Читаем без скачивания Год Быка - Александр Омельянюк

Меняются государства, распадаются диктатуры и режимы, но призыв к дружбе, к любви всегда будет необходим.

Жан пел эту песню и видел, как восторженно блестят глаза зрителей.

Позже, с этим «Мостом любви» в городе на Неве произошёл настоящий казус.

В начале девяностых годов неизвестный художник граффити на брандмауэре одного из домов на Моховой улице сделал знаменитую историческую надпись: «ЖАН ТАТЛЯН – „Мост любви“».

Долгое время она являлась основной высотной доминантой архитектурно-пространственного решения перекрёстка улиц Белинского и Моховой. И все эти годы горожане гордились ею, как и землячеством с ними Жана Татляна.

Но, в результате возведения в конце девяностых годов жилого здания по адресу Моховая улица, дом № 47/2, эта надпись была загорожена и фактически потеряна для потомков.

По этому поводу в городе неожиданно разгорелся настоящий скандал.

Патриоты города и поклонники маэстро подняли свои голоса в защиту уникальной надписи – гордости Санкт-Петербурга.

И их протест возымел действие.

Была собрана экспертная комиссия, в результате работы которой, единогласно был вынесен вердикт: «Новое здание необходимо разобрать или хотя бы понизить его этажность, чтобы оно не препятствовало свободному обзору надписи со стороны улицы Белинского».

После этого Губернатор Валентина Матвиенко попросила градостроительный совет собраться на внеочередное заседание и выработать рекомендации по исправлению вопиющей градостроительной ошибки.

А шутники-специалисты посчитали, что во избежание повторения подобных ошибок, для данной зоны исторической застройки необходимо установить особый высотный регламент, не позволяющий строить здания выше нижней границы надписи «ЖАН ТАТЛЯН – „Мост любви“».

Ну, а пока, после длительных гастролей по Советскому Союзу, в 1990 году Жан Татлян снова возвращается в Ленинграде, и в Большом Концертном зале даёт подряд семь аншлаговых концертов, после чего на время опять уезжает в Версаль.

Потом он приезжает снова, на месяц, затем на несколько месяцев, постепенно привыкая к стране, разъезжая по ней с гастролями.

Он так комментировал свои извечные поездки по всему Миру, по белу свету:

– «Я возвращаюсь на российскую сцену так же, как могу вернуться и на американскую, французскую или канадскую. Ещё во времена перестройки я ежегодно давал концерты в России – в питерском зале «Октябрьский», в столичном киноконцертном зале «Россия», в Киеве. У меня были концерты в Сибири, на Урале, в Крыму и Петрозаводске. У меня бывают какие-то перерывы, когда хочется сочинять только новые песни, а бывают периоды, заполненные только концертной деятельностью».

Жан вообще не зацикливался на работе. Хоть он и считал, что денег никогда не бывает много, но знал, что нельзя делать их смыслом жизни.

Он никогда не сидел без работы, писал музыку и песни, считая, что даже если когда что-то не идёт, то уж лучше впустую работать, чем впустую бездельничать.

И в этом они были похожи тоже с очень деятельным Платоном.

Однако, в отличие от голубя Платона Кочета, Жан Татлян был жаворонком.

Тоже, как и Платон, работая практически круглосуточно, он, в отличие от него, особенно любил самое раннее утро, когда весь мир ещё спит. А он уже встал и, как бы, охраняет его покой и утренний сон. Именно в это время суток работа для Жана была наиболее приятна и, естественно, плодотворна.

У Платона такое бывало лишь только летом на даче, по выходным.

А через год Жан Татлян покупает в своём любимом городе, но уже в Санкт-Петербурге, постоянное жильё.

Начинается новая жизнь, и начинаются новые деловые контакты.

В 1991 году Жан был несказанно удивлён и оскорблён, когда за прокрутку его клипа на телевидении у него попросили 5000 долларов. На Западе ведь всё было наоборот, телевидение платило исполнителю.

После этого он, конечно, не ждал денег от ТВ, но и сам не собирался их туда отдавать.

Аналогичная ситуация произошла и позже, в середине 90-ых годов, когда Жана неприятно поразили встречи уже на Московском телевидении и в фирме «Мелодия», когда с него начали требовать деньги за право показаться в эфире и выпустить диски. Для Татляна, давно привыкшего к цивилизованному бизнесу, это было шоком.

И он, как благородный человек, подчёркнуто высокомерно не согласился с начальством от культуры, не стесняясь, вымогавшим взятки за то, что оно было просто обязано делать. Жан этого не терпел в корне.

