Читаем без скачивания Человек с железного острова - Алексей Свиридов

Повел Серчо Амгаму на крышу – ездить наверху учиться; а я на стражу смотрю – никаких эмоций, мало ли кто там у нас сидит, и я им за это признателен. На стражу налюбовался, и принялся думать, одна любопытная деталь в рассказе у парня проскочила. Такая фраза: «Я, конечно, оружия украсть не мог, здесь за такое убивают, но недавно тут брошенное появилось.» Я и так, и сяк про себя ее обсасываю, а потом через микрофон спрашиваю впрямую. Объяснение такое: буквально за день до нас объявилась в Орогоччу банда. Восемь хребтовых вахлаков, четверка орков (я сам их не видал, но говорят мерзкая народность, хуже вахлаков) и три или два «плохих тунгира» – краболовов тут так зовут. Они зашли в какую-то там деревню и нарушили какой-то там закон. Вахлаков как родственников отправили под конвоем за Узкий, а орков и краболовов частью побили, а частью дали убежать. Теперь их оружие лежит, и его никто не берет – не закон, а просто оно считается несчастливым. Вахлаки с Хребта грозили гневом кого-то очень могучего, но здешних этим не прошибешь. Вот так. Я говорю:

– Уверен, это та компания, с которой мы перед пустыней встречались. Но как они так быстро перебрались – убей бог, не знаю.

За день до нас – это сколько ж за сутки получается-то, а? Я вспоминаю, как орел краболова таскал на себе, и решаю, что без пернатых не обошлось. А если так, то не один орел тащил, а была эстафета, и очень четко организованная. А раз была организация, значит, был и организатор.

За всеми этими размышлениями я забываю про рычаги, и нас подкидывает на очередном скальном обломке. На крыше крик – там Серчо Амгаму геройски спас от упадения вниз. Мне сделано предупреждение, а потом команда «Стоп, привал». На крыше собирается весь отряд полностью, и Серчо представляет спавшей смене новобранца, вкратце разъясняет причину его появления.

– Впредь, – продолжает он, – считать его членом экипажа с ограниченными правами, а как их ограничивать – соображать будем по обстановке, может, и не придется. Да, еще хламиду тебе сменить надо. У нас найдется запасной комплект обмундировки? Сергей, организуй товарищу одежду и потом заодно растолкуй поподробнее наши взгляды на жизнь и на что такое хорошо и что такое плохо, давай.

Амгама весь сияет. Его ни на мизинец не смущает то, что ползем мы в направлении обратном тому, которое ему нужно, что придется бок о бок жить со странными людьми, быть на положении нижнего чина – он рад, что его снова за человека считают, а это немало.

Едем дальше. Дрон выспрашивает насчет государственного устройства вахлаков, но Амгама ничего не знает.

– Мне не рассказывали. Просто предупреждали – нельзя, например, такие-то слова говорить там-то и там-то, закон. Носить надо такую-то одежду, закон. Идти в такое-то время туда-то и делать то-то, приказ. А чей приказ, откуда закон – мне не говорили. А я и не спрашивал, и так за болтливость презирали.

Сергей забирает Амгаму в жилотсек и начинает свой разговор, а я за дорогой слежу, мне неинтересно. Над нами по-прежнему солнце – к закату направилось, но еще высоко торчит, и орел – строго вертикально сверху. На дороге по-прежнему каждые полсотни метров – вахлак с двумя копьями. Справа горы вверх идут, слева – вниз, но горизонта за ними не видно. Фон местности в норме, но иногда скалы встречаются – чуть ли не живущие существа, такое на них сильное воздействие когда-то было, не меньше второй силы. Я сам дело имел только с магами третьей силы, а про высшие порядки даже и думать не решаюсь. Первой силы у нас в Прибрежье и Межозерье просто нет, а второй всего трое, и по слухам, с ними шутки плохи.

Дело к вечеру, а к озеру выйдем в середине ночи. Серчо дает руководящее указание – к самой воде не подходить, а встать до утра где-нибудь километрах в двух. А сейчас смена вахт. Я рад – глаза устали, и вообще надоело, лезу сначала в жилотсек, а потом наверх, и устраиваюсь на остатках поворотной платформы. Здесь же Знахарь – весь из себя разлегся и на орла глядит.

– Не нравится мне все это! И вообще, впереди нам будет очень плохо, а мне хуже всех. Плыли бы вы лучше на своем железном корабле туда, где кольцевые горы и река большая в море впадает. Поднялись бы по реке, а там по степи уже и на коробке этой можно.

Я не отвечаю этому нытику. Сам же прекрасно знает, что мы около этих кольцевых гор чуть плавбазу не угробили и сами не погробились, когда еще в самом начале экспедиции сунулись туда расследовать, что там за очаг такой активный. Не умели разбирать направленность по спектру и лезли в самые дурные места и там, и на Востоке.

А небо уже синеть начало. Луна здешняя висит рогами вниз, как всегда в августе. Пора на боковую. В отсеке дневной народ спать готовится – Амгама уже пристегнут к бывшей Керитовской койке. Чисимет тряпочкой свой меч протирает. В углу Знахарь поскуливает – он вперед залез и уже успел в очередной раз обвариться чаем. Амгама рассказывает Дрону вполголоса то ли легенду, то ли повесть документальную, я завязки не слыхал, и поэтому для меня она начинается с того, что «Черные послы приходили еще через год, и еще через год». Передавая ответ вахлаков Черным послам, Амгама очень хорошо подражает презрительной невозмутимости народа Орогоччу:

«…Нет ничего из того, что вы ищете, и если и есть, то вы этого не получите.» И сказал на то старший из послов: «Упрямство ваше не принесло вам выгоды. То, что ваша природа дает вам возможность спорить с нами, не станет вашим спасением. Последний раз мы с вами говорим, а потом все будет иначе.» И сказал на то правитель: «Угроз мы не боимся, а вы теперь для нас не послы, а чужеземцы ненадобные. И недалеки от того, чтобы врагами стать». И больше не было от вахлаков Северного Орогоччу Черным послам ни одного слова сказано. А через три года из степей пришли первые орки. Они нападали ордами на большие города и шайками на мелкие селения. Гибли они тысячами, но приходили десятками тысяч. И настал конец могуществу Северного Орогоччу. Теперь там нет ни людей, ни жизни. Развалины да южноорковские заставы, а почему они оттуда не уходят, никто не знает.

Дрон ставит магнитофон на паузу и спрашивает:

– А когда все это было?

– Лет тридцать назад, а то и шестьдесят. Мне трудно ответить, ведь это же не мне рассказывали, а я просто слышал.

Я представил себе жизнь Амгамы среди вахлаков – тоскливо стало, и тоски ради избытия смотрю, свесив голову и искривив шею, как Дрон на историко-политической карте запечатляет рассказку. Если рельеф-карты у нас пестрые, то ИПК – сплошное белое пятно, разве что Озерный Край кое-как закрашен. Серчо вдруг решение поменял:

– Пьеро, давай лучше прямо к воде подойдем, я думаю, никаких эксцессов со стражей не будет.