Читаем без скачивания Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Джеймс Купер

Джудит, в сущности, была храброй девушкой, и ружейный выстрел испугать ее не мог. Ей случалось самой стрелять из ружья, один раз она даже застрелила оленя при таких обстоятельствах, которые делали ей честь. Теперь она отступила назад и подошла к Зверобою, предоставив индейцу всю переднюю часть платформы. Чингачгук приподнимал пистолет несколько раз и наконец, ухватившись за него обеими руками, спустил курок. Оказалось, что пуля, миновав избранную мишень, не попала даже в ковчег и скользнула по воде рикошетом наподобие брошенного рукою камня.

– Хорошо, Змей, отлично! – вскричал Зверобой с хохотом. – Ты дотронулся до озера, и это для некоторых уж огромный подвиг. Я знал это и говорил Джудит, что руки краснокожего отнюдь не созданы для этих коротких ружей. Ты дотронулся до озера, и все же это лучше, чем попасть в воздух. Теперь моя очередь – посторонись!

Бампо прицелился с необыкновенной скоростью, и выстрел раздался почти в ту же минуту, как он поднял руку. Пистолет разорвало, и обломки разлетелись в разные стороны: одни на кровлю «замка», другие на ковчег и в воду. Джудит пронзительно вскрикнула и ничком упала на землю.

– Она ранена, Змей, бедная девушка! Но этого нельзя было предвидеть при том положении, какое она занимала. Поднимем ее и посмотрим, что можно сделать для нее при наших познаниях и опытности.

Посаженная на скамейку Джудит проглотила несколько капель воды и залилась слезами.

– Нужно терпеливо переносить боль, – сказал Зверобой с состраданием. – Но я не намерен останавливать ваших слез, бедная Джудит. Слезы нередко облегчают страдания молодой девушки. Где же ее раны, Чингачгук? Я не вижу ни царапины, ни крови, и платье, кажется, не разодрано.

– Я не ранена, Зверобой, – пробормотала Джудит, продолжая плакать. – Это страх, и ничего больше, уверяю вас. Кажется, никто не пострадал от этого несчастья.

– Это, однако, очень странно! – сказал недальновидный охотник. – Я думал до сих пор, что такую девушку, как вы, не может напугать взрыв какого-нибудь пистолета. Вот сестрица ваша, Хетти, – совсем другое дело! Вы же слишком рассудительны и умны, чтобы бояться всякого вздора. Приятно, Чингачгук, смотреть на молодую девушку, но за их чувства, я полагаю, никто не поручится.

Взволнованная Джудит не отвечала. Ее мучил невольный и внезапный страх, непонятный для нее самой не меньше, чем и для ее товарищей. Мало-помалу она успокоилась, отерла слезы и могла даже шутить над собственною слабостью.

– Вы не ранены, Зверобой, не правда ли? – сказала она наконец. – Ведь пистолет разорвало в вашей руке, и это просто счастье, что вы так дешево отделались.

– Такие вещи отнюдь не редкость для старого оружия. Когда я выстрелил в первый раз, ружье вдребезги разлетелось в моих руках, и однако, как видите, я остался невредим. Что делать? У старика Хаттера одним пистолетом меньше, но, вероятно, он не станет жаловаться на нас. Посмотрим теперь, что там еще у него в сундуке.

Джудит уже совершенно оправилась от испуга и снова заняла свое место. Осмотр вещей продолжался. Прежде всего попался на глаза завернутый в сукно один из тех инструментов, которые употреблялись в ту пору моряками для ориентирования. При взгляде на этот совершенно незнакомый предмет Чингачгук и Зверобой выразили свое изумление.

– Не думаю, чтобы эта вещь могла принадлежать землемерам, – сказал Бампо, повертывая загадочный инструмент в своих руках. – Землемеры, Джудит, – люди бесчеловечные и злые, они заходят в лес единственно лишь для того, чтобы проложить дорогу для грабежа и опустошений. Скажите без утайки, девушка, замечали ли вы в своем отце ненасытную жадность землемеров?

– Могу вам поручиться, Зверобой, что батюшка никогда не был и не будет землемером. Он даже не знаком с употреблением этого инструмента, хотя, как видно, хранит его давно. Вы думаете, что Томас Хаттер носил когда-нибудь это платье? Нет, разумеется, потому что оно не по его росту. Ну так и этот инструмент совсем не под стать его уму, лишенному больших сведений.

– Пожалуй, и так, я согласен с вами, Джудит. Старый безумец какими-нибудь неизвестными способами присвоил себе чужое добро. Говорят, он был когда-то моряком, и этот сундук, без сомнения… А это что такое?

Зверобой развязал маленький мешочек и начал вынимать оттуда одну за другой шахматные фигурки[101]. Искусно выточенные из слоновой кости, эти фигурки были больше обыкновенных. Каждая по форме соответствовала своему названию: на конях сидели всадники, туры помещались на спинах у слонов, и даже у пешек были человеческие головы и бюсты. Игра была неполная, некоторые фигурки поломались, но все они заботливо хранились в мешочке. Даже Джудит ахнула, увидев эти незнакомые ей предметы, а удивленный и восхищенный Чингачгук совсем позабыл свою индейскую выдержку.

Он поочередно брал в руки каждую фигурку и любовался ею, показывая девушке наиболее поразившие его подробности. Особенно пришлись ему по вкусу слоны. Не переставая повторять «у-у-ух-у-у-ух», он гладил их пальцем по хоботам, ушам и хвостам. Не оставил он без внимания и пешки, вооруженные луками. Эта сцена длилась несколько минут, Джудит и индеец не помнили себя от восторга. Зверобой сидел молчаливый, задумчивый и даже мрачный, хотя глаза его следили за каждым движением молодой девушки и делавара. Ни восклицания удовольствия, ни слова одобрения не вырвалось из его уст. Наконец товарищи обратили внимание на его молчание, и тогда он заговорил, впервые после того как нашли шахматы.

– Джудит, – спросил он серьезно и встревожено, – беседовал ли когда-нибудь с вами отец о религии?

Девушка густо покраснела. Однако Зверобой уже настолько заразил ее своей любовью к правде, что она, не колеблясь, отвечала ему совершенно искренне и просто:

– Мать говорила о ней часто, отец – никогда. Мать учила нас молитвами нашему долгу, но отец ни до, ни после ее смерти ни разу не говорил с нами об этом.

– Так я и думал, так я и думал. Он не признает бога – такого бога, которого подобает чтить человеку. А эти вещицы – идолы.

Джудит вздрогнула и на один миг, кажется, серьезно обиделась. Затем, немного подумав, она рассмеялась:

– И вы думаете, Зверобой, что эти костяные игрушки – боги моего отца? Я слыхала об идолах и знаю, что это такое.

– Это идолы! – убежденно повторил охотник. – Зачем бы ваш отец стал хранить их, если он им не поклоняется?

– Неужели он держал бы своих богов в мешке и запирал бы их в сундук? – возразила девушка. – Нет, нет, Зверобой, мой бедный отец повсюду таскает с собой своего бога, и этот бог – его собственная корысть. Фигурки действительно могут быть идолами, я сама так думаю, судя по тому, что я слышала и читала об идолопоклонстве. Но они попали сюда из какой-то далекой страны и достались Томасу Хаттеру, когда он был моряком!