Читаем без скачивания Герои, злодеи, конформисты отечественной НАУКИ - Симон Шноль

Калмансон был увлечен заботами по созданию новой лаборатории. В этих заботах он получил поддержку от «первоисточника» — академика Е. К. Завойского (на фото слева). От проблемы «широкие линии» он отошел Примерно также поступил и Виктор Бендерский. И его нельзя за это упрекать. И он и Саша были в этой работе психологически, не первыми авторами. А «первенство», личная ответственность выявляется именно в таких драматических ситуациях. В. А. Бендерский начал сотрудничать с Л. А. еще в 1956 г. — он был тогда студентом 2-го курса Химического факультета. Он талантлив и разносторонен. Возникшая атмосфера всеобщего неодобрения губительна для молодых талантов. Кроме того, он был тогда «чистым теоретиком» и не мог отвечать за экспериментальные результаты. Н. Н. Семенов предложил ему возглавить самостоятельную группу. Они занимались электрическими, оптическими свойствами и фотопроводимостью органических полупроводников. Это были направления работы с весьма вероятным важным технологическим результатом. Через некоторое время В. А. Бендерский стал заведовать лабораторией в филиале Института химической физики в Черноголовке и к проблеме «широких линий» в живых клетках не возвращался. Таким образом, весь груз ответственности за истинность полученных результатов и сделанных на их основании выводов оказался на одном Л. А. Блюменфельде. Мне кажется уместным здесь остановиться на этой стадии «получения нового знания». Обычно неожиданные, «новорожденные», результаты вызывают скептическое отношение научного сообщества. Неожиданное — значит не соответствующее имеющимся представлениям. Естественная реакция — неприятие. Родители должны защищать беспомощных новорожденных. Это психологически трудная миссия. Логики тут мало. Нужна «слепая родительская любовь». Л. А. не стал продолжать работы на культурах клеток — ему казалось, что и так все что нужно сделано и опубликовано... «Чего же им еще надо...». Он был неправ. «На самом деле», (любимое выражение Л. А.) нужно было вновь и вновь доказывать: «Это не грязь, а замечательное научное явление!» В самом деле, в клетках, в связи с изменением состояния нуклеиновых кислот, образуются ферромагнитные включения. Ясно, что наличие таких ферромагнитных частиц жизненно важно - в эволюции не сохраняются случайные свойства. Возможно, что образование таких частиц необходимо для основных функций ДНК. Возможно, они нужно для того, чтобы сделать клетки (организмы) чувствительными к внешним магнитным полям? Необходимо понять смысл и природу этих явлений. Зачем в жизни клетки нужна стадия резкого усиления чувствительности к магнитным полям, зачем и как образуются магнетитовые включения? Вряд ли дрожжам и бактериям нужно ориентироваться в земном магнитном поле. А может быть нужно? Может быть, необходимо восприятие флуктуации межпланетного магнитного поля? Может быть, в самом деле, слабые магнитные поля влияют на внутриклеточные процессы? Что это за процессы? Пока эти вопросы без ответов. Может быть, именно этим объясняется чувствительность организмов к флуктуациям свойств межпланетного магнитного поля? Может быть, поэтому мы теперь жадно прислушиваемся в прогнозах погоды к сообщениям о «магнитных бурях» и их возможной опасности при сердечно-сосудистых неисправностях? Может быть, эти частицы воспринимают направление земного магнитного поля при ориентации в полете птиц и пчел? Эти вопросы остались для будущих поколений. А мы опять сыграли в традиционную российскую игру — сначала, в борьбе друг с другом, задушили новую мысль, затем, как обычно, после смерти автора, начинаем говорить об отечественном приоритете... Российская традиция! Через несколько лет после отнесения нашим «научным сообществом» феномена «широких линий» к артефактам - было обнаружено широкое распространение «биогенного магнетита»у самых разных живых существ - у пчел, голубей, бактерий. Мы благостно ссылаемся на (замечательных, выдающихся и пр. исследователей) Дж. Киршвинка, Д. Джонса, Б. Мак-Фадена, открывших (!!) биогенный магнетит и установивших его роль в магниторецепции. Переводим их труды на русский язык - два тома - перевод с английского под редакцией д-ра физ.-мат. наук В. А. Троицкой и д-ра биол. наук Ю. А. Холодова [13]. Биогенным магнетитам посвящены международные конференции и обзоры [14,15]. И никаких ссылок на работы Блюменфельда ... Но ведь это те самые магнетитовые частицы, которые обнаружили в 1959-1960 гг. Л. А. и сотрудники! Однако... Однако... Однако, не надо винить в этой ситуации только «научное сообщество»! Л. А. с его принципом «ДА» или «НЕТ», а не «МОЖЕТ БЫТЬ» оказался в чрезвычайно тяжелой психологической ситуации. «На самом деле» вроде бы и делать ничего не надо! Все сказано. Критика опровергнута! Но это — вязкая среда. Его не слышат. С его темпераментом, со столь привлекательными резкими и определенными реакциями, ситуация невыносима. Он все сделал. Все сказал. А дальше — «как хотят»... Он всегда помнил о проблеме «широких линий». Но делать новые опыты и обсуждать эту проблему публично перестал. Было множество других замечательных проблем... Л. А. вернулся к этим работам лишь через 25 лет... После 1961 года... Трагедия Славы Цуцкова и психические травмы, связанные с «широкими линиями», казалось бы, постепенно ушли «под спуд». Их заслонили события повседневной жизни. Заботы о формировании лекционных курсов и практикумов на кафедре, ход исследований в лаборатории в Институте химфизики. Казалось, мы «вышли на стационар». Жизнь полна и интересна. После «падения» Т. Д. Лысенко - смещения Хрущева осенью 1964 г., начала возрождаться отечественная биология. В январе 1965 г. в Дубне, по примеру Летних школ Тимофеева-Ресовского, открылась первая Зимняя школа по Молекулярной биологии. Большая роль в их организации принадлежала ленинградским физикам Т. М. Бирштейн и О. Б. Птицину. Эти Зимние школы стали регулярными. Активное участие в них принимали наши корифеи «первых выпусков»: В. Иванов, Г. гурский, В. Туманян, А. Маленков, В. Дещеревский. С лекциями на первых школах выступили Н. В. Тимофеев-Ресовский, В. Я. Александров. Л. А. Блюменфельд. М. В. Волькенштейн, Т. М. Бирштейн, В. Степанов, Р. Б. Хесин, А. С. Спирин. В. И. Иванов, А. Г. Маленков и Г. Г. Маленков, В. И. Дещеревский, С. Э. Шноль... Эти Зимние школы стали важной частью жизни научного сообщества. Среди прочего они создавали возможность дружеского общения представителей разных институтов из разных городов. Л. А. был очень активным участником этих школ. Инфаркт На этом внешне положительном интеллектуальном и эмоциональном фоне резкой неожиданностью стал инфаркт миокарда, случившийся у Л. А. на 5-й школе, в январе 1969 г. в Дубне. Наверное, если бы не радостное оживление, характерное для атмосферы зимних школ, можно было бы заметить надвигающуюся опасность — характерные боли в левой руке и пр. Но Л. А. решил преодолеть их лыжной прогулкой... И вообще, никуда не делся эмоциональный груз переживаний последних лет. Инфаркт — характерное последствие сильных потрясений. Выздоровление Л. А. было долгим и постепенным. Жизнь после инфаркта. «Проблемы Биологической физики» ...Инфаркт настиг Л. А., конечно, не только из-за «широких линий». Арест и смерть отца, война, изгнание из Карповского Института, угроза ареста и изгнание из ЦИУ, постоянное напряжение и резкий переход от всеобщего восхищения к «общему мнению»... После инфаркта условие выживания — исключение острых эмоций. Никаких темпераментных дискуссий! К 1971 г. Л. А. не то чтобы совсем «оправился» от инфаркта — он постепенно приспособился к новому после-инфарктному состоянию. Он (во всяком случае «публично») не возвращался к «широким линиям», а погрузился в обдумывание давно занимавших его общих проблем физики, биофизики и даже философии [16-20]. Очень важным для него стало в этих трудах в последующие годы сотрудничество с А. Н. Тихоновым [19,20]. Результатом этого очень плодотворного времени