Читаем без скачивания Валя offline - Анна Никольская

Мама приносит мне молоко с активированным углем. Затем она наблюдает, как я всё выпиваю до дна, накрывает меня пледом и берёт мобильник. Я думаю, что сейчас она будет звонить в «скорую». Но нет.

— Пётр Сергеевич? Здравствуйте!

При мне она с ним на «вы», а без меня зовёт Петенькой, я слышала.

— Пётр Сергеевич, мы, к сожалению, не сможем придти. Валечка заболела. Да. Представьте себе, в школе отравилась. Нет, помощь не нужна. Что? Как вы сказали? Да что вы! — мама вдруг заливается розовой краской.

Что там такое, интересно?

Она ещё немного слушает Петра Сергеевича, а потом кладёт трубку. Мама глядит на меня, и вид у неё ненормальный: виновато-растерянный.

— А он сюрприз устроил… — она улыбается, как маленькая девочка, которую застукали за поеданием конфет. — Представляешь, в гости Генриха пригласил, дирижёра того джаз-банда…

— Мам, ты иди. Я дома побуду, телик посмотрю. Мне уже лучше, правда…

— Бабушка, мы бедные, да?

— С чего ты это взяла? — Лиза, кажется, удивлена. Глаза у неё круглые и ясные, какие-то младенческие, хотя и морщины вокруг…

— Ну, мама всё время жалуется, говорит, что папа мало зарабатывает.

Бабушка молчит какое-то время.

— Единственное богатство — это жизнь, — говорит она, доставая из ридикюля помаду и рисуя на своём лице ярко-красные губы. — А деньги — тюрьма. Впрочем, их отсутствие — тоже тюрьма.

— А как тогда жить, чтобы не в тюрьме? — мне вдруг становится страшно.

— Очень просто. Гораздо проще, чем всем вокруг кажется. Можно, например, уйти жить в пещеру. Или пойти на берег, раздеться и бегать с ветром наперегонки.

— Голыми?!

— Ну почему же голыми? В костюмах новорождённых. Новорождённые, они ведь все — свободные.

Мне кажется, вокруг Лизы тянется невидимая ниточка, отделяющая её от всех остальных.

Я — принцесса! Самая настоящая, и никакой температуры у меня больше нет! Зато у меня есть свой собственный замок! С колоннами, с высоченными потолками и хрустальными люстрами! И главное — во всём этом замке я одна одинёшенька!

Раскинув в стороны руки, я кружусь по папиному дому, по блестящему паркету, по огромным пустынным сумрачным комнатам, в каждой из которых наряжена ёлка. На тёмных окнах мерцает иллюминация, и среди её огней я чувствую себя настоящей Золушкой в ожидании своего прекрасного принца! Скоро пробьёт полночь и появится он! Он — с которым так здорово ночи напролёт висеть в Сети, иногда до самого утра, пока не проснётся мама… Или молчать за одной партой, и на уроках по живописи, и там, в сквере…

И с которым почему-то так страшно увидеться сегодня.

Я спотыкаюсь о порожек, вскрикиваю и прихожу в себя.

— Тормоз! — скорей бегу в Наташину комнату. Времени без четверти двенадцать.

Наташина комната — это один сплошной гардероб. От пола до потолка — всё полки, полки, полки, почти как в плацкартном вагоне. Только вместо людей — их оболочки. Платья, юбки, блузки, джинсы, туфли, сапоги…

Я стягиваю с себя старый велюровый костюм, в котором сбежала из дома, и надеваю платье.

— Вот это — шифоновое, как у принцессы! С розочкой на груди!

Платье почти как раз, шуршит у ног, ниспадая воздушными кремовыми складками. Не хватает только хрустальных туфелек. А вот и они! Достаю с нижней полки пару серебряных босоножек, отделанных маленькими прозрачными стёклышками, и смотрюсь в широкое полотно зеркала.

Я похожа на розовый зефир с ножками. Приторный и жирный.

Сбрасываю с себя шифон, как лягушачью кожу. Лучше вон то — маленькое чёрное!

Но для маленького чёрного я слишком большая и белая. Платье — просто барби-сайз!

С трудом расстёгиваю сзади молнию, она заедает, кое-как выпутываюсь из платья и срываю с плечиков первый попавшийся серый топ. Неважно! Вот — к нему подходящие джинсы, почти по размеру. Обязательно ремень — как учила Наташа. Что ещё? Туфли на каблуке! Те самые, которые были на Наташе, когда я увидела её в первый раз, с открытым носком. Хорошо, что хоть нога у нас одинаковая!

Теперь макияж. Всё-таки круто, что я владею рисунком и композицией! Фёдор Николаевич сейчас бы мною гордился.

Снова смотрюсь в зеркало. Я не принцесса. Звезда с обложки журнала «TEEN'S»!

Дело осталось за малым — накрыть стол (Дина сказала, у нас будет фуршет), поздравить маму в двенадцать часов и ждать прихода гостей.

