Читаем без скачивания Безумные сказки Андрея Ангелова. Книга третья - Андрей Ангелов

– И что же Бог?

– Кажется, он меня услышал.

– Здорово. И давно ты одинок? – она легонько прикоснулась остреньким ноготком к обручальному кольцу на моей руке.

– Ты не просто наблюдательная, а очень наблюдательная…

Мне показалось, что брюнетка произнесла: «Пока, чувак». И я поспешно изрек:

– А если я скажу, что имею привычку снимать это колечко перед сном и класть на тумбочку рядом с фотокарточкой в черной рамочке, а сегодня утром…

– А если я отвечу, что это вранье? – она бесцеремонно оборвала мою легенду, шитую белыми нитками. Как правило, растерянность при ответе на неожиданный для тебя вопрос, заставляет выдавать тебя ответы шитыми именно такими нитками. Не черными и не желтыми, а белыми… Проще говоря, я совсем забыл про обручальное кольцо и брякнул первое, что пришло в голову.

Прошло несколько секунд, обольстительная брюнетка смотрела на меня. Её взгляд говорил: «Ты, конечно, враль ещё тот, но очень милый. И я согласна тебя слушать дальше».

Тут загрохотал подъехавший поезд. Чтобы не рвать глотку, я решил взять паузу и продолжить приятное общение с красавицей в приватной тесноте вагона. Двери отворились. Людской водоворот подхватил меня и потащил в душную глубину, обещавшую теперь маленькие мужские радости. Каково же было мое разочарование, когда я обнаружил, что красавица осталась на платформе. «Еще немного и она навсегда исчезнет из твоей жизни», – больно кольнуло в голове. Эта мысль заставила испытать острое сожаление. Выбраться из вагона не представлялось возможным и тогда, глядя ей в глаза, я громко крикнул, стараясь перекричать гудевшую толпу.

– Где!?

Прежде чем ответить, она таинственно улыбнулась, а потом сделала неопределенный жест рукой и что-то сказала. Что именно? Я не расслышал. Двери захлопнулись и поезд, стуча колесами, умчал меня от веселой брюнетки в тоскливую кишку туннеля.

Намеченная деловая встреча прошла на редкость успешно.

Удостоивший меня вниманием важный дядя, внешне походил на некий гремучий коктейль, где смешались в единое целое толстый адвокат и толстый бандит. Но мысленно я его обозвал жирной рыбиной. Звали рыбину Виктором Николаевичем.

Пока я его обзывал, он закончил чтение и небрежно подвинул папочку своему яйцеголовому подручному, который немедленно в нее углубился, а сам лениво покосился в сторону окна, заплеванного снаружи реденьким дождиком, и промямлил многозначительно и устало:

– Да, кончилось лето.

Потом обратил непроницаемый взгляд на меня, откашлялся и объявил равнодушно:

– Любопытно.

– И только? – уточнил я, вежливо улыбаясь.

– Весьма любопытно, – натужно пробормотал он, едва не зевая. – Я подумаю, что можно сделать, – и чуть помедлив, прибавил рассеянно, как бы между прочим. – А сколько ты хочешь?

– А разве Михаил Александрович вам не говорил? – ответил я вопросом на вопрос, читая как открытую книгу все театральные ужимки этой, уже трепыхавшейся на моем крючке, жирной рыбины.

– Кажется, что-то говорил, но ты продублируй – с тебя не убудет.

– Я хочу тридцать процентов, плюс фиксированные бонусы по каждой сделке.

– Это много.

– Это справедливо.

– Молодой человек, кто же в наше время рассуждает о справедливости? – важный дядя мерзко захихикал. Его подручный на минуту отвлекся от моих литературных трудов и составил ему компанию. Я счел уместным превратить дуэт в трио и захихикал вместе с ними. Должно быть, вышло забавно.

– Хорошо, Вадим, – подвел итог нашей встречи важный дядя, – договоримся таким образом: предварительно – «да», но три дня на формальности… а потом встретимся еще разок и поторгуемся. Рад был познакомиться.

Я понял, что аудиенция окончена.

На вечеринке у Пустоваловых было неизменное «оливье», холодец и селедка под шубой, «лаконичные» тосты, от которых нещадно клонило в сон, хоровое всхлипывание под гитару и караоке, бесконечные перекуры на балконе, интервалы между которыми стремительно сокращались с каждой выпитой рюмкой, танцы до упаду и споры до хрипоты.

В какой-то момент вакханалию разбавила равнодушная фраза:

– Опять напился, как свинья.

Фразу произнесло холодное бездушное существо, которое по какой-то нелепой случайности уже семь лет кряду доводилось мне женой.

– Как конь. Иго-го! – я ухмыльнулся пьяной ухмылкой в ответ.

– Да пошел ты, – она отвернулась.

Я подхватил застольную песню и окинул рассеянным взглядом захмелевших собутыльников. Мои глаза встретились с глазами Семена. Раньше он был моим одноклассником, а теперь трудился в одной силовой конторе и, пользуясь служебным положением, помогал мне улаживать проблемы с другими силовыми конторами.

– Пойдем, покурим, – он кивнул в сторону двери.

– Пойдем, – согласился я.

Уединившись на лестничной площадке, где какой-то заботливый человек оставил на подоконнике консервную банку для окурков, мы закурили и отрешенно уставились на капли дождя, медленно сползающие по оконному стеклу.

– Этот твой Виктор Николаевич очень скользкий тип с темным прошлым, – сказал Семен. Его язык слегка заплетался.

– Жирная рыбина.

– Она самая, – кивнул Семен.

– Риск, в сложившихся обстоятельствах, неизбежен, – я осознал, что и мой язык начал немного подтормаживать.

– Не люблю это слово – «риск». От него пахнет мертвечиной.

– И я не люблю, но что делать? Конкуренты наступают на пятки, и чтобы от них оторваться, приходится наращивать объемы производства. Это требует дополнительных ресурсов не только в затратной части, но и… – я осекся, заметив смертельную тоску в его взгляде. – Ну, ты понимаешь.

– Понимаю, – его тусклые глаза говорили обратное.

– Я думал, ты порадуешься. Все-таки другие бабки и…

– Я порадовался, – сухо сказал он.

– Мне скоро опять понадобится твоя фазенда, – я решил сменить тему.

– Новый роман?

– Да, и на всю жизнь.

– А как же твое обещание покончить с порочным прошлым?

– Оно уже не актуально и, кроме того, горбатого могила исправит.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Я тоже надеюсь.

Он тяжело вздохнул, видимо, представил мир без меня, и сказал, задумчиво глядя куда-то в сторону:

– Когда-нибудь у твоей жены кончится терпение, и она тебя выгонит.

– Ну, это вряд ли.

– Почему? – он грустно посмотрел мне в лицо.

– По двум причинам. Во-первых, потому что не любит, а во-вторых, потому что привыкла кормиться со стеклянной полочки в серванте, где, как на поле чудес, круглый год созревают денежные купюры.

– Странный ты человек. Живешь с нелюбимой женщиной. Изменяешь ей. Она тебя ловит. Ты каешься, а потом снова изменяешь. Зачем тебе это надо? Не проще ли развестись? – он выразительно уронил окурок в консервную банку.

Я скептически усмехнулся и поделился с ним мудростью из личной коллекции афоризмов:

– Между прочим, этот вопрос время от времени задают себе тридцать процентов мужиков в нашей стране, а остальные шестьдесят восемь процентов – геи, политики, импотенты и алкоголики.

– Звучит цинично. Постой, – он улыбнулся. – А где еще два процента?

– Витают в облаках.

– Летчики?

– Нет, святые.

Он задумался. Наверное, силился определить, к какой из перечисленных категорий относится он сам. Потом спросил:

– И как зовут твою новую пассию?

– Пока не знаю. Она не успела представиться. Получилось как в кино: спустился с небес под землю, увидел, расчувствовался, заговорил, но… двери захлопнулись, и я умчался в тесном вагоне воевать с темными силами, а она осталась горевать на платформе.

– Девушка без адреса?

– Что-то вроде того.

– Помощь нужна?

– Нет, спасибо. Я справлюсь.

– Ладно. Ключи от домика возьмешь у узбека (узбек – это сторож на его фазенде). Я его предупрежу. А теперь пойдем, опрокинем по рюмашке за твои успехи на всех фронтах, – он криво усмехнулся. – Так, значит, говоришь, святых всего два процента?

– А кто их считал?

Я увидел себя в подземном переходе, спешащим на утреннюю встречу с жирной рыбиной.

Там я наступил на откуда-то взявшуюся черную кошку, она злобно на меня покосилась и… вдруг встала на задние лапы, загораживая мне путь. Я хотел обойти животное, но кошка хищно открыла пасть, обнажив мелкие острые зубы. Затем она встала в боксерскую стойку. Я вгляделся и рассмотрел на её передних лапах боксерские перчатки. Это становилось интересным. Странно, что люди не обращали никакого внимания на кошку. Я огляделся по сторонам в поисках дрессировщика и увидел нищего. Он вальяжно сгибал и разгибал указательный палец, явно маня меня к себе.

Я подошел, и меня чуть не стошнило от запаха сивушного перегара. Повинуясь взгляду нищего, опустил глаза и увидел шляпу для подаяния у его ног, которую держала черная кошка. Она уже успела сменить боксерки на розовые перчатки, кажется, лайковые. Инстинкт самосохранения подсказал мне, что обморок – плохой для меня вариант, поэтому я достал червонец, нагнулся и опустил его в шляпу. Выпрямляясь, я почувствовал в ухе шепот нищего: