Читаем без скачивания Избранные сочинения в 2 томах. Том 1 - Владимир Немцов

— Значит, полное счастье невозможно?

— Нет, Оно беспредельно. Никто не знает, где оно начинается и где кончается.

Маша еще не приходила с дежурства. Нюра лежала на кровати, свернувшись в комочек, и читала. Последние дни она избегала оставаться с Лидией Николаевной наедине. Заметив ее в дверях, Нюра закрыла книгу и, спросив, сколько времени, спустила ноги с кровати.

— А я думала — еще шести нет.

Лида нерешительно перебирала книги, разложенные Нюрой на столе: грамматика, история…

Быстро переодевшись, Нюра запрятала под косынку свои обесцвеченные волосы — стала стесняться их, ждала с нетерпением, когда отрастут новые, — подошла к двери, но Лида ее окликнула:

— Анечка, посидите со мной. Или вы очень торопитесь?

Молча возвратившись к столу, Нюра переложила книги с места на место и присела на краешек стула.

— Сегодня утром на шестом секторе что-то случилось, — сказала она, рассматривая свои рабочие, потрескавшиеся руки. — Напряжение снизилось. Песок, видно, плохо сдували.

— Павлу Ивановичу сказали?

— Маша говорила…

Лида почти два года была секретарем комсомольского бюро курса, выступала с речами и докладами, слова лились свободно, нанизываясь цепочкой одно на другое. Так почему же она сейчас не может связать двух слов, когда перед ней обыкновенная девушка, работница. Твоя подруга, в конце концов.

Что ей сказать? У себя в институте Лида выступала по теме «Любовь и дружба», и ей аплодировали. Но там было «вообще», а тут…

Молчание становилось нестерпимым, и Лида наконец спросила:

— Анечка, вы мне верите?

— Верю, — прошептала та и еще ниже склонила голову.

Торопливо, боясь, что Нюра убежит, Лида говорила, что ей все известно, что она скоро уедет и никогда не будет вспоминать Павла Ивановича, так как, «возможно», — она подчеркнула это слово, — она любит другого, и пусть Нюра не беспокоится за свою любовь, Лида ей не помешает…

Говорила и чувствовала в словах какую-то фальшь. Ничего они не изменят. И если Павел Иванович любит не Анечку, а ее, если это не простое увлечение, а сильное чувство, то ни время, ни расстояние тут ни при чем. Приедет Павел Иванович в Москву, а оттуда вместе с Лидой поедет в новую лабораторию…

А Нюра плакала. Зажатым в кулачке платком, вытирала слезы, частые, крупные.

Лида привлекла ее к себе, обняла, приговаривая:

— Не надо, девочка, не надо… Я все знаю… все знаю.

— Ничего вы не знаете. — Нюра резко освободилась. — Ой, как совестно, Лидия Николаевна! Ведь я тетрадь доставала… для этого черта, — она еще пуще залилась слезами, — чтобы вы… вы скорее уехали…

Дождавшись, когда Нюра успокоится, Лида попросила объяснить, что за связь между ее отъездом и тетрадью. Нюра рассказала, потом бросилась к ней на шею, молила о прощении, плача навзрыд. И Лида понимала, что даже не любовь, а совесть причинила ей столько страданий, и если совесть эта не чиста — нет человеку счастья.

На другой день Нюра принесла аккумуляторы в лабораторию и, задержавшись у стола Лиды, что-то хотела ей сказать. В эту минуту приоткрылась дверь.

— Зайдите ко мне, Лидия Николаевна, — проговорил Курбатов и скрылся.

Кучинский хотел было подмигнуть Нюре — как, мол, поживает ваше сердечко, но, покосившись на Бабкина, который рассеянно постукивал кулаком по столу, воздержался.

Разложив на столе фотографии, Павел Иванович спросил Лиду:

— Нравится?

Это были снимки чертежей проектируемой лаборатории возле деревни Высоково. Фасад главного здания, аккумуляторной подстанции и других подсобных помещений. На одной из фотографий можно было рассмотреть зеркальное поле из курбатовских плит, а вдали — небольшой лесок.

— Проект утвержден окончательно. Самыми высшими инстанциями, — радостно говорил Павел Иванович, любуясь фотографиями. — Через месяц начнется строительство. Обещают быстро закончить. Думаю, что весной переедем. А это, показал он на снимок, — жилой дом для сотрудников. Можете выбирать квартиру. Хотите на втором этаже? Сколько вам нужно комнат? Две? Три?

Лида попробовала отшутиться.

— Мало, Павел Иванович. Давайте четыре.

— На двоих? Многовато.

— Почему на двоих?

— Сами же говорили, что у вас, кроме матери, родственников нет.

— Нет, так будут. До весны всякое может случиться.

Курбатов бросил на стол фотографию и внимательно посмотрел на Лиду, стараясь понять, шутит она или за этим кроется что-либо серьезное.

— Пугаете, Лидия Николаевна.

— Чем? — Она сделала удивленное лицо.

Разговор принимал неожиданный оборот. Не время и не место обсуждать сейчас личные отношения. Курбатов это понял и ответил:

— Еще бы не испугаться! Штаты утверждены. Куда мне девать вашего будущего родственника? Он же не захочет сидеть без дела. Кстати, кто он по профессии?

— Мы учились в одном институте.

Лида не солгала — человек, о котором она думала, вместе с ней закончил институт. Но говорить о друге как о возможном родственнике более чем преждевременно.

Что же побудило Лиду покривить душой? Зачем она сказала о том, чего не было? Ведь только сейчас она придумала несуществующую любовь и ее возможное завершение, которого ей не хотелось. В эту минуту она точно знала — никогда ее друг не приедет в Высоково. Делать ему там нечего.

Своим признанием Лида могла бы оттолкнуть Курбатова — что ж, значит не судьба, опоздал, — но грош цена такому чувству. Первое препятствие на пути, человек немного похнычет и пойдет искать новую дорогу. Не такая любовь нужна была Лиде, ради такой не забудешь Нюриных слез. А кроме того, сердце подсказывало, что нужно посторониться при встрече с настоящей любовью. У Нюры она настоящая, в этом Лида не сомневалась.

— Вы кого-нибудь из сотрудников возьмете отсюда? — спросила она у Курбатова.

— Да. Мне нужны люди, знакомые с ярцевскими аккумуляторами. Мингалева подошла бы. Очень аккуратный работник. Знаю, как она вам помогала. Но поступок ее настораживает. До сих пор не разберусь — ради какой корысти она пошла на это? Вдруг опять такую штуку выкинет.

— Никогда, Павел Иванович. Я за нее ручаюсь.

— Чем она вам полюбилась?

— Неужели мужчины не замечают истинной красоты?

Курбатов иронически прищурился:

— Так обычно говорят о женщине, когда о ней нечего сказать.

Лида досадливо передернула плечами.

— Слепой вы человек. Ничего не видите.

— Как же так? Вижу ваше благотворное влияние. По крайней мере она сейчас на человека похожа, а не на куклу.

— Разве так можно говорить о девушке?

— Простите, но ведь это правда. Я запретил сотрудницам появляться на работе без халата, а на косметику и прически моя власть не распространяется. Хорошо, что вы вмешались.