Ждать Максима!

Глава 15

Форэва!

Первой пришла Дина — сразу после двенадцати, я только успела поговорить с мамой. Вернее, Дина влетела, ворвалась с горой пакетов, как целая орава орущих тинэйджеров:

— Валька! С Новым годом! Кто-нибудь уже пришёл? — Она скинула с себя мокрую беленькую шубку (на улице шёл дождь), расцеловала воздух вокруг моего лица, обдав ароматом из новой коллекции, и заозиралась по сторонам. — А у вас тут гламурненько! То, что доктор прописал! — розовощёкая, со светлыми локонами и длинными накрашенными ресницами Дина походила на заводную куколку.

— В каком смысле?

Но Дина уже разглядывала мой наряд. Сама она была… в маленьком чёрном платье и красных замшевых сапожках. Всё это шло ей гораздо больше, чем мне.

— Вау! Ты где такую «Арманю» брала, в Штатах?

Я не поняла, что именно из моих шмоток (вернее, Наташиных) так восхитило Дину, поэтому промолчала и повела её осматривать дом.

— Как ты шариками тут всё апгрейдила! — оценила Дина. Холл и гостиную я украсила синими и золотыми воздушными шарами, которые купила в магазине подарков. Стол тоже сервировала в сине-золотых тонах: скатерть, салфетки, из серванта достала старинный кобальтовый сервиз. А ёлку в гостиной мы нарядили ещё вместе с папой, до его отъезда. Она была до самого потолка и вся-вся белая — я такую видела только в парижских витринах по телевизору.

— Круто-круто! Мы с тобой такую авто-пати (это так называемая вечеринка после вечеринки с английского after party) устроим! Слушай, у меня тут шампусика три бутылки. Не «Кристалл», конечно, но покатит. По мелочи тут ещё — конфеты, мандарины…

Торт «Наполеон» — матушка для миссис Робинсон состряпала. Мы же, типа, к Роби всем классом на скулбасе срулили. Чай с молоком, все дела — в английских традициях, — Дина прыснула. — Куда это всё девать? Ой, совсем забыла! — Она выудила из пакета пачку длинных дамских сигарет. Попробуем, а? Я ещё ни разу взатяг! Валь, ты что молчишь? Валь?!

А на меня вдруг накатила волна какого-то дикого восторга. От всего от этого: от орущей Динки — красивой, мокрой, вдохновенной! От того, что дождь на дворе, Новый год и с минуты на минуту ко мне завалят мои одноклассники, в этот мой супер-пуперский дом! Что совсем скоро я увижу Максима (своего бойфренда!), даже от вида этих дурацких сигарет в нарядной белой пачке… И я крикнула:

— Динка! Ты понимаешь! Мы же первый раз вот так вот одни! Ночью, новогодней ночью! И целый дом — наш! Только наш! Ты чуешь, Динка? — у меня не хватало слов, чтобы выразить весь свой восторг. Я захлёбывалась радостью, как захлёбывался лаем соседский Бобик, когда хозяйка спускала его с цепи. Я подскочила к музыкальному центру и врубила Кэти Перри.

— Чую! — орала Динка. Она запрыгнула на диван и швырнула в меня подушку. — Ещё как чую! Диджей, врубай на всю!

От музыки уже дребезжали в окнах стёкла и цокали друг о дружку ёлочные шары.

— Я тебя так люблю, Динка! Ты самая лучшая подруга в мире! У меня ещё никогда такой не было!

— И я тебя люблю, Валька! Я тебя просто обожаю! You are the best![12] — вопила Динка, подкидывая думочки к самому потолку. — Давай накатим!

— Давай! — тоже ором подхватила я. — Ты умеешь открывать?!

— Нет! А ты?!

— И я нет!

— Всем привет! — на пороге стоял Чижевич с блуждающей по лицу улыбкой. — Девчонки, вы чего? Уже напились? Happy New Year, короче!

В ушах у него болтались какие-то африканские кольца, как у папуаса, а сам он был в смокинге. Мы просто сползли, вернее, упали на диван и заржали, как ненормальные.

— Ааа, накурились! — догадался умный Чижевич, чем вызвал у нас новый приступ хохота.

Сразу после Чижевича пришли Настя с Анной-Марией в одинаковых платьях и с одинаковыми причёсками.

— Вы эти самые? — тут же не задержалось за Диной. — Клоны, что ли?

— Ну Дииина! Мы у стилиста были!

Потом завалились Женёк с Андрюхой, Тима, Тоха, Игорь из параллельного, Полина с Гелей — все с кучами еды: родители расстарались.

Народ всё прибывал — мокрый, весёлый, шумный. Все обнимаются, девчонки целуют меня в щёчку, помадой перемазали. А ведь в школе они, то есть мы, совсем не такие. С некоторыми мы вообще не общаемся, с Анной-Марией, например. А она вон подарок принесла, улыбается, дружелюбно вроде. Может, из-за того, что сегодня праздник?..