Читаем без скачивания Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

Словно в подтверждение слов Константинова, по небу с воем и шипением пронеслась ракета и рухнула в сотне шагов от храма, озаряя окрест яркой вспышкой.

Из толпы вынырнул странник, отец Иннокентий.

– Вот, возьмите, – протянул монах обоим офицерам тонкие восковые свечки. – Скоро крестный ход начнётся.

– Эх, помню в детстве, с таким нетерпением ждал Пасху! – тяжело вздохнул поручик Константинов. – Не думал, что вот так буду встречать. Христос Воскресе, Павел Аркадьевич!

– Воистину! – ответил Павел.

***

На Светлое Воскресенье солнце грело, словно летом. Из траншей противник стреляли редко. У вражеских пушек стояли турки. Французы и англичане праздновали Пасху в своих барачных городках. Павел слышал, что в Камышовой бухте французы даже собственный театр построили. Из турок артиллеристы неважные. Обычно ядра недолетали до стен бастиона. В бомбы, порой, забывали ставить огнепроводные трубки.

Из французского лагеря доносилась торжественная музыка. Павел поднимался к четвёртому бастиону, не опасаясь пуль. С ним вместе матросские жены и дети с корзинками. В корзинках праздничные куличи, крашеные яйца, творожные пасхи.

Под траверзом был вырыт большой блиндаж, прикрытый брёвнами и толстым слоем земли. Павел спустился по доске ко входу и окунулся в сумрак. Привычный запах человеческой плоти и сырости перебивал сладковатый дух горячего свечного воска и сдобного хлеба. В норе набилось множество офицеров, матросов, солдат. Монах Иннокентий со знанием дела козлиным баритоном читал службу. Одна из дощатых лежанок была застелена чистой парусиной. На ней теснились корзинки с куличами и яйцами.

– Христос воскресе! – торжественно произносил Иннокентий.

– Воистину воскресе! – отвечали все и крестились.

Бомба взорвалась вблизи блиндажа, сотрясая потолок, с которого посыпался мусор. Иннокентий погрозил в потолок крестом и сердито повторил:

– Христос воскресе!

После все стали поздравлять друг друга. Матросы принесли самовар. Ирина и Даша принялись разливать чай. Павел почувствовал, что на него из темноты кто-то пристально смотрит. Знакомая синяя шаль на голове. Так это же та самая шаль, которую он подарил Марии…. Даже дыхание перехватило. Так это же она сама и есть! Боже, как давно он её не видел. Рядом дед Михо с большой корзиной. Раздавал солдатам крашеные яйца и просвирки.

Павел протолкался к Марии, но почему-то все слова вылетели из головы. Много раз представлял, как они встретятся, что он ей скажет: как она красива, словно весенний цветок, какие у неё бездонные глаза….. ещё какую-то чушь, а тут вдруг растерялся, словно гимназист, не выучивший урок. Да что это с ним? – злился он на себя.

– Христос воскрес! – поздоровалась девушка первой. Сказало это тихо, без волнения.

– Воистину! – краснея, ответил Павел. – А поцеловать вас можно? – брякнул, и сам испугался. Она сейчас разгневается и уйдёт.

Девушка смутилась. Коротко взглянула на деда Михо, занятого раздачей подарков, тихо сказала:

– Можно!

Бомба взорвалась совсем рядом. Мария от неожиданности отпрянула, вскрикнула.

– Полундра! – раздалось сверху. – К орудиям!

Солдаты, матросы, офицеры бросились к лазу. Павел с ними. На банкетах стрелки вели пальбу. Всё заволокло дымом.

– Орудия к борту! – прозвучала команда.

Сигнальщик готов был на флагштоке поднять тревожный флаг алого цвета.

– Отставить! – прозвучало по батареям. – Отбой!

Пальба тут же стихла. У края рва показались двое пластунов. Спихнули в ров троих турок, прыгнули следом.

– Чего вы расшумелись? – недовольно спросил у них командир батареи. – Мы чуть вас не перебили.

