Читаем без скачивания Босиком по 90-м - Иван Любенко

Я указал направление и остался ожидать на улице. Через несколько минут гость выскочил оттуда, как ошпаренный. Он был зол и что-то бормотал на немецком. Зайдя в кабинет, выпалил: «Мы не будем с вами работать. Люди, которые не хотят построить для себя приличный туалет, никогда не будут добросовестными партнёрами». Я, сгорая от стыда, перевёл. Немцы молча ушли. Возникла немая пауза. Это был настоящий позор. Надо сказать, что перед этим «Красноленинская правда» устами президента авиакомпании раструбила на весь край о грядущих баснословных инвестициях из Германии. Потом как-то всё стихло и потихоньку забылось. Но самое интересное заключается в том, что тот самый злосчастный ретирадник так и не переделали по сей день. Всё осталось по-прежнему. Но это было в Красноленинске. Теперь меня от него отделяли 5 600 километров.

На стоянке стояли такси с работающими двигателями, но пассажиров рядом не было.

– Слушай, Викентий, а почему двигатели не глушат? Смотри, вся площадь чадит выхлопными газами.

– Здесь так заведено, – пояснил Закарпатский. – Выключишь мотор, потом не заведёшь.

– А как же ночью?

– Ставят в отапливаемый гараж. Но капот всё равно накрывают одеялом, а в радиаторную решётку утепляют бумагой или картоном, чтобы холодный воздух не попадал напрямую. Я слышал, что в старательских артелях машины работают по полгода без отдыха. Только заправлять и успевают.

– Вам куда, ребята? – из легковушки показалась чья-то голова в шапке.

– В гостиницу.

– А почему не к моим родственникам? – удивился Викентий.

– Не люблю стеснять людей. В гостинице проще. «Да и ни от кого не зависишь, – мысленно добавил я».

– А в какую именно? – спросил таксист.

– Не знаю. Хотелось бы что-нибудь приличное.

– В «Стерх»?

– Давайте.

Стёкла в салоне были двойные. Между ними я заметил полоски поролона. В легковушке работала печка. Было тепло.

– Вижу, вы хорошо подготовились к морозам, – заметил я.

– Приходится ставить вторую печь, клеить дополнительные стёкла. У нас много такого, чего в других местах не увидишь. Например, машины на заправках не глушат и заправляются только в перчатках. Иначе, если бензин попадёт на руки – всё, хана, кожа слезает. Или пока автомобиль работает на холостом ходу, надо время от времени сбивать лёд на глушителе, а то отверстие затянет льдом и двигатель заглохнет.

Весь город напоминал один большой самогонный аппарат. Коммуникации проходили по воздуху. Что поделаешь, – вечная мерзлота.

– Послушайте, – спросил я у водителя, – а как же здесь копают могилы при сорокоградусном морозе?

– Да, – согласился таксист, – это очень трудно. Землю приходится разогревать.

– А знаешь, – задумчиво проговорил Викентий – я, пожалуй, с тобой в гостиницу поеду. Отдохнём с дороги, водочки выпьем. А к тестю с тёщей я завтра заявлюсь. Скажу, было поздно, и я не стал их беспокоить.

– А не обидятся? Они же ждут тебя, спать не ложатся. Ты бы позвонил им.

– Пожалуй, ты прав. Я так и сделаю.

Гостиница оказалась самой дорогой в городе. Номер, если переводить на валюту, стоил сто пятьдесят долларов за сутки. Комната была довольно большой, но холодной. Батареи хоть и раскалились до предела, но от окон дуло. Имелись кровать и диван. Ковра не было.

Викентий позвонил родителям жены и сказал, что занимается моим размещением. Пообещал показаться у них завтра.

– Ну что? В ресторан? – потирая руки, радостно воскликнул мой товарищ.

– Вперёд!

Спустившись по лестнице, мы оказались в длинном помещении. На потолке тускло светили четыре лампы. Столы без скатертей, уставленные водкой, коньяком и кока-колой расположились в два ряда… В основном, преобладали местные посетители. Приезжих отдыхало не много. Выяснилось, что в республике введено ограничение на продажу алкоголя. Ларьки торговали спиртным всего несколько часов в день. На вечер надо было либо запасаться крепкими напитками заранее, либо идти в один из трёх подобных ресторанов.

Заметив двух скучающих русских девушек, мы, с их разрешения, расположились рядом. Перед этим, для пущей солидности, договорились именовать себя москвичами. Вика и Рита жили в Якутске с рождения.

Выяснилось, что кухня работала только до двадцати двух часов, и потому народу приходилось довольствоваться содержимым буфета. А оно, прямо скажем, было небогатым. Никаких закусок, кроме печенья и шоколада не имелось. За соседним столиком, как я понял из англоязычной речи, сидели два канадских инженера, руководивших строительством нового здания аэровокзала. Оно возводилось целиком из сборных конструкций. Власти республики закупили его в далёкой северо-американской стране за баснословные деньги и теперь собирали, как конструктор. Через год оно сгорело при весьма странных и загадочных обстоятельствах перед грядущей проверкой какой-то контролирующей организации.

Где-то впереди за дальними столиками голоса раздавались всё громче и громче. Потом послышался пронзительный мужской крик, завязалась драка. В неё стали втягиваться и остальные.

Неожиданно в ресторан влетел милицейский патруль, состоящий из трёх русских сержантов, и без разбору начал молотить дерущихся резиновыми дубинками. Всё разбежались по углам. Драка закончилась так же внезапно, как и началась. Уставшие служители правопорядка тут же сели за освободившийся столик и с чувством выполненного долга угостились коньяком за счёт заведения. Праздник продолжился. На лицах наших девушек не было ни малейшего страха.

– У вас тут, я смотрю, как на диком западе в салунах, – усмехнулся я.

– Подождите, вот уйдёт милиция и всё опять начнётся, – горько заметила голубоглазая блондинка Вика.

– Да? А не лучше ли, в таком случае, покинуть заведение? – с дальним прицелом осведомился Викентий.

– У нас нет выбора. На дискотеки русским девушкам не стоит показываться. Якуты напиваются и буквально сходят с ума, пристают.

– Слышал, что у всех северных народов в организме отсутствует определённый фермент, ответственный за расщепление этилового спирта, – сумничал я. – Потому и быстро пьянеют. Иначе, зачем бы здесь вводили такие строгие антиалкогольные меры?

– Вполне возможно, – согласилась Рита – симпатичная брюнетка в ангорском пушистом свитере с люрексом и стразами на пышной груди. – У нас в прокуратуре масса дел по дракам, избиениям, изнасилованиям. Все эти преступления совершаются обвиняемыми в состоянии глубокого алкогольного психоза. Причём, в основной своей массе, это коренные жители. В городском травмпункте никогда не бывает пусто. Каких только увечий нет! И пациенты, в основном, молодые люди.

– А вы, простите, прокурор? – спросил Викентий.

– Нет, я помощник прокурора. Силовые структуры – одни из немногих организаций, которыми здесь ещё руководят русские.

– Это точно, – кивнула Вика. – Я преподаю музыку в школе. Так вот у нас всё начальство поменялось. И завуч, и директор тоже теперь из «коренных народов». Так почти везде. Нельзя сказать, что русских притесняют, но и карьеры большой уже не сделаешь. При равных условиях и способностях возьмут местного. Тут вдруг откуда-то взялись якутские князья. Малозаметные ранее люди теперь ведут себя, как потомки Наполеона Бонапарта. Даже фирмы по написанию родословной появились. За деньги докажут, что ты прямой наследник Чингисхана.

– Да откуда при родоплеменном строе князья! – возмутился я. – У них и государственности никакой не было до прихода русских, то есть отсутствовали, характерные для государства институты власти. Могли быть более богатые или менее, но сословной иерархии, присущей для любого государственного устройства, не существовало. Это сейчас они занялись разного рода фантазиями. Так всегда бывает на национальных окраинах в пору ослабления центральной власти. Но, поверьте, это ненадолго.

– О! – удивилась Рита. – Вы, я вижу, историей увлекаетесь!

– Ну да, всё-таки, историк по образованию. А правда, что у вас своя Конституция?

– А как же! Президент Николаев тут много чего навертел. Например, по основному закону он имеет право принимать решение о дислокации воинских формирований. А земля, недра, воды, леса, воздушное пространство и даже континентальный шельф являются собственностью республики и неотъемлемым достоянием народа Республики Саха. У нас и парламент двухпалатный, как в Российской Федерации. И двадцать процентов от добычи алмазов республика имеет право отставлять себе. Так-то! Трепещите москвичи!

– Ого! – удивился я. – Так вы все должны быть богаты, как дети эмиратских шейхов. Только вот пока ехал по городу видел множество старых, покосившихся от времени деревянных избушек. Я уверен, что в них и канализации нет.