану.

Кирнари Вирессы был последним, кто выступил в защиту Серегила. После него были вызваны и допрошены Алек и Бека.

Алек был одет в синий скаланский кафтан, и Серегил улыбнулся про себя, заметив, что юноша откинул свои длинные волосы так, чтобы метка дракона на мочке уха была видна. Несмотря на это, Алек выглядел усталым и встревоженным; Бека же, напротив, держалась перед лиасидра уверенно, высоко подняв голову.

Расспрашивали их недолго. После того как Алек и Бека заявили, что действовали в интересах обеих стран, им велели снова сесть среди скаланцев.

Наконец пришел черед Ниала. Рабазиец вышел в круг, опустился на колени рядом с Серегилом и раскинул руки. Сенгаи на нем не было.

— Правильно ли мы поняли из твоих слов вчера, что ты добровольно помог изгнаннику бежать из Сарикали? — спросил его Бритир.

— Да, достопочтенный, — ответил Ниал. — Когда я догнал их с Алеком и увидел, что на них напали, я решил, что лучше их отпустить; я надеялся, что им удастся добраться до безопасных мест. Я принимаю последствия, вызванные моими действиями; мой клан объявил меня тетбримаш.

Лишиться поддержки своего клана было серьезным наказанием, в некоторых отношениях даже более тяжелым, чем изгнание, однако то, что он стал тетбримаш, оставило Ниала странно равнодушным.

— Ты служил скаланцам по поручению лиасидра, Ниал-иНекаи. Мы должны будем дополнительно рассмотреть это дело, — сурово сказал Бритир. — Пусть обвиняемые остаются на своих местах.

Члены лиасидра удалились, чтобы обсудить решение. Сидя между Бекой и Теро, Алек наклонился в кресле так, чтобы видеть Серегила. Его друг ни разу не пошевелился с тех пор, как допрос закончился: он по-прежнему стоял на коленях, опустив голову; волосы наполовину скрывали его лицо. Он с такой уверенностью защищался, не скрывая никаких своих поступков и лишь умолчав об истинном характере полученного Коратаном приказа, что, хоть он и ни в чем себя не оправдывал, его слова прозвучали как вызов.

Алек взглянул на маленькую боковую дверь, за которой скрылись кирнари, мысленно призывая лиасидра поторопиться.

Судя по тому, как сместились тени, не прошло и часа, как кирнари вернулись в зал и заняли свои места в ложах. Серегил немного поднял голову, но в остальном остался неподвижен. Бека схватила Алека за руку и крепко сжала.

Бритир встал перед Ниалом и протянул к нему руку.

— Ниал-и-Некаи, мы сочли, что ты наказан достаточно. Ты будешь тетбримаш не менее двадцати лет, лишишься поддержки своего клана и своего имени. Тебе запрещено входить в храмы, Сарикали для тебя будет закрыт. Покинь город.

Ниал низко поклонился и молча вышел из зала. Бека с облегчением перевела дух и отпустила руку Алека, у которого уже начали болеть пальцы.

Следующим поднялся Назиен-и-Хари. Указав на Серегила, он сказал:

— Ради атуи, который этот человек проявил по отношению к нашему родичу, Эмиэлю-и-Моранти, клан Хаман не требует больше его смерти. Пусть приговор об изгнании будет отменен.

— Да будет благословен Свет! — тихо выдохнул Алек. Теро схватил его за руку и радостно потряс. Однако дело еще не кончилось.

Место Назиена занял Бритир.

— Серегил из Римини, тебе позволили вернуться в Ауренен, чтобы служить советником Клиа-а-Идрилейн. Эта честь была тебе оказана как человеку, знающему обычаи нашего народа и наш кодекс чести. Ты действовал умело, соблюдая атуи, несмотря на оскорбления в свой адрес. Со временем ты мог бы заслужить снова свое имя. Однако вместо этого ты предпочел нарушить условия, нарушить закон тетсага. Ты стал нам чужим, избрал обычаи тирфэйе. Таков был твой выбор, и теперь ты должен принять его следствия. Серегил из Римини, мы объявляем тебя тетбримаш на всю жизнь, и это решение не твоего клана, а самой лиасидра.