– Секрет их взяли! – ответили из рва пластуны. – Принимай подарок!

Павел бросился обратно в блиндаж. Там же Мария…. но в блиндаже оказалось пусто. Только Ирина и Даша помогали страннику Иннокентию прибрать импровизированный аналой.

– А где дед Михо? – спросил Павел.

– Ушли все. Думали, что штурм начался, – ответила Ирина.

Павлу стало обидно и грустно.

– Это вам оставили, Павел Аркадьевич, самый красивый кулич. Мария сказала, что сама испекла.

Павел хотел было отпроситься на Северную сторону. Повидаться с Марией. Подарок ей какой-нибудь купить. Праздник всё же. Но Тотлебен не отпустил. Надо было срочно, пока затишье, укрепить Камчатский люнет. Капитан Тидебель из сил выбивается. Только за последние три дня у него пятерых помощников ранило.

***

Под утро Павел вернулся в квартиру. Офицеры спали вповалку на полу. В комнате стоял дух празднества: винный угар вперемешку с табачным дымом. На столе, покоился кусок пирога с рыбой. Рядом полбутылки вина, два крашеных яйца и записка: «Кречен, вас так и не дождались. Оставили вам угощение. Христос Воскресе!»

Павел налил в стакан вина. Осторожно, чтобы никого не потревожить, подошёл к окну. Стекла еле держались в раме. Все в трещинах. Ни одного целого не осталось. Небо хмурилось. Намечался дождь. Ветер поднимал пыль на улице.

«Вот и хорошо, – подумал Павел. – Сейчас выпью вина и посплю». Как вдруг земля вздрогнула. Гул сотряс небо. Офицеры повскакивали. Принялись натягивать сапоги, ещё не совсем соображая, что творится вокруг. Над самым домом лопнула ракета. На этот раз стекла в окне не выдержали и посыпались.

Вбежали денщики с криками:

– Бандировка, ваше благородие!

Вместе с начало канонады хлынул дождь. Над городом ещё не рассеялся утренний туман. Там, где угадывались вражеские позиции, всполохи огня. Стоял гул от пушечной стрельбы. Ядра скакали по Екатерининской улице. Раньше сюда редко залетали. Приходилось идти, прижимаясь к стенам домов.

Павел поспешил к Николаевской батарее, где нынче располагалась квартира Тотлебена. К батарее бежали люди из города. Сейчас на батарее было самое безопасное место в Севастополе.

Женщины с детьми, с узлами. Старики, старухи. Даже попались на глаза две прилично одетые девицы. Они приставали к дежурному офицеру, прося отвести им уголок. Офицер отнекивался, позвал солдата, чтобы тот отвёл девиц в перевязочную. Заезжие торговцы в рубахах с широкими рукавами и в жилетках переговаривались шёпотом, крестились, вжимая головы в плечи при каждом близком разрыве: «Господи! Спаси и сохрани пресвятая Богородица! В какой же мы ад кромешный попали!»

На бастионы бежали солдаты и арестанты с носилками. Офицеры давали распоряжения адъютантам. Вестовые верхом неслись во весь опор в разные концы. Отряды быстрым шагом двигались в сторону оборонительной линии, меся грязь. Следом за ними фуры, груженные фашинами, турами, снарядами, бочками с водой. Грохот канонады становится все сильнее. А дождь не переставал лить. Бомбы лопались в воздухе. Осколки падали в лужи, разбрызгивали грязь. Кричали командиры, строя солдат. Гремели барабаны…..

Тотлебен куда-то спешил, на ходу застёгивая шинель. За ним неотступно следовали офицеры, ожидая распоряжений. Полковник заметил Павла.

– Кречен, проводите артиллерию на четвёртый бастион. – И зашагал дальше.

– За мной, поручик, – поманил его плотный майор с вислыми седыми усами. Шинель на нем была длинная, чуть ли не до пят. Тяжёлая сабля на боку. Они вошли