А Жану Татляну сильные мира сего опять не прощают неуважения к ним и пренебрежения ими.

А он по-прежнему собирает полные залы. И это при том, что многие нынешние звёзды это делают лишь с трудом, считая за счастье спеть даже при неполном зале.

Ещё в начале 90-ых годов Жану, вместе со своими друзьями удалось проехать по местам своих первых концертных выступлений: от Сочи до Сухуми через Гагры, Гудауту и Афон.

Тогда в сентябре Жан побывал и на могиле своей матери, отдавая дань её памяти. И в этот самый момент, в яркий, солнечный Абхазский день, неожиданно начался ливень.

Тогда Жан, стоя в ногах у могилы матери, понял, что его покаяние принято свыше.

С чувством выполненного сыновнего долга он возвращается в Санкт-Петербург, а затем снова летит в Париж.

Вскоре Жан Татлян прощается со своим давним и старым другом Жаком Дуваляном, объявив ему, что хочет вернуться в обновлённую Россию.

Они всю жизнь были очень дружны, хотя разница между ними составляла двадцать три года. Жак уже давно был на пенсии, но сохранял бодрость и форму, играя в теннис.

Жан смотрел на него и думал, как это важно – всегда быть в хорошем расположении духа, не хандрить, не обращать внимания на мелочи жизни, до старости оставаться большим ребёнком! А то многие друзья стали такими важными, солидными, всегда брюзжат, всегда чем-то недовольны, нет, чтобы жить с лёгким сердцем!

И именно с таким лёгким сердцем Жан принимает очередное важное решение в своей жизни.

К счастью, нынче ситуация изменилась.

Всё пошло к тому, чтобы преодолеть отчуждения между странами и народами, чтобы люди стали более открытыми.

И в 2000 году происходит второе, и окончательное возвращение Жана Татляна домой в Россию.

Тоска по родным и близким вновь толкает певца на принятие такого решения. Прошла целая эпоха, прежде чем кумир своего поколения вернулся в город на Неве, чтобы встретиться с теми, в чьих сердцах никогда не гасли его «Фонари».

Когда Жан вернулся в Санкт-Петербург, некоторые знакомые осуждали его за это, как в своё время многие осуждали и за отъезд за границу.

Но ещё большее количество людей поняли и простили своего кумира.

Новая Россия нравится Жану всё больше.

Ему возвращают гражданство, и он становится гражданином двух великих стран: Франции и России. Кстати, Жану предлагали на выбор и Москву и Киев, то он выбрал северный Париж, город фонарей и туманов, в котором есть и размах, и простор, и Нева, и широкие проспекты.

И теперь с семьёй Жан постоянно живёт в Санкт-Петербурге. Как ни странно он, уроженец юга, давно обожает пасмурную погоду, туман, дождь, снег, любит северные страны, и даже в этом являясь истинным гражданином Мира.

На окраине Санкт-Петербурга Жан купил уютную квартиру, которую сам же и отделал. Светлый потолок, серо-голубые обои и светлое, натуральное дерево пола и дверей позволяли в этой квартире «отдыхать глазу». Кроме спальни и гостиной Жану ещё нужна была и лишняя – «музыкальная комната», где можно было бы разместить музыкальные инструменты и аппаратуру. Поэтому квартира была трёхкомнатная.

Теперь у него во Всеволожском районе в одну объединены две большие квартиры на одной лестничной площадке.

Но Жан всегда предпочитал жить за городом. Он не любил центр города из-за выхлопных газов, вибрации от метро, грохота трамваев и обилия электрических проводов.

Поэтому он в городе жил мало, предпочитая дачу в Волховском районе – дом в деревне на берегу реки Ладоги, который тоже сам строил и отделывал.

Его вдохновляло созерцание природы: просторов, зелени, деревьев. И это вдохновение он воплощал в различные идеи на даче.

Из подручных материалов: недорогих металлических труб и стеклянных фонарей, Жан установил на участке четыре уникальных фонаря собственного изготовления. Сам построил двухметровый забор. Затем, по старой памяти, самостоятельно покрасил его финской краской в редкий цвет – сочетание зелёного и голубого.

А для оформления территории Жан использовал множество различных камней. Их он собирал повсюду: на дамбе, на Ладейном Поле, в Подпорожье, откуда привёз даже гладкие валуны розового цвета. Некоторые были под полторы сотни килограммов. Поэтому их пришлось вдвоём поднимать и вкатывать и выкатывать из машины. Кое-что удалось собрать и в своей деревне, забрав выброшенные камни у соседей.