Читаем без скачивания Неосторожность - Чарлз Дюбоу

– Встречались какое-то время.

– Ты представить не можешь, как я рад тебя видеть. Я на этой вечеринке ни души не знаю, кроме Рубена.

– Давай, я тебя с кем-нибудь познакомлю? – предлагает Клэр.

Вскоре вокруг них собирается небольшая толпа желающих познакомиться со знаменитым Гарри Уинслоу. Худые, старательно небрежные мужчины в черном. Женщины, похожие на бродяжек, многие пьют пиво из бутылок. Его усаживают на диван. Он в центре внимания. Торговец историями открывает свой мешок. Достает одну историю, потом другую. Клэр приносит ему виски со льдом. Гарри сбился со счета и забыл, сколько уже выпил. Но точно знает, когда она отходит и когда возвращается. Он дает представление для нее.

Все вокруг как в тумане, но ему хорошо. Молодые мужчины и женщины хотят узнать о его новой книге, о его взглядах на современную литературу, терроризм, Ближний Восток. Он действительно был военным летчиком? Один молодой человек спрашивает, приходилось ли ему сбивать вражеские самолеты.

– Нет, – отвечает Гарри. – Я служил в мирное время.

Он рассказывает, как ему однажды пришлось совершить вынужденную посадку в Северной Африке во время тренировочного полета и провести ночь в марокканском борделе. Все смеются.

Клэр примостилась рядом с ним на подлокотнике дивана. Их тянет друг к другу, как магнитом. Он сегодня любимец публики, она знала, что так и будет. Его успех – ее успех. Я не знал, что ты знакома с Гарри Уинслоу, говорят ей. А, да. Мы старые друзья.

Уже полночь. Официанты убирают посуду. Вечеринка завершается.

– Мы идем в бар, – говорит Клэр. – Хочешь с нами?

Гарри оглядывается. Рубена не видно.

– Конечно, почему бы нет, – отвечает он.

В Риме уже утро.

На улице они останавливают такси. Клэр называет адрес. Гарри несет ее ноутбук и спортивную сумку.

– Куда мы едем? – спрашивает он.

– Сначала надо заехать ко мне. Хочу бросить сумки. Минутное дело. Бар практически за углом. Не возражаешь?

– Нет.

Она живет в Ист-Виллидж. Новая квартира, Клэр сняла ее в начале сентября. Неприметное здание, старый многоквартирный дом. Швейцара нет. Над тротуаром висят ржавые пожарные лестницы. Входная дверь открывается ключом, есть домофон с отчеканенными возле кнопок фамилиями жильцов, многие заклеены бумажками с именами новоселов, некоторые написаны от руки. Тяжелая вторая дверь с противоударным стеклом.

– Я на четвертом этаже, – сообщает Клэр. – Лифта нет, придется идти пешком.

Гарри несет ее сумки.

Мраморные ступени стерлись от времени. Здесь была станция отправления для многих поколений ньюйоркцев. Разница в том, что сейчас этот район стал модным, за квартиру берут дорого. Вытоптанная плитка на полу. Чугунные перила. Потеки на стенах. Меню из китайского ресторана, подсунутые под двери.

– Пришли, – говорит Клэр.

Еще один ключ. Сейфовый замок.

– Здесь на самом деле не так опасно, – улыбается она. – Замки остались от восьмидесятых.

Квартира маленькая, почти без мебели. Непонятно, неделю она здесь живет или год. Вдоль одной стены расположены книжные полки. С другой стороны маленькая кухня, совмещенная с комнатой. Диван, небольшой обеденный стол, на котором разбросаны бумаги, пара туфель, пустой винный бокал с засохшим осадком на дне. В мойке грязная посуда. В углу составлены коробки. Неприбранная одинокая жизнь. Спальня слева. Гарри с первого взгляда определяет, что холодильник тут из тех, в которых пусто – разве что обнаружится скисшее молоко, засохший лимон, вино, разлагающаяся китайская еда да банки с горчицей.

– Ничего выдающегося, но не приходится ни с кем делить жилье, – объясняет Клэр. – Хочешь выпить? Я сейчас.

Она находит почти пустую бутылку виски и выливает остатки в кофейную кружку.

– Извини, – говорит Клэр. – Я нечасто принимаю гостей.

– Ничего. Это ты?

На книжной полке выставлены фотографии. Девочка на парижской улице. Рядом стоит мальчик помладше, явно ее брат. Цвета поблекли. У нее лицо печального ребенка.

– Да. Мне было лет восемь.

– А это кто?

– Мама.

Маленькая семейная история. Эти фотографии стоят на виду, чтобы помнить, что́ у тебя за спиной. На одной она с друзьями по колледжу, кажется на футбольном матче. На другой – с подругой на вечеринке в саду. Обе в белых платьях. На полках стоят обычные книжки. Т.С. Элиот, Воннегут, Толстой, Джебран. Несколько новинок. Обе его книги. Первую только что переиздали. Гарри смущенно улыбается и проводит пальцем по их корешкам.

