Читаем без скачивания Новый год в стиле хюгге - Алена Занковец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кир сам прервал поцелуй, но все еще обнимал меня, прижимал к себе, и от его запаха, такого родного, такого волнующего, в глазах стало щипать от набегающих слез.
Я уперлась в него ладонями.
– Не надо…
А Кир, словно услышав в моем голосе что-то другое, обхватил мое лицо и поцеловал уже по-настоящему, со всей страстью.
В этот самый момент мысли о будущем словно перестали вызывать эмоции. Университет, жизнь в другом городе – все это стало просто фантазий, чем-то иллюзорным, а пол сейчас ускользал из-под ног по-настоящему.
– Светлана! Ты где? – в гримерку влетела наш режиссер.
– Уже иду… – Я проскользнула мимо нее, опустив голову, пряча горящие щеки.
Настойчиво дребезжит дверной звонок.
Кир вваливается в коридор, неся с собой морозную свежесть, прилипшие к ботинкам комья снега и целлофановый пакет, набитый фастфудом: батон, масло, сыр, колбаса, пельмени. От такой еды аллергия будет у меня.
Все время забывая о забинтованной руке, кое-
как переодеваюсь в хлопковые штаны, футболку без рукавов и вязаный кардиган. Возвращаюсь на кухню, а Кир там точит нож, одетый в мой девчачий фартук с рюшами. Он такой крепкий, маскулинный, в этом фартуке смотрится так смешно, что не могу удержаться от комментариев. А Кир под шумок как-то невзначай готовит первый бутерброд и скармливает его мне. Странно… Оказывается, если долгие годы не есть докторскую колбасу, она кажется вполне сносной.
– Кофе? – спрашивает он и, не дожидаясь ответа, достает с полки турку.
Почему же сейчас меня все в нем так цепляет?.. Тембр голоса, движения мышц, даже розовый бантик фартука поверх черной футболки.
Мы выпиваем по чашке кофе вприкуску с бутербродами, обмениваясь легкими подколками, вспоминая, чем закончилась наша предыдущая трапеза. Кир ненавязчиво интересуется, было ли приглашение в ресторан покушением на убийство, ведь это наверняка избавило бы меня от такого неудобного клиента. Или дело в том, что мне просто нравятся беспомощные мужчины? От этой версии мне смешно так, что я складываюсь пополам.
– Ладно, все! Пойдем, нужно мерки с тебя снять. – Я встаю из-за стола.
– Хорошо, – Кир убирает наши чашки. – Я полностью в твоем распоряжении.
Мы отправляемся в спальню. Кир становится напротив меня; спина прямая, ладони в карманах джинсов, волосы все еще смешно взъерошены после шапки. Он такой красивый, такой притягательный, такой мой – как тот, из юности!
Я отворачиваюсь и дольше, чем нужно, копошусь левой рукой в сумочке в поисках рулетки. Нахожу ее и приближаюсь к Киру, тщательно избегая его взгляда. На меня вдруг наваливается ощущение легкой невесомости. А еще, кажется, я волнуюсь.
– Давай сначала измерим обхват запястья.
Кир протягивает мне руку.
С трудом удерживая рулетку – большой палец правой руки забинтован и оттопырен – я обхватываю ей запястье Кира. Рулетка срывается, но он ловким движением ловит ее на лету.
– Давай помогу тебе.
Теперь рулетку удерживает он, а я снимаю мерку, стараясь не коснуться его кожи, потому что кончики пальцев от волнения стали ледяными. Он почувствует и поймет. Возможно, уже понял. Стоит почти неподвижно, будто боится меня спугнуть.
– Теперь длину руки.
Он придерживает рулетку у плеча, я растягиваю ее до запястья.
– Согни немного руку в локте. Да, вот так.
Становится так тихо, будто все звуки исчезли – или это из-за того, что пульс бьется у меня в ушах?
– Теперь я измерю ширину спины, повернись.
Кое-как удерживая рулетку, провожу измерительную ленту по лопаткам от одной подмышки к другой.
– Теперь ширина груди. Поворачивайся.
А эту мерку ни со спины, ни на расстоянии вытянутой руки снять не получится.
Я подхожу к нему почти вплотную. А хочется еще ближе, хочется прижаться к нему всем телом.
Мне кажется, или он делает едва заметное движение мне навстречу?
Чувствую, как замедляется мое дыхание, как усиливается волнительная дрожь в груди.
Это просто временное помешательство. Как головокружение от духоты, надо просто подождать – и пройдет.
– Подними руки.
Он слушается.
– Не двигайся, – говорю я и с удивлением слышу свой голос: тихий, напряженный, взволнованный.
– Даже не шевелюсь, – отвечает Кир, и мне кажется, что его голос тоже изменился.
«Пожалуйста, не испорти все, – прошу я не у Кира, у себя. – Пожалуйста…»
Его ладонь невесомо опускается на мою талию. Я невольно делаю глубокий вдох, но продолжаю снимать мерку, будто ничего не происходит. Будто еще все можно остановить.
Кир склоняется ко мне – ближе, еще ближе. Легко касается шеи теплыми губами, и по коже снова, как в юности, холодком разбегаются мурашки. Он замирает, ждет: оттолкну ли? Но я, словно зачарованная, просто стою в неистовом предвкушении следующего поцелуя.
Он касается губами ямки у основания шеи, потом моих губ. Следующий поцелуй жарче, напористее. Его ладони опускаются ко мне на плечи и помогают кардигану упасть.
Глава 11
«По утрам ты пахнешь щенком», – говорит Кир и сам, как щенок, тычется носом мне в шею – ищет тот самый запах…
Я распахиваю глаза и так резко выпрямляюсь на кровати, что сердце, кажется, не поспевает за мной. Это не сон. Кир вовсе не в моей голове! Вот он, живой, настоящий, теплый – прижимается ко мне сзади, его ладонь лежит на моем обнаженном бедре.
Я в панике вскакиваю с кровати, стаскивая одеяло, чтобы прикрыться – на мне лишь комбинация, – и тем самым оголяю Кира, который лежит в одних боксерах.
– Ой, – комментирует он.
– Какого черта?! – ору я, глядя в потолок. Лишь бы не на Кира. Обнаженного Кира, лежащего в моей постели.
Нет-нет-нет! Ничего не было! Да, был такой момент, когда все могло случиться. Но не случилось! Кир так и остался стоять с поднятыми руками, пока я замеряла обхват его груди. Он не обнимал меня, не целовал – я просто это представила и, плавясь от собственных фантазий, продолжила снимать мерки. Фантазии не считаются!
Когда я закончила с мерками, Кир сказал что-то вроде: «Надо позвонить соседу, попросить покормить собаку». Затем вышел на балкон и стоял там минут десять, хотя был в одной футболке.
Когда он вернулся, я уже постелила ему на кухне, вместо матраса – пуховое одеяло. Сказала, если появятся какие-нибудь признаки аллергии, чтобы звал или звонил, приходить не надо. И на всякий случай еще раз повторила.
