Читаем без скачивания В августе сорок третьего (СИ) - Тарханов Влад

– Георгий Николаевич, что ваши бойцы рассказывают об отношении местных к Красной армии, самому восстанию?

Этот вопрос задает Мехлис, который приехал вместе со мной из Москвы. Сейчас ему предстоит настоящая битва за Варшаву, но уже на пропагандистском фронте. И эта битва будет намного сложнее войсковой операции. Уже сейчас западная пресса во весь голос вопит о том, что СССР не слишком спешил на помощь восставшим, дал возможность карателям потопить восстание в крови.

– На сегодня нами обнаружено двадцать одна тысяча мирных жителей. Известно о депортации значительного количества варшавян из города, в основном на Лодзь. И еще порядка восьмисот участников восстания, из них двести семнадцать – это польские десантники, а остальные те, кто смог укрыться от немцев. В основном, это отряды Армии Крайовой, не более сотни бойцов Армии Людовой, которая была во время восстания в подчиненном положении. Местные жители винят во всем аковцев, которые, по их мнению, слишком рано подняли восстание, не согласовав его с командованием РККА. Были случаи, когда варшавяне бросались и били командиров АК, в целом к бойцам и командирам Красной армии население настроено доброжелательно. Мы установили пункты питания, решаем вопросы с водоснабжением и организацией патрулирования города. Учитывая, что городской фонд уничтожен более чем на 95 % вопрос временного расселения жителей города в окрестные населенные пункты становится весьма актуальным. Завтра в город прибывает команда медиков, везут противохолерные препараты, вопрос профилактики инфекционных заболеваний находится под контролем, хотя сделать надо еще очень много.

– Мы тоже считаем, что после фильтрации и совместной проверки жителей НКВД и прокуратурой, есть смысл разместить их в окрестных городках. Военное командование обеспечивает транспортом, наш наркомат – охраной и сопровождением.

Берия снимает пенсне и обводит всех задумчивым взглядом. Ему вся ситуация у Варшавы представляется очень тревожной. Прерванный наркомом генерал Микушев продолжает свою мысль:

– Есть одна тревожная тенденция, товарищи, как среди населения, так и среди бойцов Армии Крайовой сильны антиеврейские настроения, они проникают и в Войско Польское, так, есть сигналы, что бойцы 1-й армии недовольны тем, что в командном составе, особенно среди политработников слишком много евреев.

– А их там слишком много? – задает вопрос Мехлис спокойным тоном, но по тому, как побелели его губы, понимаю, что руководитель политуправления РККА в гневе.

– Никак нет, не больше, чем в частях РККА. – это отвечает Рокоссовский. Понимаю, что надо вмешаться.

– Считаю, что нам надо подробно осветить антисемитские настроения в Армии Крайовой и роль поляков в геноциде евреев, то, что мирные обыватели убивали и грабили своих соседей, с которыми годами жили мирно и спокойно не должно быть предано забвению. Чтобы дискредитировать действия АК этот аспект их деятельности надо осветить особенно подробно. Делать упор на то, что действия польских бандитов умножали горести еврейского народа.

После совещание переместилось в соседнюю комнату, в которой маршал Рокоссовский рассказывал об итогах Висло-Одерской операции. Принципиальным отличием от истории моего времени было в том, что удалось на Одере захватить всего один плацдарм. Тем не менее, выход РККА к границам Германии было важнейшим фактором, который надо было учитывать. Сейчас силами трех фронтов готовилось вторжение в сам Рейх, в его сердце. Ускоренными темпами подтягивались резервы, решались вопросы снабжения, тыловые службы трудились в поте лица, стараясь до наступления ноябрьской непогоды создать самые лучшие условия для начала новой наступательной операции Красной армии. Надо сказать, что те аналоговые вычислительные машины, которые мы сумели поставить в генштабе, еще примитивные и громоздкие, но тем не менее, объединенные в так называемый компьютерный комплекс уже сейчас давал гигантское преимущество именно в организации снабжении частей РККА на разных направлениях. Но этот доклад был в интересах представителей Ставки, которые имели отношение к Генштабу, меня, как и Лаврентия Павловича, интересовали совсем другие персонажи.

Теофилов

11 сентября 1943 года

Маленький городок невдалеке от Варшавы был не слишком сильно разрушен. Здесь находился штаб 30-й армии, в которую я приехал после того, как закончил свои основные дела в штабе Рокоссовского. Командующий армией, Владимир Яковлевич Колпакчи, находился в Новы Двур, где располагались тыловые службы его армии. Тридцатая армия была в резерве, сейчас ее планировали перебросить в район Кутно, а оттуда через Калиш на Бреслау. Но этот марш надо было заранее подготовить. С этим легендарным человеком мне хотелось бы поздороваться, но времени не было. Почему легендарным? Участник штурма Зимнего дворца, подавления Кронштадского мятежа, воевавший против Юденича, Тютюнника, басмачей в Туркестане, принимал участие в Гражданской войне в Испании, во время Отечественной войны он участвовал в боях с первого дня, будучи начальником штаба армии, командармом, начальником штаба фронта, и воевал достойно. Сейчас его армию готовили перевести на острие будущего наступления, для чего усиливали механизированным корпусом.

Я сейчас находился в разведотделе армии, ради этой встречи я и приехал в Польшу. Пока что есть время, вспоминаю разговор с генералом Леопольдом Окулицким. Этот человек, которого восставшие знали под псевдонимом «Кобра», был известен нам как «Медвежонок» и разговор с советскими следователями для него был уже не первым, далеко не первым. Будучи полковником Генерального штаба Польши, Леопольд принимал участие в разработке планов нападения на СССР (совместно с нацистской Германией). Потом был участником обороны Варшавы, но в плен к немцам не попал, был в подпольных организациях сопротивления, во время пребывания во Львове, еще в январе 1941 года был арестован НКВД. Будучи в Лубянке, стал на путь активного сотрудничества с органами, выдал структуру подпольных антисоветских организаций, сдал несколько важнейших фигурантов, в том числе сдал своего командира, генерала Михала Тадеуша Токажевского-Карашевича, без помощи «Медвежонка» доказательств на этого генерала с двойным именем и такой же двойной фамилией не было. Генерала Токажевского ведомство Берии уже не выпустило из своих лап, а Леопольд оказался в числе польских офицеров, которые через Владивосток были переправлены в Великобританию. Тут он приглянулся генералу Комаровскому. Стал помощником «Бура», был заброшен в Варшаву и стал готовить восстание. Был одним из разработчиков плана «Буря».

– Почему было принято решение о восстании?

– Было получено указание от правительства о том, что можно начинать, но конкретная дата зависела от ситуации в городе и рядом.

– Какого правительства?

– Правительства в Лондоне. Генерал Бур получил шифровку 20 июля. Было решено соотнести начало восстания с появлением Красной армии недалеко от Варшавы.

– Но восстание началось задолго до того, как РККА подошло к Варшаве.

– Ходили слухи о приближении советских танков…

– Слухи?

– Я был заместителем Бура по организационной части, «Монтёр» отвечал за разведку. Он и принёс сведения о том, что советские танки подходят к столице и их видели в Праге.

– Это были слухи? Или данные полковника Хрусцеля основывались на каких-то точных проверяемых показаниях?

– Разведка АК в Варшаве была поставлена из рук вон плохо. «Монтёр», он же полковник Хрусцель, вполне мог выдать слухи за точные разведданные. Тем более, что мы считали, что восстание нельзя откладывать.

– Почему вы так считали?

– Главной целью восстания было освободить Варшаву от немцев ДО прихода РККА, объявить восстановление Польши в рамках 1939 года, с тем, чтобы предъявить СССР требования вернуться к старым границам, более того, планировалось потребовать у Советского Союза территориальные компенсации за предательское сотрудничество с Гитлером тридцать девятого года, мы хотели вернуть себе Волынь, Житомирщину и все Подолье.