Читаем без скачивания Столпы Земли - Кен Фоллетт

— Ты говорила, он почти стал твоим?

— Да, — дерзко ответила девочка. — Я знаю, он любил меня. Он разбил мое сердце, когда ушел. Но теперь я понимаю. — Самообладание покинуло ее, и на бледное личико легла тень скорби.

Алина легко представила себя на ее месте: она знала, что значило любить Джека и потерять его.

Она положила свою руку на плечо девочки, пытаясь хоть как-то успокоить ее. Но ею владело сейчас нечто большее, чем просто сострадание.

— Послушай, — сказала она. — Ты знаешь, куда он пошел?

Девочка подняла головку и кивнула, всхлипывая.

— Скажи мне!

— В Париж, — ответила та.

Париж!

У Алины все запело внутри. Она снова была на верном пути. Дорога предстояла неблизкая, но была ей хорошо знакома. И Джек опережал ее всего на месяц. Силы вновь вернулись к ней. Я найду его, я знаю, твердила она, обязательно найду!

— Ты пойдешь теперь в Париж? — спросила девочка.

— Конечно. Я уже столько прошла — теперь меня ничто не остановит. Спасибо, что сказала мне, где его искать. Спасибо.

— Я очень хочу, чтобы он был счастлив, — искренне сказала девочка.

Слуга уже проявлял недовольство. Похоже, он просто боялся неприятностей, позволив Алине говорить с дочерью хозяина.

— А больше он ничего не говорил? — спросила Алина. — По какой дороге он пойдет или что-то в этом роде… что может мне помочь.

— Он заявил, что хочет в Париж, потому что кто-то сказал ему, что там строят очень красивые церкви.

Алина кивнула: ну конечно же, иначе и быть не могло.

— И он взял с собой плачущую даму.

Алина не поняла, о чем идет речь.

— Плачущую даму?

— Мой отец подарил ему плачущую даму.

— Даму?

Девочка кивнула.

— Я не знаю, как правильно сказать по-французски. Даму. Она плачет. Слезы из глаз.

— Ты имеешь в виду картину? Нарисованную даму?

— Я не понимаю, — сказала девочка. Она испуганно оглянулась. — Я должна идти.

Кем бы ни была «плачущая дама», это уже было не важно.

— Спасибо, что помогла мне, — сказала Алина.

Девочка наклонилась и поцеловала ребенка в лобик. Ее слезы капнули на его пухлые щечки. Она взглянула на Алину.

— Как бы я хотела быть на твоем месте, — сказала она и, повернувшись, убежала в дом.

Жилище Джека находилось на рю де ла Бушри, тихой улочке в пригороде Парижа, на левом берегу Сены. На рассвете он оседлал свою лошадь и тронул. В конце улицы повернул направо и проехал через крепостные ворота, которые охраняли мост Пти-Пон, ведущий на остров Сите на середине реки. По обоим концам моста высились деревянные дома. Между ними виднелись ряды каменных скамеек, где чуть позже знаменитые учителя будут давать свои уроки на открытом воздухе. Мост вывел Джека прямо на Жюиври, главную улицу острова Сите. В пекарнях уже толпились студенты, покупавшие свои завтраки. Джек купил пирожок с запеченным угрем.

Сначала, у синагоги, он повернул налево, затем, возле королевского дворца, направо и пересек мост Гран-Пон, который вел на правый берег. По обеим сторонам его уже открывались лавчонки менял и ювелиров. Проехав через арочные ворота на конце моста, он выехал на рыбный базар, где уже вовсю шла бойкая торговля. С трудом пробравшись сквозь толпу, Джек направил лошадь по грязной дороге в городок Сен-Дени.

Еще в Испании он слышал от одного такого же скитающегося каменщика об аббате Сюжере и о новой церкви, которую тот строил в Сен-Дени. Да и по пути во Францию, везде, где только Джек останавливался, чтобы немного подзаработать, люди часто говорили об этом городке.

Больше часа ехал он мимо полей и виноградников. Дорога была немощеной; камни, лежавшие у обочины, указывали расстояние. Она проходила через Монмартр, с разрушенным римским храмом на вершине холма, и далее шла через деревушку Клинянкур. Проехав еще три мили, Джек увидел прямо перед собой каменные стены Сен-Дени.

Дени был когда-то первым епископом Парижа. На Монмартре ему отрубили голову, и он нес ее в руках из города, пока не упал. Какая-то набожная женщина похоронила его, и на месте его погребения вскоре был возведен храм. С тех пор в той церкви хоронили всех королей Франции. Нынешний аббат — Сюжер — был человеком влиятельным и честолюбивым; при нем начались реформы в монастыре, и вот сейчас он задумал обновить церковь.

Джек въехал в город и остановил лошадь прямо посреди рыночной площади. Он смотрел на западную часть церкви и не находил в ней ничего особенного: простой старомодный фасад с двумя башенками и тремя круглыми арками-входами. Не за этим он проехал пять миль; ему больше по душе были фасады с выступающими простенками.

Он оставил лошадь на привязи и подошел ближе. Входы были украшены лепниной; сюжеты — довольно живые, да и работа тонкая, со вкусом. Джек вошел внутрь.

Церковь изнутри оказалась совсем не такой, как он ожидал. Перед входом в неф располагался нартекс — небольшое помещение в западной части всех соборов для тех, кому вход в храм был запрещен. Джек посмотрел на потолок и от восхищения застыл на месте: строители придумали потрясающее сочетание готического веерного свода и стрельчатых арок, такой гармонии ему еще видеть не доводилось; изящество стрельчатых арок подчеркивали ребра свода, которые как бы продолжали линию до самой верхней точки.

Но самое интересное было еще впереди. Пространства между ребрами были заполнены не обычным строительным раствором с щебенкой: между ними была кладка из тесаного камня, точно как стенная. Это было намного прочнее; толщина такой кладки наверняка меньше, а значит, она легче, догадался Джек.

Пока он, задрав голову, любовался сводом, так что шея начала ныть, еще одна мысль осенила его: две стрельчатые арки различной ширины могли быть одинаково высокими, стоило только изменить их крутизну. Это придавало всему пролету очень правильную форму. Если бы арки были полукруглыми, такого не получилось бы: высота закругленной арки всегда была вдвое меньше ее ширины, и поэтому более широкая арка должна была быть выше, чем узкая. Вот почему в прямоугольном пролете основания узких арок располагались на более высоком уровне, чем широких, — чтобы их вершины находились на одном уровне и потолок получился ровным. Теперь стало понятно, почему раньше они выходили такими кривыми.

Джек опустил голову, чтобы шея могла отдохнуть. В душе он торжествовал, словно его только что короновали. Именно таким и будет мой собор, решил он.

Он обвел взглядом внутреннее пространство церкви. Сам неф был длинным и широким, хотя и довольно старым: построен он был много лет назад, задолго до появления нынешнего мастера, но был еще вполне пригодным. В самом центре он заметил спускающиеся вниз ступеньки — они наверняка вели в подземную часовню к королевским захоронениям — и небольшой подъем к алтарю, который, казалось, слегка парил над землей. Само сооружение с того места, где стоял Джек, виделось неясно из-за ослепительного солнечного света, заливавшего алтарь через окна в восточной стене. Ему даже показалось, что стены недостроены и солнце пробивается через широкие щели. Вдоль южного придела Джек двинулся к центру храма. Приближаясь к алтарю, он чувствовал, что впереди его ждет нечто необыкновенное. И он не ошибся. Алтарь действительно был залит солнцем, но ни на куполе, заметил Джек, ни в стенах никаких брешей не было. И только выйдя в самый центр алтаря, он увидел, что солнечные лучи струятся через ряды высоких окон, часть из которых застеклена цветным стеклом, и все это буйство света наполняет огромное пространство похожего на корабль собора теплом и ослепительной красотой. Все стены, казалось, состояли из одних только окон, и это зрелище внушало благоговение. Только чудо могло сотворить подобное!

Суеверный страх сковал Джека, когда он поднимался по ступенькам, ведущим в алтарь. Чувство это внушали ему разноцветные солнечные блики на каменных стенах. Ему казалось, что где-то, в своих фантазиях, он уже видел эту картину; его собор представал в воображении именно таким — с высокими сводами и широкими окнами, полными света и воздуха, словно сотворенными по мановению волшебника.

Но спустя мгновение Джек на все смотрел по-иному. Опьянение прошло, и он оценивал церковь опытным глазом строителя. Он понял, почему аббат Сюжер придумал все именно так, а не иначе.

Веерные своды делались с таким расчетом, что перекрытия всегда состояли из двух прочных ребер, а промежутки между ними были из легкого материала. А здесь этот метод применен ко всему зданию, озарило Джека. Восточная стена алтаря состояла из нескольких мощных простенков, между которыми располагался ряд окон. Аркада, отделявшая алтарь от его боковых приделов, тоже представляла собой ряд простенков между стрельчатыми арками, через которые из окон приделов струился солнечный свет. И сами приделы были поделены надвое рядом тонких колонн. Стрельчатые арки сочетались в них с веерными сводами, так же как и в нартексе, но теперь было ясно, что на нартексе новый метод строительства только осторожно испробовали. Ребра его свода, лепнина были чересчур тяжеловесными, а арки, наоборот, небольшими. В алтаре все было тоньше, легче, изящнее, воздушнее. Он мог показаться слишком хрупким, если бы не мощные ребра свода, опиравшиеся на крепкие простенки и колонны, которые держали на себе всю тяжесть сооружения. Глядя на алтарь, Джек еще раз убеждался в том, что такие массивные здания не обязательно нуждались в толстых стенах с крошечными окошками и широкими простенками. Если несущие конструкции были правильно рассчитаны, остальная часть постройки могла состоять из легкой каменной кладки, стекла и даже иметь большие полые участки. Джек стоял как зачарованный; он словно заново испытывал чувство влюбленности. Когда-то открытием для него стали Евклид и его учение; то, что он видел сегодня, тоже было открытием, поскольку тоже было красиво. Его фантазии наконец обрели свое живое воплощение: он увидел такую церковь, мог дотронуться до ее стен, постоять под ее высоким, до небес, куполом.