Читаем без скачивания За линией Габерландта - Вячеслав Пальман

Поднявшись выше по реке, где деревья росли прямо на берегу, исследователи срубили три сухостойные лиственницы, связали бревна хворостом кустовой березки и благополучно переправились на плотике на другой берег. Вытянув плот повыше, тронулись дальше.

Скоро берег стал заметно круче. Появились скалы. Горы подошли вплотную к морю, элегическое спокойствие волн сменилось яростным прибоем среди скал. Зотов с товарищем вскарабкались на высокую, остроребрую горушку, осмотрелись. Море вдавалось в материк широким полукружьем и дальше, верст за двадцать, снова отступало перед грудастой сопкой, которая круто обрывалась отвесной стеной в воду. Какое счастье, что баржа миновала этот угрюмый берег! Здесь ее разнесло бы в щепки.

В общем, дальше хода не было, разве только по сопкам. Сколько ни всматривались они в раскинувшиеся просторы, ничто не указывало на человеческое жилье. Пустынные берега, нигде ни лодки, ни дымка, ни строения. Глухой, необитаемый край. А ведь они прошли и осмотрели не меньше сорока верст береговой линии!

— Итак, — подытожил Величко, — на восток мы отодвинули границу нашей земли примерно на сорок верст. Весьма просторное место. Жаль, маловато живых существ. Пока двое, если каждого из нас принимать за полноценную единицу... — Он оборвал свою речь и напряженно стал смотреть вперед.

В полуверсте от них неожиданно появились какие-то фигуры. Друзья присели. Из леса вышли два небольших медведя. Они лениво походили около выброшенных морем камышей и ракушек, что-то разыскали там, поели, лежа на животах, как обленившиеся собаки, и так же неторопливо, хозяйской походкой пошли в лес.

— Еще двое. Итого четыре, — сказал Зотов, подтрунивая над Ильей.

— Они сейчас жирные, — вздохнул тот. — Какие окорока, ты только подумай.

— В чем же дело? Поди познакомься.

Он вздохнул. Да, ружье им очень необходимо.

Путники возвратились домой затемно. Федосов и Оболенский уже сидели возле печки. Василий Антонович принес большого глухаря.

— Палкой сшиб, — пояснил он. — Страшно любопытная птица. Если подходишь к ней из-за дерева так, чтобы она видела только руки да ноги, обязательно будет сидеть и высматривать, что это такое. Ну и подпускает на пять сажен. А я в городки неплохо играю. Вот и наказал за любопытство.

— Никого не встретили?

— Нет. Версты за три отсюда есть лесная речушка. Там, на берегу, стоит пустой балаган, от него в тайгу уходит оленья тропа. Где-то в верховьях реки, должно быть, есть стойбище. Я думаю, по той тропе к морю выходят якуты. Возможно, к устью речки летом приходит судно с купцами. Освоимся покрепче — выясним.

Федосов мастерски ощипал и разделал глухаря, а потом преподнес товарищам такое заманчивое кушанье, что они забыли на некоторое время все свои невзгоды и целиком отдались позднему ужину.

Когда Зотов предложил к глухарю несколько картофелин, Федосов сначала обрадованно взял их, но потом подумал и отложил в сторону.

—  Это расточительство, — сказал он. — Спрячьте пока.

Василий Антонович смотрел далеко вперед.

Глава десятая. В ней читатель более подробно знакомится с Оболенским и узнает о дальнейших делах маленькой колонии на берегу моря

В один из вечеров, когда все собрались в кубрике, Величко долго прислушивался к вою ветра за стенами и так скептически оглядывал невзрачное жилье, будто попал сюда впервые. Зотов писал свой дневник и исподтишка наблюдал за ним.

Величко пошевелил усами. У него явно зрела какая-то дерзкая мысль. Наконец он спросил, обращаясь ко всем сразу:

— Зимовать будем здесь?

— Угу, — односложно ответил Федосов: во рту он держал дратву, чинил свой сапог.

Оболенский вздохнул. Зотов промолчал. Тогда Илья высказал свою мысль в более конкретной форме:

—  Вот что скажите: неужели в этом курятнике мы проведем зиму? Мне что-то скучно здесь. Простора нет. И зябко. Все-таки море рядом.

Василий Антонович заинтересованно посмотрел на Илью и вынул изо рта дратву.

— Выкладывай, — сказал он.

— Извольте. — Величко встал в позу оратора, посмотрел на черный от копоти потолок и, не опуская глаз, начал: — Милостивые государи! Обстоятельства заставляют меня быть кратким, и в своей программной речи я ограничусь лишь фактами. Итак, факты. Люди города, все мы привыкли к некоторому комфорту, и даже пребывание в казенных домах не умертвило в нас чувство прекрасного. Как же мы можем мириться с жизнью в тесном кубрике с нарами, без бани и сносного отопления, без русской печи и погребов для хранения запасов? Или мы настолько ленивы, что будем довольствоваться имеющимся? Я не верю в это и уже сейчас вижу в глазах Василия Антоновича веселые искорки задора, а мой друг Николай еле сдерживает желание закричать «ура». И только Корней Петрович, как видно, еще не определил отношения к моему далеко идущему предложению, потому что...

— ...потому что он не умеет владеть топором и вообще ничего не умеет, — с печальной улыбкой вставил Оболенский.

— ...хотя неплохо умел в свое время подрывать основы царствующего трона, — в том же адвокатском тоне сказал Величко и жестом руки остановил Оболенского.

— Я еще не кончил, господа. Итак, я взываю к вашему уснувшему сознанию и предлагаю начать постройку дома и других подсобных заведений, чтобы не быть в долгу как перед самим собой, так и перед общественными задачами, которые все еще не решены нами.

— Я — за! — просто сказал Федосов и тут же спросил: — А какие общественные задачи ты имеешь в виду, Илья?

В тот же вечер Величко, торопясь и перебивая Зотова, рассказал о мечте, с которой жили они почти десять лет, — о том, что решили создать новые растения, которые превратили бы человека в настоящего властелина Вселенной.

— Десять лет! — ахнул Федосов. — Так много прошло! Что-нибудь удалось вам сделать?

— Увы! — сказал Илья. — Нам постоянно мешали. Мы только учились или... сидели. Таковы факты.

— Жаль. Очень жаль, что вам мешали. А может быть, вы не с того конца начали? Сперва бы организовалиборьбу с помехами на своем пути.

Величко блеснул глазами. Он понимал, куда клонит этот социал-демократ; видно, Илья готовился согласиться с ним.

— Тогда не останется времени на главное — на опыты по физиологии, на эксперимент, на науку, — спокойно сказал Зотов. — Жизнь ведь очень коротка.

— Ну что ж, вы не успеете, другие вслед за вами сделают. По расчищенной дороге, так сказать.

— Верно, — заметил Илья, с вызовом поглядывая на Зотова.

Зотов не ответил. Он не знал, что ответить. И потому сказал после паузы: