Читаем без скачивания Новый взгляд на историю Русского государства - Николай Морозов

А вот еще рационализм. Мы говорим одобрительно: это рационально, т.е. разумно, и противопоставляем нелепому, непостижимому умом, трансцендентальному. А в философии рационализм приравнивается к умствованию и противопоставляется эмпиризму, т.е. реальному знанию, в основе которого лежат опыт и наблюдение.

В разговорном языке рационализм противоположен фидеизму и мистицизму, а в философии наоборот противоположен знанию, выработанному опытом. Но ведь это все равно как условиться в зоологии называть лошадь собакою, а собаку воробьем, оставив за разговорным языком их привычные названия.

Так можно ли удивляться, что при этой скользкой терминологии начинает казаться мудреным и трудно понимаемым то, что на самом деле ясно, как дважды два — четыре. Происходит масса апперцепционных[437] непониманий друг друга.

И если Маркс и Энгельс не исправили этой, вошедшей до них в общее употребление прескверной философской номенклатуры немецких классиков, то следует ли из этого, что не должны улучшить ее и мы, при переводе на наш язык?

В своей «Феноменологии Духа» (или точнее Творческого Разума, а не Духа, так как довольно неопределенное по границам своего смысла немецкое слово Geist не вполне налегает на русское слово дух), Гегель еще в самом начале XIX века показал, как диалектически, т.е. через постепенное возникновение противоречий и их последующее примирение в высших понятиях — от тезиса к антитезису и наконец к синтезису — мысль человека на Земном шаре неизбежно поднимается от непосредственно чувственного, наблюдательного знания к рассудочному, объяснительному, а затем к самосознанию, что в конце концов приводит к абсолютному познанию, к абсолютной философии.

Маркс и Энгельс, отстранив творческий Разум Гегеля, приводящий в конце концов к эгоцентризму, развили этот диалектический метод на материалистической, т.е. реалистической основе, как это особенно хорошо высказано в книжке Энгельса, вышедшей в 1920 году на русском языке под очень удачным названием «От классического идеализма к диалектическому материализму». По-немецки эта книжка носит менее удачный заголовок «Ludvig Feuerbach und der Ausgang der Klassischen deutschen Philosophie».

«Философия Гегеля, — говорит тут Энгельс, — не была просто устранена: напротив, обрисованная выше революционная ее сторона — диалектический метод — была использована... Для Гегеля диалектика является саморазвитием понятия (понимания как активного проявления сознательности. Н. М.). Абсолютное понятие (понимание — Н. М.) существовало от века неизвестно где, но и составляло особую живую душу всего существующего мира... Это идеологическое представление необходимо было поставить с головы на ноги. И мы снова взглянули на наши понятия материалистически (по терминологии новейших естественников реалистически. — Н. М.) как на отражение действительных вещей и перестали смотреть на действительные вещи как на отражение абсолютного понятия (абсолютного понимания как активного начала сознательности. Н. М.) на той или иной ступени его развития.

Тем самым диалектика была сведена к науке об общих законах движения как во внешнем мире, так и в человеческом мышлении. Эти два разряда законов по существу тождественны, а по форме различны, в зависимости от того, что человеческий разум может применять их сознательно, в то время как в природе, а до сих пор большею частью и в человеческой истории, они проявляются бессознательно, под видом внешней необходимости, в бесконечном ряде кажущихся случайностей.

Таким образом сама диалектика понятия (понимания. Н. М.) стала только сознательным отражением диалектического развития действительного мира; тем самым гегелевская диалектика, стоявшая на голове, была поставлена на ноги» (стр. 29 русского перевода 1920 г).

В этом прекрасном изложении Энгельсом разницы между идеалистическим миропониманием отживающих свой век классиков и диалектическим материализмом (реализмом по терминологии естественников) я только в скобках заменил неудачный статический термин русского перевода понятие динамическим термином понимание, выражающим активное начало сознательности, потому что и сам Энгельс в дальнейших строках говорит:

«Великая основная мысль состоит в следующем: мир надо понимать (т.е. активно воспринимать. Н. М.) не как комплекс готовых вещей, а как комплекс процессов, в котором вещи, кажущиеся нам неизменными, равно как и мысленные их отражения в нашей голове, т.е. понятия (продукты понимания. Н. М.) проходят непрерывную смену возникновения и уничтожения...» (стр. 30 издания 1920 г.)

