Читаем без скачивания Всё страньше и страньше. Как теория относительности, рок-н-ролл и научная фантастика определили XX век - Джон Хиггс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Продуктом новой эры стала и религия Кроули, которую он назвал телема. Она существенно отличалась от христианства в том, что не требовала ни перед кем склонять колена. Как гласила Книга закона, «каждый человек, мужчина ли, женщина, – это звезда».
Провозглашая верховенство индивида, Кроули отменял былую значимость социальных групп, которым человек принадлежит или с которыми себя отождествляет. Индивидуализм по определению разобщает. Акцент на личности неизбежно означал, что широкие социальные связи сдвигаются на периферию внимания и всё лежащее за пределами индивидуальности становится чуждым. У тех, кто считал себя хорошим человеком, возникло искушение все внешнее и чужое признать дурным. Кроули отлично понимал, какое разобщение несет индивидуализм. «Я один, – писал он. – Там, где я, Бога нет».
Особенно плодотворную почву идеи индивидуализма нашли в США, где, как мы уже видели, строгая имперская иерархия никогда не была в почете. Насколько глубоко индивидуализм укоренен в менталитете Америки, показывает, например, нежелание американских градостроителей применять кольцевые развязки европейского образца. По сравнению со светофорами кольцевая развязка – это высокая скорость движения, экономия топлива и меньший риск дорожных происшествий, но это решение казалось сомнительным, не-американским. Как отмечал автомобильный обозреватель Wall Street Journal Дэн Нил: «Это культура, построенная на свободе и индивидуализме, стихийная кооперация здесь редкость, а регламенты вызывают протест… За рулем мы неохотно подчиняемся схемам движения, которые, хоть и ускоряют поток, от отдельного водителя могут потребовать сбавить ход или, не дай бог, уступить дорогу».
Герой романа Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда «Великий Гэтсби» (1925) Джеймс Гетц, выросший в захолустье Северной Дакоты, в беспросветной нищете, в семнадцать лет меняет имя на Джея Гэтсби, пытаясь отбросить прошлое. Во время службы в армии в Первой мировой он знакомится с Дэйзи Бьюкенен, дебютанткой из богатой семьи. Гэтсби не может смириться с социальным разрывом между ними: сильная воля и бутлегерство помогают ему превратиться в состоятельного и успешного предпринимателя и члена лонг-айлендской элиты.
На протяжении всего романа Гэтсби то и дело смотрит на зеленый фонарь на другом берегу бухты, который светит на причале виллы Бьюкененов, воплощая идеализированное представление о высшем обществе, которому они принадлежат. Гэтсби одержим этим светом, он превращает его в свой личный омфал и посвящает жизнь тому, чтобы его достичь. Именно это упорное стремление к цели и не-смирение с любыми общественными установками, которые мешают ему стать тем, кем он хочет, и составляют основу образа. Гэтсби отказывается «знать свое место» и никому не позволит диктовать, к чему ему стремиться. В итоге мечты оказывается недостаточно, чтобы сбежать от собственного прошлого, но решимость Гэтсби «выбиться в люди» все равно делает его великим. Главное в его натуре, как и у Кроули, – это личная воля.
Пожалуй, самым влиятельным проповедником новой свободы личности стала русско-американская писательница Айн Рэнд. Урожденная Алиса Зиновьевна Розенбаум появилась на вет в Петербурге в 1905 году. В детстве у нее было все: отец, успешный еврейский предприниматель, владел аптекой и всем домом, где она располагалась. Алисе было двенадцать, когда Октябрьская революция 1917 года положила конец ее счастливому детству. Имущество отца национализировали, и отрочество стало для нее временем неопределенности, бедности и отчаяния. С тех пор Алиса сохранила жгучую ненависть к коммунизму, социализму и любым коллективистским идеям. Она считала, что подобные идеологии придуманы как оправдание, чтобы грабить тех, кто честно заслужил и заработал благополучие.
После переезда в Америку и неудачных попыток стать профессиональной киносценаристкой Айн Рэнд пишет повесть под названием «Гимн». В этой антиутопии описывается тоталитарное будущее, где слово «я» запрещено и повсюду заменяется на «мы». Герой повести, который в начале носит имя Равенство 7–2521, но позже называет себя Прометеем, клянется противостоять тирании коллективизма. «Я покончил с монстром „мы“ – словом рабства, воровства, несчастья, фальши и стыда. И вот я вижу лицо бога, и я возношу его над землей. Бога, которого человек искал с тех пор, как люди начали существовать. Этот бог даст нам радость, мир и гордость. Этот бог – „Я“»[29]. Равенство 7–2521 делает это заявление, вполне понимая разобщающую природу индивидуализма: «Я выберу друзей среди людей, но не рабов, не хозяев. И я выберу только тех, кто понравится мне, и их я буду уважать и любить, но не подчиняться и не приказывать. И мы соединим руки, когда захотим, и пойдем в одиночку, когда захотим. Потому что в храме своей души человек одинок».
Айн Рэнд не считала, что человек должен ограничивать свою свободу ради ближних. С дерзкой короткой стрижкой, холодным проницательным взглядом и вечной дымящейся сигаретой, она быстро обзавелась армией преданных поклонников. Ее индивидуалистическая философия, которую Рэнд нарекла «объективизмом», предлагала идею «добродетельного эгоизма». Подобно Кроули, Рэнд считала своей миссией установление новой, постхристианской морали. Она ясно высказалась об этом в интервью журналисту CBS Майку Уоллесу в 1959 году. Уоллес резюмировал: «Вы собираетесь ниспровергнуть практически все основы американского образа жизни: нашу иудео-христианскую религию, наш усовершенствованный, регулируемый государством капитализм, наше правление волей большинства. Говорят, что вы презираете церковь и концепцию Бога. Правда ли это?» «Да, – ответила Рэнд. – Я создала новый моральный кодекс».
Старик Кроули, к тому времени – обитатель пансионата в английском Гастингсе, тоже был поклонником Рэнд. В письме от 1947 года, за несколько месяцев до смерти, он писал: «[роман Рэнд] „Источник“ – одна из красивейших книг, какие я только читал, и мои американские друзья настойчиво узнают меня в главном герое». Позже философия Рэнд вдохновит Антона Лавея, основателя «Церкви Сатаны». Лавей был автором «Сатанинской библии», главной книги тогдашнего сатанизма, общий тираж которой превысил миллион экземпляров. Сатанизм Лавея, не в пример объективизму, украшали козлиные рога, однако сам Лавей охотно признавал, что его учение – это та же «Айн Рэнд в другой обертке».
Рэнд почитали не только сатанисты, но и правые консерваторы из христианской и деловой Америки. Ее поклонником был президент Рональд Рейган. Алан Гринспен, девятнадцать лет занимавший пост главы Федеральной резервной системы, входил в число ее близких друзей. Конгрессмен-республиканец Пол Райан в 2005 году
