Читаем без скачивания Рейволюция. Роман в стиле техно - Илья Стогоff

Те, кто не застал восторга и паранойи той предрождественской недели, уже никогда не поймут этого. Не прочувствуют полета… полного безумия тех первых месяцев.

В России не было своего Вудстока. В 1968-м наши отцы не совокуплялись на травке, а защищали Роди ну на тесных улицах Праги. Но лето любви у нас было – четверть века спустя после Вудстока. Лето страха и ненависти… но и любви тоже… это лето пришлось на зиму 1992-го.

С первой московской «Гагарин-party» модники вернулись с четким пониманием: на этом можно зарабатывать. Это может быть не хобби, а делом жизни. Профессией. Входной билет на вечеринки стоил 50–100 рублей. Для тех, кто пришел на танцульки, – немного. Для взрослых людей – полмесячной зарплаты.

Сразу после «Гагарина» определилось несколько команд, которые стали проводить вечеринки. В немыслимых местах. С немыслимой программой. С огромным бюджетом. С настоящими британскими и берлинскими звездами.

Главной командой стали эти трое: братья Хаасы и Миха Воронцов. Теперь они назывались «Компания Tanzpol».

Спустя три месяца Алексей Хаас провел «Гагаринparty-2». Еще через три недели была проведена вечеринка «Mobile». Потом – сразу две вечеринки.

Потом танцы стали проходить каждые выходные. Начиналась совсем другая эра.

Часть третья

Техно-вторжение

12. Сквот на Обводном канале (1992–1994)

Денис Одинг (промоутер): Вместе с Олегом Назаровым мы все еще жили в сквоте на Свечном. А помимо нас в том же здании существовал еще «Дом мира и милосердия». Это были хиппи, у которых имелись очень благородные, но плохо реализуемые идеи. Они выдернули из детских домов нескольких сирот, чтобы те жили в нормальных условиях. Но за этими ребятами никто не следил, и они стали грабить все вокруг. Власти терпели, терпели, а потом в жесткой форме всех неформалов из здания выселили. Жесткая форма – это пожар. В один прекрасный день наш дом на Свечном просто сгорел. Я думаю, это был поджог. Мы видели, что все к тому идет, и успели заранее съехать. Сейчас наш бывший дом отремонтировали. Там элитное жилье.

Олег Назаров (промоутер): Весь 1991 мы просидели на Свечном. Я, Одинг и еще пару месяцев художник Саша Штейн. Но потом осенью нам отрубили воду. Без воды стало тоскливо, и мы переехали в другой сквот, на Загородном проспекте. Там было меньше места – всего метров шестьдесят. Зато было комфортно. Там даже стояла стиральная машина. Правда, Одинг очень быстро ее сжег. Он решил постирать носовой платочек, налил в нее два литра воды, запустил, и она сгорела.

Парни плюнули и решили просто уехать из страны. Назаров уехал к подружке-немке в Гамбург. Одинг тоже уехал в Германию, потому что туда к мужу-немцу перебралась одна его знакомая, но Денис перебрался вслед за ней, и вскоре муж-немец остался без жены.

Они перебрались в Германию, они поездили по немецким клубам, они впервые увидели, как все могло бы выглядеть. И сразу после этого они вернулись назад.

Фонтанка, 145 к этому времени тоже дышала на ладан. Бандиты поотнимали у знакомых художников мастерские и сквоты. Из больших сквотов с танцами вообще остался только один – на Обводном канале.

Когда Фонтанку прикрыли, все перебрались сюда. Здесь тоже были сплошные художественные мастерские и тоже проводились техно-партии. Музыка играла за каждой открытой дверью. Посетители не прекращали танцевать даже в туалете.

Все было неплохо. Кроме того, что почти каждый вечер здесь заканчивался милицейской облавой. Почти каждая вечеринка заканчивалась тем, что на Обводы приезжала колонна милицейских автобусов и публика отбывала в отделение.

Как-то раз безусый полудурок в погонах ногой разбил немецкие вертушки. Они стоили столько, сколько этот урод не заработал за всю свою уродскую жизнь. Но важно было не это, а то, что таких вертушек больше ни у кого не было. Во всей стране имелось лишь три комплекта такой аппаратуры.

В другой раз милиционеры приехали пьяные. Может быть, это был какой-то их, милицейский праздник. Прежде чем грузить всех в автобусы, они ходили по мастерским и орали, что собравшиеся – бляди и пидорасы. Кто сейчас сделает им, ментам, оральный секс, тех отпустят. А остальных сразу расстреляют.

В 1992 на Обводах гостили девушки из группы Technotronic. На тот момент певицы были реальными западными мега-звездами. Но ОМОНовцы этого не знали. И песню I’ve Got The Power они не слышали никогда. Девушек долго не хотели отпускать: раз они такие чернокожие, то, может быть, речь идет о международном наркосиндикате?

То есть вообще-то на Обводах было весело. Но милиция… бесконечная милиция. Это достанет кого угодно. Только придешь, только начнешь танцевать, только почувствуешь первый приступ счастья. А все уже закончилось. Нужно успеть выкинуть пакет в неработающий унитаз, а если у тебя с собой есть пистолет, то лучше передать его подружке.

Девушек никогда не обыскивали. Обычно девушек сразу отпускали, а молодых людей привозили в отделение, рассаживали в актовом зале и раздавали листки бумаги:

– Значит так. Теперь каждый из вас пишет правду. Имя. Фамилия. Паспортные данные. Кто попробует наврать – тех будем бить.

Все это было ужасно неприятно.

Михаил Воронцов (промоутер, диджей): На Фонтанке тусовалась куча ребят, которые жили поблизости и просто иногда заглядывали. Им все это страшно понравилось: художники, электронная музыка… И эти ребята тоже решили, что они художники. Они образовывали такой малый круг. У них была своя, немножко детская тусовка. Ну, им хотелось чувствовать, что они тоже ко всему этому причастны. Они видели, что у нас сквот, и тоже захватывали какие-то пространства, занимались там какими-то поделками. Они что-то рисовали, но я, честно говоря, плохо помню, что еще у них происходило. В какой-то момент они захватили новое помещение на Обводном канале.

DJ Массаш (Александр Массальский): Я тогда учился в Архитектурно-строительном техникуме, тусовался, фарцевал. Бушлаты, командирские часы, палехские шкатулки – все это мы продавали иностранцам и в день зарабатывали столько, сколько взрослый инженер не зарабатывал даже за месяц.

DJ Слон (Олег Азелицкий): А я учился в поварском училище на кока. Это был самый простой способ получить визу и слиться из России. Все мои знакомые ходили в заграничные рейсы, и я тоже хотел. Но когда я закончил училище, Балтийское морское пароходство пошло в расход. И поработать коком мне так и не случилось.

Помимо учебы, я занимался еще и музыкой. Пытался играть панк-рок. Еще до Обводов на улице Чайковского существовал легендарный рок-н-ролльный сквот «НЧВЧ». А у нас как раз была панк-рок группа «Труп в зеленом чемодане». И мы пытались получить точку в этом «НЧВЧ». Но как только мы ее получили, сквот тут же и закрылся. Это был 1991 год. В этой группе были Паша Владимирский и такой Тошнот. Первый потом стал клипмейкером и делал клипы «Мумий Троллю», а второй вскоре умер от черного-белого. Ну и охота играть панк-рок у меня после этого отпала.

DJ Массаш (Александр Массальский): Нам хотелось иметь свое место, но на Фонтанке все было занято. Хотелось как-то поддержать эту волну. У нас была компания друзей: кто-то художник, кто-то парикмахер, кто-то просто неплохой парень. Ребята нашли квартиру, заняли ее и сказали, что там есть еще много квартир. Мы посмотрели на окна, выяснили, что там никто не живет, взломали дверь. Квартира оказалась пустая, заброшенная, полная всякого shit'а. Зато были свет и вода. Это была огромная восьмикомнатная коммуналка. Там было не очень уютно, поэтому ночевали мы там редко. Зато все время тусовались.

DJ Слон (Олег Азелицкий): Дом на Обводном шел на расселение. Масаль как-то случайно нашел эту квартиру. Пошел в ЖЭК: бутылка коньяка, деньги начальнику – ну, и делайте, что хотите. Лично меня на Обводы привел Заяц. Это друг Хаасов, которого потом убили в Индии.

DJ Массаш (Александр Массальский): Кто-то предложил план: снести четыре стены, сделать танцпол, а в остальных стенах пропилить арки. Мы вдохновились и очень быстро все сделали. Снесли стены – получился танцпол. Купили колонки, усилители. Кто-то что-то из дома принес. Обои в магазинах тогда не продавались, но мы купили большие географические карты: если клеить их оборотной стороной, то получалось идеально белое пространство. Карты были очень дешевые, и этими картами мы заклеили все стены. Потом купили где-то дешевые флюоресцентные краски и разрисовали ими всю квартиру. В главной комнате прямо на стене огромными буквами было написано «ЭКСТАЗИ».

DJ Слон (Олег Азелицкий): Раду из Кишинева, Массальский, Саша Ломбах, Кузьма и я – это был костяк нашей тусы на Обводах. Сперва мы все были рок-музыканты, потом все стали художниками, а в конце превратились в диджеев.

Раду – единственный в нашей компании, кто жил на Обводах постоянно. Остальные предпочитали ночевать все-таки дома. А Саша Ломбах – он был тусовщиком, и у него уже тогда водились деньги. У него папа был профессор, а брат – крутой бизнесмен. И там начались какие-то запредельные разборки. Жену брата выбросили из окна. Отца убили. Брата тоже убили. Один Саша убежал. Для того времени это была в общем-то будничная история.