По терминологии естественников тут совершаются вечно эквивалентные трансформации разных видов физической и психической энергии друг в друга, т.е. возникновению и уничтожению подвергаются только качества энергии Вселенной, а не ее количественная сущность. А наше представление о психической энергии как об одном из видоизменений физической приводит к тому, что и само наше понимание как активное начало сознательности есть только трансформация света, теплоты, химического сродства, электрической энергии, которые сами, наоборот, только трансформация активного начала нашей сознательности. Таким образом диалектический закон проникает всю Вселенную, а это приводит к величайшим последствиям.

При старых, докоперниковских представлениях, когда Вселенная представлялась в виде семи небесных сфер с Землею в их центре, энергия реального понимания, как активного начала сознательности, в противоположность мистическому пониманию, могла локализоваться только на Земле.

А после Коперника, когда Земля стала лишь одним из бесчисленных небесных светил, а мистическая сознательность ушла в область продуктов старинного воображения, диалектический закон Маркса и Энгельса неизбежно приводит ко всеобщей обитаемости миров, так как иначе пришлось бы считать наш Земной шар и особенно нас самих чудом всей Вселенной, т.е. впасть в первобытную мистику.

А если этого чуда на Земле нет, то и диалектический процесс с биохимической точки зрения есть такое же всеобщее явление, как и закон тяготения небесных светил, а потому и действие его в деле выработки психики живых существ (и их понимания как активного начала сознательности) на последней стадии развития органического мира на любом светиле, должно быть везде одинаково.

Действие биохимического закона должно везде одинаково вызывать диалектическую эволюцию наивысшей стадии тамошней органической жизни от непосредственного чувственного знания, возникающего уже на средней ступени развития тамошних животных, к рассудочному, а затем к какому-то окончательному и ни в каком случае не мистическому знанию и самосознанию.

А вся Вселенная с этой точки зрения становится подобна безбрежному океану, в котором галактические системы миров как волны возникают и угасают в бесконечности пространства и времени,

Я не буду детально останавливаться на этом предмете и на том, что вполне аналогичные нашим химические и физиологические процессы могут происходить и при других химических составах организмов, т.е. при всяких температурах небесных светил могут возникать соответствующие им животные и растения. Об этом я уже говорил в своей книге «Периодические системы строения вещества» (1907 г.), а также в научной полуфантазии «Эры жизни» в моей книжке «На границе неведомого» (1910 г.). Детальное развитие этой теории завело бы нас очень далеко, а дотоле я лишь покажу, в каком виде представляется мне, как естествоиспытателю, диалектический закон в жизни Вселенной.

Тезис, антитезис и синтезис — таково краткое выражение этого закона, и не только для развития интеллекта, но и вообще.

Эти три ступени можно наблюдать и в развитии индивидуального человеческого мышления, начиная с детского возраста, когда сначала накопляется только непосредственно чувственное, наблюдательное знание, а потом его обработка и наконец — сводка.

Тоже и в истории общечеловеческой культуры, причем каждый синтезис является лишь тезисом дальнейшей триады. В стихийной же природе диалектический закон наблюдается во множестве процессов и очень нагляден.

Например, в течении реки, неизменно принимающей змеистую форму, потому что текущая вода случайно сделав выбоину в одном из своих берегов и затекая в нее, стремится по инерции увеличить это углубление, а выйдя из него далее она по той же инерции течет к противоположному берегу, стремясь его углубить, и делает там антиизвилину.

Такой процесс перехода русла реки то вправо, то влево, вроде колеблющихся качелей, все увеличивается по мере увеличения извивов или расширения реки. Но здесь же мы видим, что диалектический закон лишь усложнит более простую картину общего течения реки, благодаря общей силе тяготения, влекущей воду всегда с более высоких мест на . более низкие, т.е. ближе к центру Земли, причем географические условия местности являются тоже важным фактором, обуславливающим обычное криволинейное русло, начиная с истока и до устья.