Читаем без скачивания Парижские соблазны - Барбара Картленд

Всю дорогу на улицу Мадлен лорд Харткорт спрашивал себя, кем его считают приятельницы Генриетты: глупцом или благодетелем? Он понимал: стоит ему шевельнуть пальцем, и любая из них с радостью поменяется местами с Генриеттой. Он не страдал от излишней скромности и хорошо знал себе цену. В Париже была масса богатых мужчин, но в большинстве своем немолодых, непредставительных и нетитулованных. Кроме того, подавляющая их часть была жената, а с женами всегда возникало множество сложностей. Конечно, вероятность того, что дамы из высшего общества и полусвета когда-либо встретятся, была крайне мала, однако любовниц никогда не покидало чувство – об этом ему в минуты откровений рассказывала Генриетта, – что жена – это враг, который изо всех сил старается уничтожить «сердечную подружку» мужа.

«Это вызывает – как бы поточнее выразиться – ужасное ощущение, будто кто-то стоит с ножом за твоей спиной, – рассказывала Генриетта, – и ты постоянно сознаешь, что она молится о том, чтобы тебя постигла неудача. Так хорошо, что ты холостяк».

«Когда-нибудь и я женюсь, – ответил тогда лорд Харкорт. – У меня в Англии большой дом, богатое поместье, и рано или поздно мне придется подумать о наследнике».

«Как ты думаешь, мне пойдет свадебный венок? – спросила Генриетта. – Тебе придется жениться на мне, чтобы выяснить это».

Она шутила, и они оба смеялись над ее словами. Дамы полусвета знали свое место и редко, можно сказать никогда, не покушались на те права, что принадлежали исключительно женам.

Теперь же, к досаде лорда Харткорта, ему опять вспомнился тот разговор. Наследник! Да, ему очень скоро придется задуматься об этом. Его сердце замерло от отвращения при мысли о дебютантках, которых начинают вывозить в свет, об их мамашах, снующих по бальным залам Лондона. В глубине души он понимал: Генриетта права, иметь женатого покровителя утомительно. Женатый мужчина должен сидеть дома с женой, но боже мой, если его жена будет похожа на одну из этих дебютанток, семейная жизнь ему быстро наскучит.

«Что со мной? Почему я так серьезен сегодня?» – спрашивал себя лорд Харткорт, хотя знал ответы на эти вопросы. Если честно, его совсем не тянет к «Максиму», он не горит желанием смотреть, как Генриетта красуется перед всеми в изумрудном ожерелье, стоившем ему таких денег.

Первым, кого он встретил у «Максима», был его кузен Берти, который стоял облокотившись на перила и выглядел весьма расстроенным.

– Она не пришла, – сообщил он лорду Харткорту.

Лорд Харткорт оглядел помещение с таким видом, будто считал, что Берти не заметил очевидного.

– Ну а там наверняка герцогиня? – спросил он, устремив взгляд на большую шумную группу в углу. Да, мысленно усмехнулся он, Лили де Мабийон, эту красивую блондинку с эффектными драгоценностями, и сидящего рядом с ней зловещего барона фон Кнезбеха невозможно не заметить.

– Все старая компания. Нет маленькой Гардении! – жаловался Бертрам.

– Полагаю, герцогиня заперла ее в своей комнате, чтобы уберечь от таких волков, как мы, – поддразнивал его лорд Харткорт.

Тут он заметил, что к нему через толпу пробирается Генриетта. Выглядела она великолепно. Белое шифоновое платье оттеняло изумрудное ожерелье, рыжие волосы украшал огромный плюмаж из страусиных перьев. Туалет дополнял веер из таких же перьев.

– Что мне делать? – спросил Берти. – Вейн, ты должен помочь своему другу.

Внезапно лорд Харткорт почувствовал жалость к кузену.

– Побудь немного с Генриеттой, – сказал он. – Я попробую все выяснить.

Он пересек зал и, подойдя к столику, за которым сидела Лили де Мабийон, склонился к ней.

– Позвольте поблагодарить вас за восхитительный вечер, – проговорил он.

Герцогиня обернулась и подняла голову.

– О, лорд Харткорт, как это мило с вашей стороны. Но это я должна благодарить вас. Я слышала, что вы проявили исключительную сердечность по отношению к моей племяннице, когда она так неожиданно приехала.

– Я был счастлив сделать все, что в моих силах, – заверил ее лорд Харткорт. – Надеюсь, она уже отдохнула после своего длительного путешествия?

– Гардении сегодня намного лучше, – ответила герцогиня. – Но, конечно же, она не могла приехать сюда со мной. Вы же понимаете, юной девушке не пристало появляться здесь. – Лорд Харткорт был слишком изумлен, чтобы продолжать расспросы. После небольшой паузы герцогиня закончила: – Однако вы должны навестить нас, чтобы дать ей возможность лично поблагодарить вас за заботу. Как насчет завтрашнего чая? Обещаю вам настоящий английский чай. Я сама всегда пью только английский.

– А я подумывал о том, чтобы принять ваше великодушное приглашение на вечер, – озадаченно проговорил лорд Харткорт.

– Само собой, вечером я тоже вас жду, – заверила его герцогиня, – без вас прием будет неудачным. Но вы приходите и на чай, ведь никого больше не будет – только Гардения и я, и мы сможем поговорить об Англии. Я очень скучаю по родине, и, боюсь, Гардения тоже скоро соскучится. В половине пятого – я очень расстроюсь, если мы прождем вас напрасно.

Она протянула руку, и лорду Харткорту стало ясно, что разговор окончен. Некоторое время он пребывал в замешательстве, и вдруг ему показалось, что он все понял. Вот оно что! Герцогиня хочет пристроить свою племянницу как можно лучше, а кто может быть более престижной партией, чем он сам!

Глава 6

Гардения решила, что барон ей не нравится. У нее было ощущение, что он втайне посмеивается над всем, что она говорит. Она испытывала отвращение к его манере брать ее за руку и делать ей грубые комплименты, в которых чувствовалась явная неискренность.

Однако тете Лили он явно очень нравился. Когда бы он ни приезжал, она всегда радостно, как девушка, бежала ему навстречу. Она соглашалась со всеми его высказываниями и то и дело как-то странно заглядывала ему в глаза, иначе Гардения выразиться не могла.

Конечно, говорила себе Гардения, тетя Лили стара, но почему она не может испытывать дружеские чувства к мужчине? Ведь в ее возрасте это не считается легкомысленным или предосудительным, как в юности. И в то же время ей казалось необычным, что барон ведет себя так свободно в доме ее тетушки. Например, вечером Гардения не могла избавиться от ощущения, что он чувствует себя здесь хозяином.

Все началось, когда Гардения спустилась вниз, одетая в новое платье, доставленное от Ворта. Его принесли точно в назначенное время, за час до ужина. Девушка беспокоилась, что платье запоздает, ей нечего будет надеть и придется сидеть в спальне. Когда же наконец, к ее неописуемому восторгу, Жанна внесла коробку, она вздохнула с облегчением.

– Боже мой, оно прекрасно! – воскликнула Жанна, разворачивая бумагу.

Ее взору предстало воздушное облако из белого шифона, искусно расшитое бриллиантовыми капельками.

Девушки разложили платье на кровати. Какое-то время Гардения не могла шевельнуться от восхищения. Внезапно, при мысли, что сотая часть денег, заплаченных за платье, могла бы кардинально изменить их нищенский образ жизни в течение последних нескольких месяцев, когда ей с огромным трудом удавалось добывать еду для матери, ее охватили угрызения совести.

Однако она не ожесточилась на тетушку, так как прекрасно понимала, что тетя Лили совершенно забыла обо всех их трудностях, она даже не имела ни малейшего представления о них. Гардения почувствовала себя виноватой, что на ее туалеты потрачены такие большие деньги. Но о чем же печалиться? Конечно же, мама была бы вне себя от радости, если бы знала, что ее дочь в Париже, что она может носить такие восхитительные платья. И в то же время она не могла избавиться от ощущения, что мама была бы несколько удивлена, если бы ей рассказали об образе жизни тети Лили.

Гардения вспомнила, что нужно одеваться к ужину, и это отвлекло ее от грустных мыслей. Жанна убрала ей волосы, и теперь она совсем не походила на ту девушку в выношенном платье, которая выехала из Лондона. Жанна выполняла указания тети Лили, которая, в свою очередь, была проинструктирована самим месье Вортом о том, как следует укладывать волосы. Вместо того чтобы накрутить их и подобрать наверх в модном стиле «Веселой вдовы», их собрали и свободным валиком уложили от макушки до затылка. Прическа была необычной и придавала Гардении юный вид.

Поначалу девушка опасалась, что будет выглядеть странной и старомодной, но когда она была полностью готова, оказалось, что платье наилучшим образом подчеркивает совершенную линию груди и тонкую талию. Месье Ворт знал, что делает: она была сама юность, легкое, эфемерное создание, и в то же время в ее облике звучал неуловимый вызов.

– Изумительно, мадемуазель, – бормотала по-французски Жанна, и Гардения понимала, что это не лесть. – Сегодня вечером все мужчины будут смотреть только на вас, – добавила горничная.

– Боюсь, я никого не знаю, – проговорила Гардения.