Читаем без скачивания Чудесный нож - Филип Пулман

Экран отреагировал молниеносно, и из смеси линий и вспышек возникли серии безукоризненно ясных символов: компас, ещё раз — льфа и омега, молния, ангел.

Каждая картинка высветилась по нескольку раз, а затем появились три новых: верблюд, сад и луна.

Лира убедилась, что точно поняла их значения, и рассредоточила свои мысли, чтобы объяснить. В этот раз, обернувшись, она увидела, что доктор Малон сидит в своем кресле, вцепившись в край стола, смертельно бледная.

— То, что они говорят, — пояснила Лира, — говорится на моем языке, языке символов, как при работе с алетиометром. Они сказали, что возможно также использовать обычный язык, слова, если бы вы смогли это устроить. То есть они могут написать слова на экране. Но тогда вам бы пришлось проделать много работы с цифрами, вот что означал компас. А молния значит — ямтарическая, то есть, электрическая энергия, много энергии. Ангел — это про сообщения. Они хотят многое сказать. Но вот во второй части… это означало Азию, самую дальнюю её восточную оконечность, но не совсем. Не знаю, какая там страна, может быть, Китай. И в этой стране есть способ говорить с Пылью, то есть, с силлами, так же, как у вас здесь или как у меня с картинками, только они используют палочки. Я думаю, они имели в виду эти рисунки у вас на двери, но я действительно не поняла.

В первый раз, когда я увидела эти рисунки, мне показалось, что они очень важны, но я не знала, почему. Получается, что есть много способов общения с силлами.

Доктор Малон перевела дыхание.

— Это И-Цзинь — сказала она. — Да, это действительно из Китая. Форма предсказания и прорицания. И верно, для этого используются палочки. А плакат на двери был повешен просто для красоты — сказала она, словно стараясь убедить Лиру в том, что сама она не верила в гадание… — Ты говоришь, что когда люди вопрошают И-Цзинь, они на самом деле общаются с теневыми частицами? С Тёмным Веществом?

— Ну да, — ответила Лира. — Как я уже сказала, есть много способов, Я раньше не отдавала себе в этом отчет. Я думала, есть только один способ.

— А образы на экране… — начала доктор Малон.

Лира словно почувствовала, что мысль ускользает и повернулась к экрану. Она ещё только начала формулировать вопрос, когда вдруг на экране снова замелькали символы, сменяясь так быстро, что доктор Малон едва поспевала за ними; но Лира знала, что они говорят, и снова повернулась к ней.

— Они говорят, что у вас тоже очень серьёзная роль — сказала она ученой. — Они говорят, что вам нужно сделать что-то очень важное. Не знаю, что, но они бы не сказали, если бы это не было правдой. Так что вам, видимо, придётся разузнать об этом подробнее, используя слова, тогда вы сможете понять, что они говорят.

Доктор Малон молчала. Затем она сказала.

— Хорошо. Но всё-таки, откуда ты пришла?

Лира скривила губы. Она понимала, что доктор Малон, которая до сих пор действовала под влиянием усталости и отчаяния, никогда в нормальном состоянии не показала бы свою работу незнакомой девочке, пришедшей неизвестно откуда, и что она начинает об этом жалеть. Но Лира должна была говорить правду.

— Я пришла из другого мира, — сказала она. — Это правда. Я пришла — в этот мир.

Я была… Мне нужно было бежать, потому что в моем мире меня преследовали и хотели убить. И алетиометр — тоже оттуда. Мне его дал Мастер Джорданского колледжа. В моем Оксфорде есть Джорданский Колледж, но здесь такого нет, я искала. И я сама научилась читать алетиометр. Я научилась очищать мое сознание от мыслей, и тогда я просто сразу же вижу значение символов. Совсем как вы сказали мне об этом состоянии… неясности о сомнений, и при этом не желая фактов или объяснений. Поэтому, испытывая Грот, я сделала то же самое, и всё так и получилось, поэтому выходит, что моя Пыль и ваши силлы — одно и то же. Так что….

Теперь доктор Малон совсем проснулась. Лира взяла алетиометр и перед тем, как положить его обратно в рюкзак, бережно завернула в бархат.

— Так что, в любом случае, — сказала она — вы можете устроить этот экран так, что он будет говорить с вами словами, если захотите. Тогда вы сможете говорить с силлами так же, как я — с алетиометром. Но вот что я хочу узнать: почему люди в моем мире так их ненавидят? Пыль, я имею в виду. Силлов. Тёмное Вещество. Они хотят их уничтожить. Они думают, что силлы — это зло. Но я думаю, что зло — это то, что делают сами люди. Я видела, что они делают. Но чем же тогда являются силлы? Добром или злом? Чем?

Доктор Малон потерла лицо, её щеки опять порозовели.

— Все, что связано с ними, приводит рационально мыслящих людей в недоумение. — сказала она. — Ты знаешь, насколько это абсурдно — говорить о добре и зле в научной лаборатории? Ты можешь это себе представить? Одной из причин, по которым я стала заниматься наукой, было то, что здесь мне бы не пришлось думать о таких вещах.

— Но вы должны о них думать! — воскликнула Лира. — Вы не можете исследовать силлы, пыль, чем бы это ни было, не думая о добре и зле. И силлы же сказали, что вы должны, помните! Вы не имеет права отказаться. А когда закроют вашу лабораторию?

— Комитет по финансированию примет решение в конце недели… Почему ты спрашиваешь?

— Потому что тогда у вас в запасе есть эта ночь, — сказала Лира. — