Читаем без скачивания «Фрам» в Полярном море - Фритьоф Нансен

Я ткнул им в морду заостренной палкой, но они едва пошевелились. Удалось снять довольно много фотографий. Найдя, что с меня их достаточно, я на прощанье еще раз сильно ткнул палкой в морду ближайшего моржа; тот приподнялся, сердито захрюкал и изумленно взглянул большими круглыми глазами, затем почесал у себя за ухом одним из задних ластов и спокойно улегся. Мы поехали дальше. Звери тотчас расположились на покой. Они громоздились огромными неподвижными тушами мяса, пока мы огибали мыс, и, наконец, исчезли за ним».

Потом снова поднялась вьюга, и нам опять пришлось несколько дней пережидать непогоду на южной стороне острова.

«Пятница, 29 мая. Сидим на месте из-за непогоды».

«Суббота, 30 мая. Сидим все на том же месте и старательно затыкаем в палатке все щели, пытаясь спрятаться от вьюги. Ветер кружит вокруг и атакует то одну стену, то другую. Нелегко оставаться хотя бы приблизительно сухими: ветер врывается в щели со всех сторон и заметает нас снегом вместе со спальным мешком. Затем снег тает, и все вещи промокают насквозь».

«Понедельник, 1 июня. Вчера наконец ветер мало-помалу затих, небо прояснилось, и к вечеру ярко засияло солнце. Радуясь возможности снова пуститься в путь, приготовили каяки и все прочее к спуску на воду и заползли в спальный мешок с тем, чтобы встать на следующее утро пораньше, в полной уверенности, что день будет хороший. Единственно, что нас немного смущало: барометр не только перестал подниматься, а скорее даже упал на один миллиметр. И действительно, ночью опять пришла непогода.

Разыгралась метель с той лишь разницей, что на этот раз ветер вращался по солнцу – признак, что непогода скоро пройдет. Это уже начинает надоедать, и я не шутя начинаю опасаться, что «Фрам» придет домой раньше нас. Вчера предпринял прогулку по острову. Видел много гусиного помета, а в одном месте даже белые скорлупки – несомненно от гусиных яиц. Назвали остров Гусиным»[382].

Вторник, 2 июня. По-прежнему не можем никуда двинуться из-за непогоды. Сегодня ночью и днем ветер был сильнее прежнего. Только к вечеру начало понемногу стихать; небо по временам проясняется. Проглядывает солнце. Надеемся, что на этот раз не шутя наступит перемена к лучшему. Лежим здесь в снежном сугробе, все больше и больше мокнем и думаем о том, что вот уже июнь, на родине так хорошо сейчас, а мы прошли не дальше этого места. Но теперь, конечно, уже недолго ждать. Скоро и мы будем там… Нет, лучше не думать об этом. Только бы нас не опередил «Фрам»! Если он вернется раньше, каково будет тем, кто ждет и не дождется нас дома»!

В среду, 3 июня наконец смогли двинуться дальше. Но теперь западный ветер пригнал лед к берегу, и не стало более открытой воды, по которой можно идти к югу; продвигались вдоль земли по льду. Ветер дул с севера, и мы, поставив паруса на нарты, шли довольно быстро. Встретилось на льду несколько моржей. На воде их тоже было порядочно; они бесстрашно высовывали головы из трещин и все время хрюкали на нас.

Лед был удивительно тонкий и рыхлый, по мере продвижения к югу он становился все более дряблым. Массы снега, лежавшие на нем, отягощали лед настолько, что везде под снегом проступала вода. Необходимо было как можно скорее добраться до земли, так как южнее путь, по-видимому, еще хуже. На лыжах все-таки удавалось кое-как держаться на снегу, хотя частенько нарты и лыжи проваливались, и стоило немалых усилий вытащить их на более прочный лед.

Наконец подошли к подножью высокой отвесной базальтовой скалы, сплошь усеянной люриками[383]. В первый раз за все путешествие мы увидели такое огромное скопление этих птиц; раньше они попадались только отдельными парами. Сочли это за признак приближения к более обитаемым областям. Рядом с базальтовой скалой, к юго-востоку от нее, находилась небольшая скала, где гнездились глупыши (Procellaria glacialis). Запасы провианта стали заметно сокращаться. В последнее время очень надеялись на встречу с медведем; но теперь, когда мы в них нуждались, медведи, разумеется, не приходили. Надо было попробовать настрелять хотя бы птиц. Люрики летали слишком высоко, и удалось раздобыть только пару глупышей.

Проходя затем мимо лежавших на льду моржей, мы решили поэтому не пренебречь и таким блюдом и выстрелили по одному из них. Морж был убит наповал. Когда раздался выстрел, остальные звери слегка приподняли головы, но тотчас же опустили и опять задремали. Свежевать добычу в окружении этих тварей было, конечно, немыслимо: следовало как-нибудь спровадить их в воду. Двинулись к ним с криком и гиканьем, но они лишь тупо глядели на нас и не трогались с места.

Тогда стали тыкать в них лыжными палками. Тут моржи рассердились и стали бить клыками в лед так, что полетели осколки, но двинуться с места не желали. Мы продолжали колоть и бить их, наконец удалось прогнать все стадо. Но произошло это не так-то скоро. Моржи не спешили, они отступали с достоинством – медленно, один за другим, величественной процессией доковыляли до воды, еще раз оглянулись на нас, недовольно похрюкали и затем бултыхнулись в воду[384].

Пока сдирали шкуру и резали на куски их товарища, они беспрестанно показывались в трещине по соседству, хрюкали и выкидывались на лед, как бы требуя от нас объяснений, отчета в нашем поведении. Вырезав солидные порции мяса и сала, сколько казалось необходимым на ближайшее время, мы еще запаслись моржовой кровью и расположились поблизости на привал, где сварили «кровяную кашу» – удивительное месиво из крови, рыбной и маисовой муки и сала.

На следующий день (в четверг, 4 июня) пошли по льду дальше на юг. Ветер все еще дул попутный, и нарты весело бежали под парусами. Подойдя к мысу, расположенному южнее, нашли открытую воду, простиравшуюся вплоть до покрытой ледником земли: пришлось спустить на воду каяки. Поплыли вдоль стены ледника по открытому морю – в первый раз за этот год.

Удивительное ощущение – снова держать в руках весла и видеть вокруг себя море, над которым стаями носятся птицы – люрики, кайры и моевки.

Земля была целиком укрыта ледником, и лишь в двух-трех местах на дневной свет выходили базальтовые скалы. На леднике виднелись морены[385]. Немалым было наше изумление, когда на воде немного подальше от берега увидели стаю гаг. Некоторое время спустя увидели двух гусей, сидящих на берегу, и это зрелище позволило почувствовать себя вернувшимися на тракты цивилизации.

После двухчасовой гребли путь к югу снова преградил неподвижный лед: открытая вода повернула прямо на запад к земле, которую видели раньше; теперь ее закрыло туманом. Мы сильно колебались, какой путь выбрать: плыть ли по свободной воде на запад (этот путь должен был привести к Шпицбергену), либо, отказавшись от морского перехода, двигаться с нартами по ровному береговому припаю на юг.