Читаем без скачивания Заповедник гоблинов: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

— Дядя Рауль, — позвал он.

Тот открыл глаза.

— Чарли? Чарли, это ты?

— Я, дядя. Я пришел, чтобы забрать тебя домой. Дедушка в замке, он тебя ждет.

— Где я, Чарли?

— На мельнице. У Жана-мельника.

— Значит, я на нашем берегу?

— Конечно. Тебе нечего опасаться.

— Я уже не на Брошенных Землях?

Харкорт молча кивнул.

— Хорошо, — сказал дядя. — Очень хорошо. Наконец-то я в безопасности.

— Мы перенесем тебя наверх, в замок.

Рауль схватил Харкорта за руку своими высохшими пальцами, похожими на когти.

— Чарли, — прошептал он. — Чарли, я нашел ее!

Харкорт наклонился к нему.

— Не волнуйся, — сказал он. — Не старайся мне сейчас все рассказать. Потом расскажешь.

— Я нашел ее, только не мог до нее добраться. Слишком их было много. Но я знаю, где она. Я знаю, что она существует. Это не просто легенда. Не просто дурацкие россказни.

— О чем ты, дядя?

— О призме, — прошептал дядя, — О призме Лазандры.

— О той, в которой…

— О той самой, — сказал дядя. — В которой заключена душа святого.

— Но, дядя…

— Говорю тебе, что знаю, где она. Я чуть-чуть до нее не добрался. Я был в том месте, где она лежит. Еще немного — и я бы мог ее…

— Пока забудь об этом, — прервал его Харкорт немного резче, чем хотел, — Не будем об этом сейчас говорить. Сначала нужно доставить тебя домой.

В дверях послышался голос жены мельника:

— Вон идут люди из замка. Они спускаются по тропе.

Глава 4

До верхнего конца тропы было еще далеко, когда Харкорт услышал приглушенное звяканье оружия и громкие голоса. Он выехал из оврага и остановил коня, увидев, что у ворот замка толпится множество вооруженных людей. Это были римские легионеры в своей походной форме. Шлемы, панцири и поножи сверкали в лучах вечернего солнца, за плечами у каждого висел пилум — тяжелое двухметровое метательное копье. Острые наконечники пилумов частоколом торчали над неровными рядами легионеров, которые под окрики офицеров строились в походный порядок.

Навстречу Харкорту выехал на коне центурион в шлеме с развевающимися алыми перьями. Подъехав, он отсалютовал, небрежно подняв руку. Харкорт ответил таким же небрежным приветствием.

— Нам сказали, что вы поднимаетесь по тропе с больным на носилках, — сказал центурион. — Мы ждали, пока тропа не освободится, — говорят, она узкая и крутая. Вы ведь Харкорт?

— Чарлз Харкорт к вашим услугам, сэр. А вы кто?

— Децим Аполлинарий Валентуриан, командир роты в этой когорте. Скажу вам откровенно, у нас большой некомплект. Это называется когорта, но на самом деле половины солдат в ней не хватает. В нашем легионе теперь постоянно так — все делается наполовину.

— Положение везде нелегкое, — сказал Харкорт.

— Что верно, то верно, — отозвался Децим. — Особенно в Риме. Император у нас безмозглый идиот, а вместо Папы, если верить слухам, — какая-то баба.

— Я об этом ничего не слыхал, — сказал встревоженный Харкорт.

— Это самая свежая новость, — ответил центурион. — К тому времени, как она дойдет до нас по обычным каналам, она может уже устареть: новости безнадежно опаздывают. Коммуникации повсюду разрушены, никто не знает, что происходит.

Харкорт хотел расспросить подробнее про женщину-Папу, но не решился, опасаясь, что это окажется просто скверной шуткой. Что до безмозглого идиота на императорском троне, то это сообщение его не особенно взволновало: безмозглые идиоты оказывались во главе Империи и раньше, в этом не было ничего нового.

— Вы патрулируете границу? — спросил он центуриона.

— Не просто патрулируем, — ответил тот. — Нас послали провести рекогносцировку на Брошенных Землях. Ходят слухи, что варвары напирают и Нечисть волнуется. Если это правда, то может случиться все что угодно. Мы не знаем, выстоит ли Нечисть против варваров. Если не выстоит, то неизвестно, чем это кончится.

— Маловато у вас сил для такого поручения, — заметил Харкорт. — Вы говорите, неполная когорта?

— Посмотрите сами — похоже это на когорту?

— Не очень. Но люди как будто боевые.

— Отборные мерзавцы, — с гордостью сказал центурион. — Самые отъявленные головорезы. Хорошо знают, что такое граница, и спуску никому не дают.

— Ну, в конце концов, это только рекогносцировка. Вы ведь не станете ввязываться в бои.

— Если все сделать как надо, то так и должно быть, — ответил центурион. — Туда и сразу же обратно, как только прояснится ситуация. Только наш трибун ни за что не даст нам сделать все как надо. Он рвется к славе. Очень может быть, что живыми мы не вернемся.

— Последние несколько лет здесь тихо, — сказал Харкорт. — Со времени последнего большого набега нас не беспокоили. Я все думал… Может быть, вы мне сможете ответить. Когда в тот раз Нечисть навалилась на нас всей своей силой и мы бились с ней не на живот, а на смерть — где тогда был ваш легион?

Это было больное место Харкорта, которое давно не давало ему покоя.

— Спокойно сидел в лагере, — сказал Децим. — И двинулся бы только в том случае, если бы вы не устояли.

— Мы-то устояли, — заметил Харкорт. — Мы отогнали их за реку по всей границе.

— Вы говорите, что в последнее время здесь тихо. Очень надеюсь, что так оно и есть, — сказал центурион. — Может быть, они на нас не полезут. Но заранее ничего сказать нельзя. А вон, кажется, и ваши люди.

Харкорт повернулся в седле.

— Да, это они, — подтвердил он. — Сейчас освободят тропу, и вы сможете двинуться. Спасибо, что подождали. Если бы мы встретились, неразбериха была бы страшная.

По крутому подъему, которым заканчивалась тропа, поднимались шесть человек с носилками. За ними шли еще шестеро, готовые их сменить.

— Это мой дядя, — сказал Харкорт. — Он заболел.

— Мне уже говорили в замке. Желаю ему скорее поправиться.

Больше ничего Харкорт объяснять не стал, а центурион ни о чем не спрашивал. Очевидно, дед ему ничего не сказал, подумал Харкорт. Узнай центурион, что Рауль вернулся с Брошенных Земель, расспросам не было бы конца. Люди с носилками прошли мимо, направляясь к замку.

— Мы должны переправиться через реку до темноты, — сказал центурион. — Насколько я понимаю, мост в хорошем состоянии?

— В отличном, — ответил Харкорт, стараясь, чтобы в его голосе не слишком явно прозвучала гордость. Поддерживать мост в хорошем состоянии было на протяжении многих лет обязанностью его рода, и она всегда выполнялась свято. Других мостов поблизости не было — ни выше по реке, ни ниже.