Читаем без скачивания Дядя самых честных правил - Александр Горбов

— Порча?

— Да, — лицо дядя стало донельзя серьёзным, — мы со Смертью повязаны накрепко. Будешь её видеть.

— Не понимаю.

— Через Талант видно, если человеку умереть на роду написано. День там, два. Иногда за месяц разглядеть получается.

Старик пожевал губами, будто решаясь сказать.

— Тень над царём Петром я за два месяца разглядел. С другими по-разному видел: то за день, то за неделю. Только рассказывать об этом нельзя — Смерть ревнива, не терпит такого.

Жестом дядя попросил налить ему чая и продолжил:

— Если на роду длинная жизнь, а против человека убийство замышляют, тоже видно бывает. Это можно рассказать, Смерть возражать не будет.

— Страшное знание, дядя.

Он усмехнулся:

— Страшнее, что Талант может болезнь смертную от одного человека другому передать. Первого спасаешь, второго в гроб кладёшь.

Я кивнул, соглашаясь с такой постановкой. Нет, если будет у меня такое умение, никому о нём не скажу, слишком уж плохо может обернуться.

— И ещё, — старик поманил меня пальцем и начал шептать: — Смерть любит, чтобы Талант убивал. За такое молодость щедро отсыпать будет. Просто человека убил — неделю или две. Дворянина — месяц. А если владельца Таланта, целый год может дать. Любит она, когда маги мрут.

В горле у меня запершило так, что я закашлялся. Даже не знаю, верить такому заявлению или нет. Не фантазирует ли дядя? Слишком уж безумно звучит.

Дядя не обратил внимания на мои сомнения. Откинулся в кресле и прикрыл глаза.

— Умереть хочу. Не носит больше земля, сам видишь. Пока не отдам Талант, Смерть брать не хочет, требует чтобы тащил службу. А ты ей приглянулся, согласна тебе аванс дать.

Спрашивать, что там за аванс, я не стал. И так сегодня многовато сказок.

— Если не согласишься, можешь идти к Шереметевым. Бери у них деньги, я тебе слова не скажу.

Костистая рука дяди подхватила со стола колокольчик. Тут же на звон примчался Дворецкий, явно ждавший за дверью.

— Иди, — махнул мне старик, — думай. Я тебя потом вызову.

Утром за завтраком Настасья Филипповна меня “обрадовала”.

— Василий Фёдорович вчера перетрудился. Теперь дня три пластом лежать будет. Костенька, ты бы не беспокоил его, пусть отдохнёт.

Я кивнул. Вот ещё, не буду старика дёргать, не к спеху. А мне есть чем заняться — надо выполнить одно небольшое дельце.

— Настасья Филипповна, скажите, а есть в доме ружья для охоты?

— Как не быть? У Василия Фёдоровича целый арсенал имеется.

Ключница отвела меня в левое крыло усадьбы и отперла невзрачную дверь. Ёшки-матрёшки, и правда арсенал. Только лет на сто устаревший — сплошные пороховые ружья и мушкеты. Не сильно с такими поохотишься, если привычки нет.

Так что я выбрал два ствола, где сталь была получше, и отправился с ними в кузницу. Под моим руководством Прохор отпилил всё лишнее и сточил напильником гравировку — цветочный узор, любовно сделанный неизвестным мастером.

— Жалко, барин, — кузнец покачал головой. — Может, оставить красоту-то?

— Мешать будет. Для дела она лишняя.

Через час, когда из ружей получились “заготовки”, я выгнал Прохора из кузницы. Нечего ему смотреть, как я работать буду. Не люблю, когда под руку дышат и через плечо заглядывают.

Я разложил оружие на верстаке и достал футляр. Стенки из тёмного дуба, серебряные уголки, вензель магистра-артефактора на крышке, миниатюрный бронзовый замочек. Но главное скрывалось внутри: на бархатной подложке лежала small wand, как говорят эльфы с Авалона. Или, как называют французы, волшебная палочка.

Простолюдины и обыватели почему-то думают, что волшебная палочка творит волшебство сама по себе. Мол, кто ни возьми в руки, взмахни, и желание исполнится. Ага, как же! Не для того она предназначена.

Деланный маг плохо работает с магией напрямую. Пальцем или ладонью можно нарисовать простой Знак, или поставить временную Печать, или закрутить нити эфира. Но для серьёзной работы требуется специальный инструмент. Grand wand, волшебный посох, нужен, чтобы разрушить город или сдвинуть гору. Middle wand, магический жезл, — разрушить дом или зачаровать крепостную стену. А волшебная палочка — работать с мелкими предметами. Вот она-то и понадобилась мне, чтобы превратить примитивные ружья в колдовские “огнебои”.

Нет, не потерял навыки, помню науку. Всего за пару часов я наложил Знаки на стволы и погрузил в казённую часть Печать огня. Ух и мощные штуки получились. За двести шагов берёзу насквозь прожигает! Вот теперь можно и прогуляться в лес. Где-то там бродят волки, терроризирующие моих крепостных. Я обещал, я делаю — найду и порежу серых на красные ленточки.

Настасья Филипповна, когда узнала, куда я собираюсь, всплеснула руками.

— Да куда же в лес без проводника! Костенька, ты же не местный, не знаешь ни тропинок, ни примет. А заблудишься? Что я Василию Фёдоровичу скажу?

— Есть по деревням охотники, кто проводить может?

— Да откуда? Крепостные тайком на зайцев разве что силки ставят — браконьерничать у нас нельзя. Раньше егерь был, Иван Коромысло, да преставился год назад.

Ключница на минуту задумалась.

— Возьми с собой Таньку. Она тропинки все знает, чай собирала грибы-ягоды, а девка она смелая, волков не забоится.

— Таню? — я задумался. — Мне далеко идти придётся. Если только переодеть её: по кустам в сарафане лазать не слишком хорошая идея.

— Во что переодеть?

— Ну, штаны, сапоги, куртку тёплую.

— Девку в штаны? Ой, срамота какая!

— Настасья Филипповна, так для дела же. В лесу её точно никто не увидит, а вернётся — сразу обратно переоденется.

Ключница поупиралась для порядку, но в конце концов согласилась.

— Ладно, только ради пользы. Погоди, сейчас всё организую.

Я поднялся к себе, надел сапоги и собрал всякую мелочёвку. А когда вернулся на первый этаж, меня уже ждала ключница и орка Таня, одетая по-мужски.

Слушайте, она ещё привлекательней стала. Хотя куда уж больше? Нет, всё, не думаю об этом. Крутить любовь с крепостной — против правил чести. По крайней мере моих.

— Константин Платонович, — Таня доверчиво посмотрела на меня, — а вы нож мне дадите?

— Зачем? — я опешил от такой просьбы.

— Волк зверь хитрый, вдруг подберётся? И шкуру я снимать умею, честное слово.

Я перевёл взгляд на ключницу и кивнул. Настасья Филипповна хмыкнула, сходила куда-то и вернулась с охотничьим ножом и поясом с ножнами.

— Ох, Танька, — ключница дёрнула орку за ухо, — смотри мне.

Та пискнула и сделала покорное лицо.

— Я потом спрошу Константина Платоновича, как ты себя вела. Ясно? На, нести будешь.

Настасья Филипповна вручила орке здоровенную суму, даже на вид тяжёлую. Танька с лёгкостью повесила её на плечо и посмотрела на меня с готовностью.

— Выходим, — я закинул