– Если не возражаешь, то мне бы как минимум надо их подписать, – произносит он, вынимая ручку.

– Буду рада.

Он пишет с росчерком: «Клэр, которая прекрасно разбирается в литературе. Гарри Уинслоу».

Он протягивает ей книги. Она читает надписи.

– Спасибо, – говорит Клэр и тянется поцеловать его в щеку.

– Когда-нибудь они будут стоить как раз столько, сколько ты за них заплатила, – улыбается Гарри.

Она улыбается в ответ.

– Я сейчас, – говорит она.

Гарри валится на стул. Он устал. Он слишком много выпил. Пора уходить.

Из другой комнаты слышен шум. Звук бьющегося стекла.

– Твою мать, как больно!

– Ты цела?

В спальне темно.

– Клэр?

– Я тут, – отвечает она. – Ногу порезала.

Гарри проходит через маленькую темную спальню в ванную. Там горит свет. На стене висит плакат французского кинофестиваля. Клэр сидит на унитазе. Ступня у нее в крови. На полу рассыпаны осколки стекла.

– Извини, – говорит она. – Уронила. Я такой лох.

Он осматривает порез на ее ступне.

– Могу перевязать. Не так все страшно.

Гарри берет аптечку и ищет антисептик.

– У тебя есть перекись? Или что-либо подобное?

– Вряд ли.

– Давай-ка сначала сделаем вот что.

Гарри достает носовой платок, смачивает его водой и смывает кровь с ее ноги. Потом заклеивает порез пластырем. Пятка у Клэр розовая, ногти на ногах выкрашены красным лаком. У нее красивые ступни, тонкие щиколотки. Ему приходится неуклюже двигаться в крохотной ванной. Гарри терпелив, как родитель.

– Ампутация не понадобится, – с улыбкой говорит он. – Идти сможешь?

– Попробую.

Гарри обнимает Клэр и поднимает ее, удивляясь, какая она легкая. Ему приходится повернуться боком, чтобы пройти в дверь.

– На кровать, – говорит она.

Он кладет Клэр на кровать, и вдруг ее руки обвиваются вокруг него, тянут вниз. Губы Клэр прижимаются к его губам. Ладони скользят по его телу, по рукам. На сей раз Гарри не сопротивляется, не может. Потом она перебрасывает ногу и садится на него верхом. Стаскивает платье через голову и беспечно бросает на пол. Темные вершины ее грудей выделяются на бледном теле в синеватом свете из окна. Его охватывают ее руки, запах, мягкость кожи, тепло. Язык Клэр ощупывает рот Гарри, живой и теплый. Она берет его за руку, направляя к своей твердой груди, потом между ног, прижимает его пальцы к тонкому шелку, давая ему почувствовать влажность, прежде чем снова потянуть руку вверх. Гарри оказывается сверху, она обхватывает его ногами, тянет к себе. Ее руки расстегивают его ремень, раскрывают ширинку, пальцы скользят под его трусы. По-прежнему обвиваясь вокруг Гарри, Клэр расстегивает его рубашку, спускает брюки, запускает пальцы в волосы на груди. Опускает руку и берет его, чувствуя, как он твердеет, как стучит кровь, как скачет сердце. Обнимая его, она шепчет ему на ухо:

– Я люблю тебя. Я твоя.

Она встает возле него на колени. Ее язык касается его уха, ласкает сосок, живот, медленно опускаясь, потом она берет его в рот, сначала медленно, потом дольше, глубже, и Гарри уже не может терпеть.

– Не могу, – шепчет он. – Не могу. Прости. Мне надо идти.

Но Гарри бессилен. Сила, мышцы подводят его. Завеса разодрана, граница пересечена; теперь есть только другая сторона. Он падает туда. Он тайно этого желал. Клэр тянет его обратно на кровать, ласкает, обвивает ногами, ее тело обжигает его, ее ступни взлетают в воздух, ритмично, вперед-назад, не хватает дыхания, ближе, дальше, скользя в поту, ее рот ищет его губы, его губы на ее груди, ключицах, шее, ее пальцы царапают спину, задыхание, стоны, ее вскрики, его рычание, и они обрушиваются вместе.

– Не выходи, – шепчет Клэр.

Она крепко прижимает Гарри к себе.

Полежать, отдышаться. Его голова лежит на ее подушке, они смотрят друг другу в глаза, сцепив руки, мешая дыхание, слившись телами. Он не помнит, когда в последний раз ощущал такой покой.

– По-моему, я тебя тоже люблю, – произносит Гарри.

Говорит ли? Может, он это только думает, и эта мысль его смущает. Может, для него слова означают не то, что для остальных?

Клэр вздыхает и целует его, уже спящего, утомленного перелетом, виски и сексом.

3

Утром Гарри просыпается оттого, что Клэр возвращается в постель, слегка прихрамывая из-за пореза на ноге. Сквозь занавески смутно просачивается раннее солнце.

– Я подумала, тебе может оказаться кстати, – говорит она и целует его в губы.