стало множество статей на русском и английском языках и его книга «Проблемы биологической физики» [16]. Это именно «Проблемы», а не их решения - рассказ о загадках и парадоксах, о проблемах, подлежащих исследованию. О проблемах многократно обсуждаемых в лекциях Л. А. В этих книгах множество глубоких и ярких идей, но... даже не упоминаются «широкие линии»... Железный Блюменфельд, в сущности, оставил эту тему будущим поколениям... Трудно объяснить, почему, когда в разных лабораториях мира стали развиваться исследования «магнитных свойств» живых существ и материалов биологического происхождения, в Советском Союзе все это направление было объявлено «лженаукой». В основе этой тенденции были безапелляционные суждения, в основном, теоретиков, не имеющих собственного опыта экспериментальной работы. Мало нам было запрета генетики и кибернетики, мало нам было «борьбы с теорией резонанса»! Мы ничему не научились. Мы не научились бережно относиться к экспериментальным результатам. Произошла «инверсия» — а-приорные суждения теоретиков стали восприниматься как «не подлежащие обжалованию приговоры». Я не раз в этой книге говорил о целой популяции «борцов с лженаукой», зарабатывающих дешевый авторитет в этой «борьбе», умеющих лишь «возбуждать улыбку дам огнем нежданных эпиграмм» и ради этого «готовых на все».... Удивительно, что это могут быть вполне хорошие по обычным критериям люди... В те годы главным борцом с лженаукой был М. В. Волькенштейн. «Магнитобиологические исследования» вызывали у него особо острую реакцию. Его позиция четко изложена им самим в книге [20]. Там есть специальная глава № 13 «О ложной биофизике». В этой главе М. В. даже классифицирует направления «ложной биофизики». Среди этих направлений: «Представления об особых электронных свойствах — полупроводниковых и даже сверхпроводниковых — биополимеров и биологических систем в целом... Представления о наличии в биологических системах новых для физики видов полей. Представления о биологической значимости особых видов слабых излучений. Разнообразные представления о специальных свойствах воды в биологических системах, в частности, о влиянии „омагниченнои воды" на физиологию растений и животных.» ... Бывают же неосторожные авторы! Насколько же нужно быть самоуверенным, чтобы составлять и публиковать такие перечни! Казалось бы - дело в опыте. Надо знать «как на самом деле»... Нет, этим борцам экспериментальные данные не важны. Они и так знают заранее, что может быть и чего быть не может. М. В. не успокаивается на этом и помещает в книгу специальный раздел (стр. 144-149) «Беседы и доказательства, касающиеся лженауки и научных ошибок, этики, эстетики и прочих важных предметов». В этой книге в смягченной форме приведен спор автора с неназванным оппонентом... Я то знаю, что оппонентом был как раз Л. А. Они друзья — давно знакомы и на «ты». Я то знаю, что для Л. А. этот предмет очень острый — его «широкие линии» объявлены результатов вульгарной ошибки - загрязнения препаратов ДНК железными опилками. Он знает, что это не ошибка. Но «научное сообщество»... М. В. ни в каких экспериментальных открытиях «не виновен» - он теоретик, интерпретатор чужих опытов, судья, решающий «лже» или «не-лже». Всю «Беседу» я цитировать не буду. Вот определение автора (М. В.): «Лженаука — явление универсальное, и причина ее процветания лежит главным образом в нас самих - в ученых, не сумевших преодолеть лень, робость, в ученых, лишенных чувства юмора». (Л. А. вряд ли согласится с отнесением этих качеств к себе...) Оппонент (Л. А.) спрашивает: «А не кажется ли тебе, что борьба с лженаукой в какой-то мере нарушает принципы научной этики, нарушает свободу и демократию, без которых наука не может существовать?» Автор (М. В.): «Нет, не кажется. Свобода и демократия означают, что каждый автор работы имеет право на внимание и его труд должен быть оценен специалистами. Но та же демократия означает право на критику и требует, чтобы автор отнесся к ней серьезно и внимательно».