Читаем без скачивания Тишина - Василий Проходцев

– Князь Александр Борисович, может, оставим пушки? – с ужасом глядя на ощетинившуюся пиками и луками орду спросил младшего Шереметьева сотник пушкарей.

– Я вот тебе оставлю! – срывающимся голосом прокричал Александр.

Наряд неимоверными усилиями был затащен в крепость, а, кроме того, были захвачены и крепостные пушки, из которых тут же начали стрелять по татарам. Те пошли на яростный приступ, но, потеряв пару сотен человек и поняв, что московиты и казаки уже прочно встали в оборону, ордынцы откатились и продолжали лишь осыпать стены градом стрел. Зная слабость степняков в штурме укреплений, их теперь можно было не опасаться, но жестокий бой на улицах городка только начинался.

Сразу за пробитой пушками в стене брешью начинался довольно крутой холм, с одной стороны почти не застроенный и покрытый садовыми деревьями, огородами, а местами и просто заросший бурьяном. Вдоль дороги, ближе к вершине холма, шли рядами самые обычные деревянные крестьянские избы, хотя по виду и зажиточные. Дорога выходила на городскую площадь, над которой возвышался старинный православный собор, а чуть южнее его и ниже по склону располагался построенный в итальянском стиле костел. Рядом с костелом находился заросший деревьями участок вероятно, католическое кладбище, а рядом с ним располагался ровный ряд небольших каменных домиков, обращенных к городской стене довольно обширными задними дворами с хозяйственными постройками. Конные казаки и рейтары быстро поскакали вверх по улице, преследуя отступивших в сторону площади защитников крепости, однако возле кладбища и изб были встречены выстрелами засевших там поляков, и вынуждены были остановиться и ждать подхода пехоты. Часть казаков поскакала по огибавшей с юга кладбище небольшой улочке, в надежде окружить прятавшихся на погосте стрелков. Однако засада была немногочисленна, и оставлена была лишь для того, чтобы задержать продвижение русских. Увидев, что основная сила войска приближается к площади, стрелявшие исчезли без следа. Казачьи разведчики скоро выяснили, что поляки устроили оборону около крепостных ворот, где располагались две особенно высокие и мощные башни и надвратная церковь с колоколенкой, еще древнерусской постройки, а стены были выстроены треугольными выступами, с которых удобно было расстреливать наступающего врага. Цитадели в крепости не было, но в ее привратной части обороняющиеся могли держаться еще долго, и немало крови попортить московитам и казакам. От площади, где располагался собор, костел и ратуша, шла главная улица городка, мощеная булыжником, и продвигаться к воротам можно было только по ней, поскольку все пространство возле привратных башен было застроено избами и заборами, а кроме того весь путь вдоль стены то здесь, то там перерезался довольно глубокими оврагами. На главной улицы располагались дома шляхты, некоторые из которых были каменные, построенные по европейской моде, а другие деревянные, иногда только с каменным первым этажом – ни дать, ни взять, деревенские барские дома в дворянских усадьбах. Почти в каждом из этих домов и в каждом переулке скрывались литовцы, метко и почти безнаказанно расстреливавшие наступавших. Разъяренные служивые врывались в дома, откуда слышались выстрелы, но лишь для того, чтобы обнаружить там перепуганных хозяев-мещан, которым не повезло попасться нападавшим под горячую руку. Горожане вообще мало участвовали в бою, и в основном, притаившись, ждали, чем закончится противостояние хоругвей Ролевского и московитов. На многих домах были вывешены в качестве белых флагов простыни и прочие полотнища, что, однако, не спасало ни штурмующих от выстрелов из таких домов, ни их жителей от гнева служивых. Многие стрельцы и казаки, забравшись в дома, уже не показывались оттуда, предавшись грабежу, отчего, добравшись до конца улицы, войско сильно поредело. Кроме того, значительная часть стрельцов осталась сторожить стены на случай татарского нападения, и поэтому, когда поляки встретили добравшийся до ворот небольшой отряд солдат и рейтар яростной пальбой, русские вынуждены были остановиться и сами занять оборону.

– Фердамт нох маль! – раздраженно закричал полковник Бюстов Артемонову, поскольку князь Шереметьев вместе с сыном остался руководить обороной стен, – Куда все разбежались? Крепость еще не взята. Ну что за татарский обычай начинать грабеж, не закончив штурма!

Бывшие здесь же Джонс, Кларк и Драгон понимающе усмехнулись, а густо покрасневший Артемонов вынужден был мрачно уставиться взглядом в землю. Спорить, однако, не приходилось: порядка в действиях войска, за исключением руководимых немцами солдатских рот, было немного. Найдись сейчас в крепости хотя бы небольшой, но крепкий польский отряд, который начал бы истреблять рассеявшихся по городу стрельцов и казаков, и половина московского войска могла бы быть легко перебита, а силы оставшейся половины вряд ли бы хватило для захвата башен с воротами. И если бы не чертовы казаки, думал Матвей, то и стрельцы бы так не увлеклись грабежом, а теперь пойди это объясни кому-нибудь, да и стоит ли такое объяснять.

– Герр капитан! – спокойным голосом обратился Бюстов к Артемонову, – Хоть мы с герром Драгоном и старше по званию, вы тут у нас один русский – примите командование на себя. Во всяком случае, пока фюрст Борис до нас не доберется.

Артемонов молча кивнул головой и отдал честь полковнику.

– Пехоте окружить ворота, вести огонь, но на приступ пока не идти – распорядился Матвей.

Затем он подозвал к себе Иноземцева, и приказал тому скакать к крепостной стене и просить у Шереметьевых прислать несколько орудий с пушкарями. В это время, из-за одного из ближайших домов вышел отряд в несколько дюжин запорожцев, возглавляемый высоким светловолосым и кудрявым казаком. Призадумавшись немного, Матвей вспомнил, где видел казака: в той деревне, где его рейтарам пришлось когда-то сразиться с низовыми, именно этот казак перекидывался взглядами с рыжеволосой женщиной, и был отправлен Артемоновым вместе с ней к Афанасию Ордину, а по дороге, по словам Котова, сбежал. Да и товарищи его были с ним: один – молодой и коротко стриженный, а второй – худой и бородатый, тот самый, что так убедительно объяснял Матвею, почему гнев того на казаков был несправедлив.

– Ну, здравствуй, капитан! – поприветствовал Артемонова кудрявый казак, – Рад ли встрече?

– Отчего же нет, – отвечал Артемонов, с удовлетворением осматривая запорожцев, пришедших вместе с его собеседником: все они были трезвы, серьезны и, казалось, вполне готовы к бою, – Да тебя как звать-то?

– Зови Иваном пока. Прости, все товарищество привести не смог, но вот кое-кого собрал. Как ляхов выкуривать будем? Говори, и считай, что мы у тебя в подчинении. Мы бы и сами двинули, да сил маловато, а вместе глядишь и справимся.

– Будь по-твоему. Я за пушками послал – как подъедут, пойдем на приступ, а пока стоит людей поберечь.

– А