Читаем без скачивания Кожа - Евгения Викторовна Некрасова

волосы на подбородке и больше походил на учителя. Он сам доучился в университете, в городе рядом остановился у родственников, как и в прошлый раз. Хозяйка совсем не радовалась его приезду, не стала переодеваться для него в какое-то особенное платье, злилась. Надо надзирать за работающими, сорняки захватили будущий лес, все работающие – Очень сильные, Сильные средне и Слабые – должны были их уничтожать. Муж и сын недонадзирают. А приходилось поить Учителя чаем и тащить с ним беседу. И утешать. Чай принесла Хоуп. Когда он спросил, может ли он увидеть своих прежде учащихся, особенно Дочь, Хозяйка просто ответила, что Дочь укусила собака и та умерла. Старая новость про смерть Дочери хозяев поразила его. Хозяйка утешала его по поводу смерти своей дочери. Учителю стало обидно: он приехал сюда, чтобы найти жену, – пока ждал известий о работе, он подыскивал себе жену. Учитель ценил не приданое, а способность слушать его и восхищаться им. Он помнил, что Дочь хозяев выглядела мило и его преданно слушала. Он был готов сделать ей предложение, если бы она выросла красивая, но она оказалась мертвая. Сын хозяев выжил, но он не был нужен Учителю, на нем не женишься. А Сын хозяев Учителю сильно обрадовался. Как и для сестры раньше, образованный городской хозяин мужского пола, Учитель стал редким и нужным человеком для Сына хозяев. Недодругом или приятелем, но еще лучше, чем те, что были у него в школе, потому что Учитель помнил рай на плантации, когда были живы оба близнеца. Сын хозяев пригласил Учителя остаться, разместил его в своей комнате, сам спал на полу там же. Сестрина была закрыта. Когда родители ушли в поле, Сын хозяев остался и обсуждал с Учителем политику, философию, другие городские дела. Вынес из кладовки ром, сваренный на плантации. Напился, чего не делал со школы. Учитель принес ему ощущение свободы. Они ходили на реку грустить: Сын хозяев показывал ему место, где его сестру укусила собака. И на себе тоже показывал: вот тут, в мягкое на правой руке, между большим пальцем и указательным. Он долго жаловался Учителю на заледенелость матери, неготовность к его прогрессивным идеям по перерождению плантации. Потом они открыли вторую бутылку и дверь сарая. Сын хозяев показал Учителю доски Хоуп, чтобы развлечь его. Не только Самуэль, но и Сын хозяев подглядывал за Хоуп через прогрыз в стене. Сын хозяев рассказывал, как работающая незаконно училась у Учителя писать и слушала поэзию, делая вид, что работает. Учитель снял очки и протрезвел. Перебрал, почитал доски. Бормотал, что она как Филлис. Попросил Сына хозяев познакомить с Хоуп. Тот отвел его к Хоуп, она мыла посуду, а на самом деле занималась тем, что придумывала, как она убьет Лечащего человека и что сделает с собой после. Учитель спросил, есть ли еще такие тексты, как на досках. Хоуп узнала Учителя, поняла, что эти мужчины-хозяева пьяны. Достала из подпола, где лежали продукты и их с Кристиной предметы, несколько тряпочек и показала Учителю. Он держал холодные, замороженные тексты, и его руки дрожали.

Во время ужина Сын хозяев мучился похмельем и икал, а Учитель совсем протрезвел. После еды он предложил Хозяйке продать ему Хоуп и назвал неплохую цену. Сын хозяев удивился. Хозяйка ответила, что сожалеет, но уже обещала продать ее другому Хозяину. Учитель пытался выяснить за сколько и повышал стоимость Хоуп, но Хозяйка повторяла, что товар уже продан. Сын хозяев злился на мать. А она подумала, что вот и решилось и что надо написать Лечащему человеку в город, позвать его, чтобы он приехал с деньгами и забрал работающую.

Солнце еще собиралось всходить, Сын хозяев разбудил Хоуп, велел взять все ее предметы и идти за ним: у нее появился новый Хозяин. Хоуп была готова к этому, но надеялась попрощаться с Маргарет, Кристиной, Самуэлем, попросить передать Голд важные слова, которые когда-нибудь добрались бы до нее. За забором на дороге стояла повозка, Самуэль привязывал к ней доски. Хоуп обрадовалась ему, еще узнала свои текстовые доски с белыми и черными буквами, удивилась им, но решила не отвлекаться. В повозке сидел ее Новый хозяин. Работающая нашептала Самуэлю три предложения для матери и попросила его подарить ей нож, лезвие которого пряталось в рукоятку и возвращалось обратно. Самуэль плакал и отдал ей нож. Сын хозяев не плакал, но почему-то помог ей подняться в повозку и дотронулся до ее руки, будто она была женщина-хозяйка, а не работающая. Лошади крутили ушами и хвостами в темноте. Новый хозяин ударил по их спинам хлыстом. Поехали. Хоуп опознала окончание плантации бывших Хозяев, плантацию соседа – богатого капиталиста, реку, мост, перед которым свернули направо, на ту дорогу, по которой несколько лет назад без возврата уехал Джон. Хоуп сжимала открытый нож пальцами. Можно было ударить и сбросить тело в реку. Но работающая все не решалась. Злилась, что ей не хватает жестокости Хозяев. На Нового хозяина не смотрела, чтобы не начать жалеть его. Чуть посветлело. Решилась взглянуть, чтобы понимать, куда бить. Хоуп повернула влево голову и увидела Учителя.

Хозяйка ничего не могла. Сын предъявил ей много банкнот за Хоуп (за доски с текстами там тоже было, но Сын хозяев не стал уточнять). И подписанную им и Учителем бумагу. Тут заканчивались Хозяйкина власть и свобода. Ее пол был всего лишь женский, и совершеннолетний сын мог без ее ведома продать ее работающую. Хозяйка попросила сына уехать обратно в город, в любой город, в который он захочет, и обещала дать ему денег. Сын хозяев отказался и остался на плантации.

Главный город Хоуп нравился, но она почти его не видела: проспала его улицы, когда въезжали. Хоуп видела предыдущие города, они были каменные и многолюдные, но меньшие по размеру. Чем северней они двигались с Новым хозяином, тем меньше на улицах и в гостиницах она видела работающих. Хоуп понимала, что Новый хозяин не до конца знает, как обращаться с ней. Он расхваливал ее тексты на досках и на тряпках. Но селил ее в специальных комнатах в гостиницах с другими работающими. Велел ей стирать и гладить его белье, чистить обувь.

В Главном городе Новый хозяин поселил ее в своем доме, узком, высоком, воткнутом в общую стену других домов, в одной комнате с еще двумя работающими – мужем и женой, немолодыми, но еще Сильными средне, как определила Хоуп. Раньше домашние работающие жили в комнате как в собственной, они плохо приняли Хоуп. К тому же тут она вроде бы не работала. Теперь стирала, гладила белье, чистила обувь