Читаем без скачивания Босиком по 90-м - Иван Любенко

Конечно, наш уважаемый Алексей Феофилович прекрасно понимал, что никто столь необычное ходатайство не удовлетворит, но, как он нам пояснил, «не поиздеваться над следователем в данном случае – грех». Однако смех смехом, а вопрос о части 2 статьи 144 УК РСФСР оставался открытым, поскольку для квалифицирующего признака «значительный ущерб» требовалась точная сумма. Но именно того кабана давно переработали, и любая другая туша уже не подходила. Следователь отклонил ходатайство адвоката на том основании, что «провести указанное опознание не представляется возможным». Тогда последовало новое ходатайство «О проведении осмотра вещественного доказательства в виде свиной туши, которую, по мнению органов следствия, 26.10.94 г. Альберт Августович Клейст намеревался вывезти за пределы мясокомбината им. Розы Люксембург».

Молодой и неопытный следователь загрустил… Он не стал отвечать на ходатайство, что являлось прямым нарушением уголовно-процессуального кодекса. Защитник не преминул этим воспользоваться и направил жалобу в районную прокуратуру. Как потом выяснилось, к прокурору вызвали не только следователя, но и начальника Следственного отдела Октябрьского РОВД. В итоге дело передали другому, более опытному Пинкертону. Но решение всё равно надо было принимать. Несмотря на известный всем факт попытки кражи хряка, законных доказательств упомянутого действия не имелось. В связи с чем, следователь вынес постановление об отсутствии в действиях А. А. Клейста признаков преступления, предусмотренного ч.2. ст.144 УК РСФСР. Уголовное дело закрыли. Алексей Феофилович передал нам постановление о прекращении уголовного преследования, и мы пожали друг другу руки.

Высокопрофессиональная работа нашего адвоката произвела на меня такое впечатление, что я тут же поступил на третий курс Всесоюзного Юридического Заочного Института, чей филиал открылся в нашем городе. Помогло моё первое педагогическое образование. Часть предметов мне просто зачли, поскольку я их изучал в первом институте.

Но где найти деньги для расчёта с Самиром? Алик через каких-то знакомых пытался связаться с Шахом в СИЗО, но его малява так туда и не попала. И вдруг по местному телевидению передали, что в одном из ресторанов киллер расстрелял из автомата Самира Ибрагимова, который в этот момент мирно кушал шашлык.

Не скажу, что мы с другом прыгали от счастья, но, признаться, и не горевали. Выпили, помянули, покойничка, пожелали, чтобы земля ему была пухом, и вычеркнули из своей памяти.

Безработный Алик всего за несколько дней умудрился зарегистрировать ТОО «Транзит-Эйр». Вскоре и мне пришлось оставить договорной отдел авиакомпании и приступить к обязанностям директора вновь созданной фирмы.

Мы сняли офис в долг и пообещали оплатить аренду через два месяца, но зато на полгода вперёд. Это были две небольшие комнатки в новом здании, расположенном самом центре Красноленинска. Арендодателем и недавним застройщиком являлось, как ни странно, региональное представительство Международного Красного Креста. Его председатель, видимо, решил бросить курить и не покупал сигареты. Зато постоянно «стрелял» их у меня. В один прекрасный день мне это надоело, и на его очередную просьбу я вынес ему из кабинета целый блок «Marlboro». Он растерялся, покраснел и ушёл. Но с того момента больше уже не клянчил. А вообще, эта контора каким-то образом имела отношение к большой аптечной базе, занимавшей несколько соседних офисов. Не знаю, но, по-моему, вся гуманитарная лекарственная помощь Запада уходила прямиком в аптечные сети города. Председатель ездил на белых Жигулях седьмой модели. Каждый год он покупал новый автомобиль, но точно такой же марки и опять белого цвета. Номер оставался прежний. И все думали, что «бедолага» не может позволить себе даже иномарку. А он потихоньку строил одну многоэтажку за другой. Цены на жильё не задирал, и квартиры уходили влёт.

Окна нашего офиса смотрели на корпус политехнического института. Томные взоры студенток, уставших слушать лекции, то и дело обращались в нашу сторону. Словом, вечерами мы не скучали. Правда, Алику приходилось всячески изворачиваться. Его новая пассия Виолетта – та самая секретарь судебного заседания, – и впрямь, оказалась «строгой госпожой». Она всячески пыталась оградить Альберта от развратного влияния других женских особей. Но ведь была ещё и Ленка! Как выяснилось, прежняя любовница пробралась вечером к времянке Алика и через плохо занавешенные шторы подсмотрела его камасутру с секретарём судебного заседания. На следующий день жена начальника СОБРа заявила моему другу, что если он не бросит «свою новую шалаву», то она пожалуется мужу, что Алик её всячески домогается и не даёт проходу. В этом случае, дальнейшая судьба новоявленного Казановы была бы предрешена. От жестокой милицейской расправы его могло спасти только бегство из города. Так что теперь, чтобы встретиться с Виолеттой, Алик всё чаще и чаще просил ключ от моей съёмной квартиры. Но и Ленку не забывал. Её, как и раньше, он водил к себе.

