Читаем без скачивания Сидя в огне - Арнольд Минделл

Атмосфера была напряженной. Многие делегаты успели к этому времени побывать свидетелями и участниками кровавых этнических столкновений в республиках, недавно освободившихся от диктата советской власти. После нескольких часов дискуссии об этих столкновениях мы с Эми попросили делегатов из стран горного региона Кавказ образовать круг в центре зала, чтобы усилить наше сосредоточение на их проблемах. Они были представителями народов, боровшихся за территории, — в некоторых случаях речь шла о многовековых взаимных счетах.

Один депутат грузинского парламента провозгласил, что налицо исторический прецедент: впервые люди из Азербайджана, Армении, Грузии, Абхазии, Осетии, Ингушетии и России собрались вместе, чтобы коллективно поработать над своими разногласиями. Его оптимизм породил слабый проблеск надежды посреди гнетущей обстановки депрессии и отчаяния в чрезмерно раскаленном эмоциями зале.

Вскоре, однако, резкость высказываний ораторов, находившихся вне круга, положила конец возникшему было позитивному переживанию. Некоторые из выступавших состояли в советской тайной полиции — КГБ. Их поведение источало жестокость, их совершенно не волновало ни чужое мнение, ни чужие поступки. Когда они говорили, мы чувствовали мурашки по телу. Похоже было, что офицеры бывшего КГБ вселяют в остальных участников встречи настоящий ужас.

У нас с Эми возникли серьезные сомнения в том, что люди, стоящие в круге, сумеют выработать что-либо позитивное. Некоторые заявляли, что приехали на конференцию для того, чтобы привлечь внимание Запада к этническим проблемам. У них не было намерения вести переговоры с другими кавказскими странами с целью разрешения взаимных разногласий. Они либо открыто, либо неявно выражали недоброжелательное отношение к своим оппонентам и хотели лишь одного — вмешательства Запада.

Другие делегаты никогда прежде не участвовали в столь многолюдном открытом форуме, поскольку в бывшем Советском Союзе разрешалось собираться лишь маленьким группам.

Они строго придерживались того, что им было знакомо, и выступали с сугубо официальными речами.

Для того чтобы снизить напряженность, мы предложили двадцати делегатам с Кавказа сесть на пол.

Подобно большинству людей, привыкших обсуждать вопросы за столом или на банкетах, они вначале стеснялись сидеть на полу. Но вскоре освоились и стали говорить более непосредственно.

Мы с Эми были очень тронуты услышанным. Мы слышали фантомов времени и скрытые сообщения. После того как каждому было предоставлено достаточно времени, чтобы он мог высказаться, мы указали на то, что они прямо или косвенно ссылаются на ряд призрачных ролей, то есть на те аспекты группового процесса, которые не представлены никем из присутствующих.

Одним из таких призраков был Террорист. Люди говорили о неистовых борцах за свободу в малых республиках, рискующих жизнью для того, чтобы сквитаться с Россией как за прошлые обиды, так и за ее нынешнее сопротивление их независимости.

Был среди нас и другой призрак — Диктатор. Делегаты критиковали руководителей империалистического советского центра, стремившихся «доминировать над другими странами».

Пытался возникнуть и призрак Фасилитатора — некоторые делегаты предпринимали попытки примирить разногласия.

Мы предложили превратить эти призрачные роли в видимых персонажей с помощью проигрывания их самими участниками встречи. Поначалу большинство делегатов испытывали нерешительность, им хотелось оставаться в роли, совпадающей с их настоящей самоидентификацией. По их словам, ситуация слишком серьезна для игр и они чувствуют себя неспокойно. Тем не менее, к нашему удивлению, несколько участников решили попробовать эту идею. Мы предложили им вступить в одну из трех групп в соответствии с той ролью, которая кажется в настоящий момент каждому из них наиболее близкой. Кроме того, мы рекомендовали свободно переходить по ходу процесса из группы в группу, если будут меняться их чувства.

На одной стороне зала стояли люди, представляющие роль Диктатора. У противоположной стороны выстроились две другие группы — Террориста и Фасилитатора.

Участникам было разрешено разговаривать одновременно, если они этого пожелают. Сначала процесс свободного и открытого диалога им не давался. Они привыкли к лекционному стилю общения, когда один говорит, остальные слушают, а те, кому скучно, выходят из комнаты или листают газеты.

