Читаем без скачивания Фантастика 2024-158 - Андрей Третьяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чего это стоило Рубину оставалось только догадываться. Он не стонал, и не жаловался — только плотнее, до скрипа сжимал челюсти.
И вот мы наверху. Тут был небольшой контрольный пост. Часовые даже понять не успели, что с ними произошло — нам было не до церемоний.
Планёр действительно был на месте. Возле основания искусственно устроенной горки, которая обрывалась у кромки двухцветной горы. Двухместная модель, с двумя крохотными спаренными реактивными двигателями, выдвигающимися на пилоне позади кабины.
Оставалось только надеяться, что он полностью заправлен и готов к полёту.
Пристегнув Рубина, я открыл панель управления двигателями. Тут всё было предельно понятно, все кнопки снабжены пиктограммами.
Я включил стартер. Движки загудели, медленно раскручиваясь.
Эти секунды, пока я устраивался в кресле пилота, наблюдая за показаниями движков, были очень, очень длинными.
— Рукоятка тормоза справа, — прохрипел Рубин.
Я молча кивнул.
Я ожидал, что в любой момент из горы выбегут штурмовики, расстреливая хрупкий аппарат из автоматов, лишая нас последней надежды на спасение…
И они действительно выбежали и начали стрелять. Уже тогда, когда мы были в воздухе. Я видел внизу, среди стелящегося по склонам тумана, вспышки автоматных очередей.
— Компас открой на телефоне… — сказал Рубин.
Теперь его голос звучал куда слабее.
— Ты как? — спросил я, доставая смартфон и корректируя направление.
Восходящее Солнце теперь светило прямо в глаза, приходилось щуриться.
— Время есть… — уклончиво ответил Рубин. — Куда летим-то? Есть план?
— В Сасово есть уцелевшая больница, — ответил я. — Специально смотрел до выезда. Вот, пригодилось…
— Хорошо… — вздохнул Рубин, после чего добавил: — Узнал чего-нибудь полезного?
— Они что-то готовят, — ответил я. — Какой-то запуск. Кажется, это как-то связано с нашей миссией, с аэродромом.
— Запуск? Когда? Ты слышал?
— Да вроде чуть ли не завтра, — ответил я.
— Завтра?
Тон, которым Рубин произнёс это слово, заставил меня обернуться, пускай и в кабине планёра сделать это было достаточно сложно.
Он глядел на меня чуть затуманенным от боли, но вполне осознанным взглядом. Если бы я его не знал, то решил бы, что он напуган.
— Тор… — сказал он. — Надо лететь в Жуковский…
Я ничего не ответил, даже не думая корректировать курс.
— Тор, ты не понимаешь… — продолжал Рубин.
— Не понимаю, — согласился я, наблюдая за тем, как движется указатель горючего. До обидного быстро. — Мне нужна помощь. Как восходящие потоки находить? По облакам?
Я оглядел горизонт. Как назло, ни одного облачка…
— Нам надо в Жуковский… любой ценой…
— Ты умрёшь. Ты понимаешь это?
— Значит, ты сам справишься, — ответил Рубин.
Я глядел в нежно-голубое рассветное небо, до боли стискивая зубы.
Глава 20
Я рассуждал просто: у Рубина оставалось часов пять жизни, максимум. Может, и того меньше. Это если не доставить его в медицинское учреждение. А до завтрашнего «запуска» непонятно чего и зачем — сутки. Пускай даже чуть меньше, двадцать часов до ровного счёта. Двадцать ведь больше пяти, верно?
Так что нужно заниматься вопросами по степени их срочности.
Приняв решение, я продолжал набирать высоту, двигаясь вдоль естественного ориентира — Москва-реки. За остатками Коломны она впадает в Оку, которая доведёт меня до Рязани и дальше. Хорошо, что есть реки. Иначе мне, неопытному штурману, пришлось бы реально тяжело.
— Тор, ты что творишь? — спросил Рубин. Судя по всему, напарнику моё решение не понравилось.
— Везу тебя в больницу, — бодро ответил я. — Ты, кстати, помогать обещал, помнишь?
— Нет, Тор, нет… не делай глупостей. Ты должен лететь в Жуковский…
Чувствовалось, что разговоры даются ему не просто.
— Успеется, — возразил я.
— Ты не представляешь себе…
— Так расскажи мне, — предложил я.
Последовала долгая пауза, в течение которой я пытался вычислить, насколько хватит горючего в баках. Мы набрали около полутора тысяч метров, и выше двух я забираться не намеревался: для Рубина это не слишком полезно, в его состоянии. Значит, скоро нужно будет движки выключить, после чего искать восходящие потоки.
— Не могу… — наконец, ответил Тор. — Но это очень важно, поверь.
— Верю, что тебе так сейчас кажется, — ответил я. — Учитывая твою рану, ты не можешь быть в ясном сознании.
— Вот упёртый… — выдохнул он. Снова последовала пауза, после которой он сказал: — как заглушишь движки, ориентируйся… на сигнал высотомера… это такой писк будет, когда высоту набираешь… поймёшь…
Он говорил с паузами, давая себе возможность отдышаться.
— Понял, понял, — кивнул я. — Лежи смирно. Говори только если увидишь, что я какую-то откровенную глупость делаю. Дыхание береги.
— Ты… уже делаешь глупость.
Я посмотрел на стрелку высотомера. Тысяча восемьсот. И ещё полбака горючего. Неплохо живём! Я потянулся, чтобы вырубить движки, и только теперь заметил, что у меня вся левая рука в крови. Вспомнил про свою рану, досадливо цокнул.
Заниматься перевязкой внутри тесной кабины, управляя аппаратом, за штурвалом которого оказался впервые в жизни — такое себе удовольствие. Однако же я справился. Правда, пришлось порвать майку, больше никакого материала под рукой не было.
Вырубил движок, и стал высматривать облачка, едва наметившиеся в утреннем небе.
Первый восходящий поток я поймал вовсе не под облаком. Стоило залететь в полосу над рекой, как меня довольно резко подхватило и понесло наверх. Запищал высотомер. Довольно удобная штука оказалась: по частоте его писка можно определить, с какой скоростью ты поднимаешься.
— Спираль… закручивай… — выдохнул Рубин.
— Высота тысяча восемьсот, — возразил я. — выше не полезу.
— Ясно… держи курс на облака… и воду внизу…
— Понял, понял… — сказал я.
Эх, жаль, что рации мы оставили в машине. Шифрованный канал недоступен — а ведь ситуация сложилась такая, что экстренный выход на связь был более, чем оправдан.
В кабине планёра была своя радиостанция, выключенная. Немного поколебавшись, я активировал её.
— … канал. Предлагаем допуск, — тут же ожил встроенный динамик. — Гарантируем участие.
Говорил мужчина. Вероятно, повторяющееся сообщения, рассчитанное на нас. «Интересно,
