Читаем без скачивания От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не могу обсуждать этого вопроса в отсутствие французов, – обозначил свою позицию Бевин. – Это – большой принципиальный вопрос, и французы очень близко в нем заинтересованы.
– Может быть, вопрос о контроле над Рурской областью сейчас отложить, а вот мысль, что Рурская область остается частью Германии, эту мысль следует отразить в нашем документе, – предложил Сталин.
Трумэн подтвердил:
– Безусловно, это часть Германии.
– Может быть, – настаивал Сталин, – сказать об этом в одном из наших документов?
– Почему ставится этот вопрос? – делано заинтересовался Бевин.
– Этот вопрос поднимается потому, что на одной из конференций, на Тегеранской конференции, ставился вопрос о том, чтобы Рур был выделен из состава Германии в отдельную область под контролем Совета, – напомнил Сталин.
Бевин закусил удила:
– Я не могу согласиться, потому что сейчас не имею перед собой картины предыдущего обсуждения этого вопроса. Я знаю, что была высказана мысль об интернационализации Рура для того, чтобы уменьшить военный потенциал Германии. Я согласен, чтобы до решения этого вопроса Рур оставался под управлением Контрольного совета. Но я хотел бы иметь возможность переговорить по этому вопросу с моим правительством и предложил бы передать этот вопрос в Совет министров иностранных дел, чтобы иметь время по-настоящему изучить его.
Сталин и Трумэн согласились.
– Следующий вопрос – о перемещении немецкого населения из Польши и Чехословакии, – сказал Трумэн.
Слово взял Бирнс:
– Доклад комиссии, которая занималась этим вопросом, был принят целиком, кроме последней фразы, которая гласит: «В то же время чехословацкое правительство, польское правительство и Союзная контрольная комиссия в Венгрии будут поставлены в известность относительно вышеизложенного и к ним будет обращена просьба прекратить переселение до тех пор, пока заинтересованные правительства не изучат этот вопрос». Я думаю, что этот последний пункт очень нужен, тогда решение будет эффективным.
– А я боюсь того, что такое решение не даст серьезных результатов, – осадил госсекретаря Сталин. – Дело не в том, что немцев прямо берут и выгоняют из этих стран. Не так просто обстоит дело. Но их ставят в такое положение, при котором им лучше уйти из этих районов. Формально чехи и поляки могут сказать, что нет запрещения немцам жить там, но на деле немцы ставятся в такое положение, при котором жить им там становится невозможно.
– Если Вы согласитесь, мы будем благодарны, – взмолился Трумэн. – Возможно, что это предложение не изменит существующего положения, но даст нам возможность обратиться к этим правительствам.
– Хорошо, я не возражаю, – смилостивился Сталин и тут же предложил. – Мы хотели бы закончить вопрос о германском флоте.
– Этот вопрос сегодня еще не готов, – возразил президент.
– Давайте условимся подготовить его к завтрашнему дню, – попросил Сталин.
– Хорошо, я согласен, – согласился Трумэн. – Я собирался завтра уехать, но я могу остаться.
Сталин напомнил:
– В принципе было решено, что Советскому Союзу передается одна третья часть военного флота, за исключением подводных лодок, большая часть которых будет потоплена, и третья часть торгового флота. Я прошу не откладывать этого вопроса и завтра решить его.
Трумэн и Эттли не возражали. Следующим стал вопрос о Югославии.
– Имеются английские предложения, – огласил Трумэн.
– Мы только что роздали проект, касающийся греческого вопроса, – заявил Сталин. – Что касается Югославии, то мы вчера передали проект относительно Триеста и Истрии.
Бевин понял, что в грозивших начаться спорах о Балканах у него не было шанса:
– Мне кажется, что мы представили весьма разумное предложение относительно Югославии. Советская делегация представила два других предложения. Я предлагаю отказаться от рассмотрения всех трех предложений.
– Хорошо, – спокойно согласился Сталин, только что одним движением похоронивший британский проект с осуждением политики Тито.
Последним в тот день стал вопрос о военных преступниках. Молотов заявил, что советская сторона готова принять за основу проект британской делегации с одной небольшой поправкой. А именно, чтобы в последней фразе этого проекта после слов «главные преступники» были добавлены слова: «такие, как Геринг, Гесс, Риббентроп, Розенберг, Кейтель и другие».
– Когда мы обсуждали этот вопрос вчера, я считал нецелесообразным называть определенных лиц или пытаться определить здесь их виновность, – отозвался госсекретарь. – Каждая страна имеет среди нацистских преступников своих «любимцев», и если мы не включим этих преступников в список, то нам трудно будет объяснить, почему они не включены.
– Но в предложении так и сказано: «такие, как… и другие», – настаивал Сталин. – Это не ограничивает количество, но создает ясность.
Бирнс под общий смех заметил:
– Это дает преимущество тем, кого вы называете.
– Я не думаю, что перечисление имен усилит наш документ, – поддакнул Эттли. – Например, я считаю, что Гитлер жив, а его нет в нашем списке.
Сталин не стал вступать в дискуссию о судьбе фюрера, заметив только:
– Но его нет в наших руках.
– Но вы даете фамилии главных преступников в качестве примера, – сказал премьер-министр.
Сталин ответил под общий хохот:
– Я согласен добавить Гитлера, хотя он и не находится в наших руках. Я иду на эту уступку.
Эттли был упрям:
– Я считаю, что миру известно, кто является главными преступниками.
– Но, видите ли, наше молчание в этом вопросе расценивается так, что мы собираемся спасать главных преступников, что мы отыграемся на мелких преступниках, а крупным дали возможность спастись.
– Хорошо, – смирился Трумэн. – Я хочу сообщить, что комиссия по подготовке коммюнике работает хорошо. Когда мы соберемся завтра? В 4 часа?
Сталин проявил трудолюбие:
– Я думаю, нам придется встретиться два раза: первое заседание назначим на 3 часа и второе на 8 часов вечера. Это будет заключительное заседание.
Президент и премьер-министр согласились.
Вечером 31 июля состоялось совещание старших военно-морских начальников. В нем участвовали адмиралы флота Кузнецов, Кинг и Канингхэм, присутствовали дипломатические и флотские советники. Кузнецов собирался было предложить в качестве председательствующего кандидатуру Кинга, коль скоро США менее других были заинтересованы в разделе трофеев. Однако Кинг упредил его и назвал Кузнецова, мотивируя это тем, что он старше остальных по чину – не только адмирал флота, но еще и «морской министр». Кузнецов взял бразды правления в свои руки.
– Я приму на себя почетную миссию председателя только при одном условии, – нарком оглядел встрепенувшихся собеседников. – При условии, что мы не выйдем из этого помещения, пока не придем к определенному решению.
«Вопреки ожиданиям оба адмирала – и американец, и англичанин – на этот раз не столь рьяно возражали против раздела, – напишет в воспоминаниях Кузнецов. –