Однако новому стилю удалось пробить себе дорогу. Он преобразил показную вежливость в захватывающий диалог между Центральным Комитетом (синоним Диктатора) и Террористом, который пригрозил, что будет мстить, прибегая к взрыву мостов и иным подобным методам воздействия. ЦК выступил с ответной угрозой: «Если ты только попытаешься это сделать, для всех вас это станет концом».

Внезапно что-то изменилось. Один грузинский делегат покинул позицию Террориста, быстро пересек зал, превратился в московского коммунистического босса и выкрикнул, что все должны исполнять волю советского Центрального Комитета. Каким-то образом люди, услышав столь явное выражение власти и ранга с этой позиции, почувствовали облегчение. По крайней мере, они знали, с чем борются. В противном случае Диктатор продолжал бы оставаться неуловимым духом.

Теперь в зале было много движения. Несколько делегатов присоединились к Террористу. Они стали насмехаться над Партийным Боссом и угрожать ему, чего не осмелились бы сделать даже в игре всего год или два года назад. Группа, пытавшаяся фасилитировать процесс, оставалась в тени, полностью парализованная, пока внутренний круг совершал переход от серьезной политической дискуссии сначала к угрозам, затем к тупику и, наконец, к шумной и веселой игре.

Люди, игравшие роль Диктатора, стали проявлять столько упрямства, заносчивости и привязанности к своим привилегиям, что люди из группы Террориста в конечном счете проучили их, подняв нескольких актеров в воздух и вынеся их с их позиции. Все хохотали. Диктатор выглядел совершенно бессильным, молотя руками по плечам Террориста. Наблюдатели были так возбуждены, что с трудом дожидались перевода своих высказываний с русского на иностранные языки. Мы с Эми, хотя наш русский оставляет желать лучшего, без труда следовали за разворачивающимся процессом.

Группа нашла решение, когда актеры, занятые теперь генерированием идей за пределами своей привычной драмы, сформировали новую роль — Голодающего Гражданина.

Один делегат сыграл душераздирающую сцену голода, лежа на полу, причитая в ожидании смерти. Люди из группы Террориста обласкали и накормили этого страждущего человека.

Внезапно стало ясно, что это уже не игра. Продлившись минут сорок, упражнение закончилось так же быстро, как началось.

Все присутствующие, включая москвичей самого большого ранга, поняли, что утратили контакт с общими для них всех проблемами — страданием и маргинализацией людей. Благодаря упражнению они вспомнили о боли и страдании, являвшимися их общей мотивацией к совместной работе.

Многих участников глубоко растрогало не только разрешение конфликта, но и сама способность большой группы преодолеть границы власти и жажды мести. Люди оказались готовы выработать решение, отвечающее потребностям как мейнстрима, так и маргинализированных групп. За последовавшие три дня они создали базирующуюся в Москве организацию под названием «Если не я, то кто?». Кроме того, делегаты сформулировали совместное заявление о мире, свободе и переговорном процессе. Оно впоследствии было подписано Эдуардом Шеварднадзе, президентом Грузии и бывшим министром иностранных дел СССР.

Группа сумела пробиться через, казалось бы, безнадежную тупиковую установку — каждая страна только за себя, — когда в результате ролевой игры в мстительного террориста они испытали эмоциональное понимание того, что все присутствующие желают облегчить страдания. Сообщество возникает даже в ходе застарелого этнического конфликта, если соединяется сила мейнстрима и мудрость террориста. Обнаруживаются ранее немыслимые решения.

Постоянных решений социальных проблем не бывает. Необходимо собираться вместе снова и снова, выявлять фантомов времени и выражать их намерения. Сообщество, обнаруживаемое через такую работу, более жизнестойко, чем временные решения проблем.

Несмотря на то что мы осознаем мстительность в своей личной жизни, мы вряд ли замечаем, что на жажде отмщения зиждется и наша международная политика. Соединенные Штаты наказывают другие страны. Например, когда ЦРУ узнало об иракском заговоре о покушении на жизнь президента Буша — он в результате так не был приведен в исполнение, — США стали бомбить Ирак. Просвещенная Америка могла вместо этого пригласить представителей Ирака на телепрограмму, в которой обе страны провели бы процессуальную работу со взаимной воинственной враждебностью. Если бы целые народы увидели такие процедуры, как та, свидетелями которой мы с Эми оказались в Москве, они бы и сами научились вырабатывать новые решения мировых проблем.