Несмотря на свою «занятость», мой товарищ сумел заключить договора со всеми близлежащими аэропортами. Договорился он и о возможном получении под реализацию продуктов. Сыр обещали дать на молочном комбинате, яйцо и куриный фарш на красноленинской птицефабрике. А вот по поводу колбасы разговор на «Мясокомбинате имени Розы Люксембург» не получился. Директор распорядился не пропускать «вора Клейста» даже через проходную. Пришлось договариваться с другим предприятием.

Глава 11

Полюс холода

Теперь дело оставалось за мной. Я вместе с Викентием Закарпатским (он в авиакомпании взял отпуск без содержания) на рейсовом автобусе выехал в Краснодар и уже оттуда – в Якутск. Боинг 737 восхитил нас. Конечно, эту машину нельзя было сравнивать ни с одним отечественным самолётом такого класса. Разница, примерно, та же, что между «Жигулями» и дорогой иномаркой.

Погода стояла ясная. Внизу расстилалась бескрайняя тайга. Так и хотелось запеть старую, популярную в 60-е годы песню про «зелёное море тайги».

Только это романтическое настроение сразу исчезло, стоило распознать на заснеженной земле тёмные пятна брошенных когда-то сталинских лагерей. Я не ожидал, что через иллюминатор будут так хорошо видны печальные места человеческих трагедий. От каждой зоны тянулась узкая бесконечная просека, которая терялась в уже выросшем, покрытом снегом, лесе. Вспомнились рассказы Варлама Шаламова, «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. Я читал, что в 1939 году, доставленные в Сибирь по железной дороге польские офицеры добирались до лагеря пешком и прошагали более тысячи трёхсот километров. И это при том, что все они были прикованы к длинному железному шесту, по обе стороны, которого шли две шеренги. До места назначения довели немногим более половины заключённых. Трупы не закапывали, а просто бросали в сугроб на съедение зверям, слегка закидывая снегом.

Через десять с половиной часов полёта Боинг пошёл на посадку. Температурная разница с нашим югом была колоссальная. Если в Краснодаре на момент вылета столбик термометра поднялся до плюс 9° C, то здесь он уже показывал минус 29° C. Время расходилось с московским на шесть часов.

К трапу самолёта подкатил «Икарус», и пассажиры проворно набились в его чрево. Автобус не отапливался. Багажа ни у меня, ни у Викентия не было.

При выходе из аэропорта я обратил внимание на странное здание, стоящее на возвышении прямо перед входом. Оно ярко освещалось четырьмя фонарями и напоминало собой небольшой замок, который к моему удивлению оказался туалетом. Я, конечно, не мог удержаться, чтобы не зайти внутрь. Со слов дежурной узнал, что он отапливается и построен по распоряжению мэра Якутска, дабы показать гостям города, что власти заботятся о населении. На мой взгляд, это выглядело глуповато, но всё равно лучше, чем в Красноленинском аэропорту, где уборная была на улице и попасть в женскую часть можно было через… мужскую. Сторожиха сначала заглядывала, нет ли представителей сильного пола, а потом со словами «Давайте быстрей, пробегайте!» разрешала дамам пройти. Если же в этот момент заходили мужчины, то она кричала: «Девочки, повремените, тут мужики. Я скажу, когда они выйдут». И те ждали… Вообще, для Красноленинской авиакомпании туалеты имели какое-то роковое значение. Ещё перед своим увольнением я переводил беседу немецкой делегации с руководством авиакомпании, которая прибыла в наш город для рассмотрения вопроса об инвестировании в аэропорт и комплекс ГСМ. Сотрудников, знающих немецкий язык, не оказалось, но поскольку гости прекрасно изъяснялись на языке Байрона, то в качестве переводчика вызвали меня. Всё шло хорошо. Все улыбались и были довольны друг другом. Пили чай, «Нарзан», угощались конфетами и печеньем. Стемнело. И вдруг глава немецкой делегации склонился над моим ухом и попросил, чтобы я провёл его в туалет. Я извинился, встал и вместе с ним вышел из кабинета директора. Каменный общий «дальняк» без света и каких-либо отделений, с дырками в полу размещался на улице, и убирали там раз в неделю, после приезда ассенизаторской машины. Естественно, ни о какой туалетной бумаге, тепле и комфорте и речи не было. Кроме того, всегда сохранялась опасность наступить не туда, куда следовало.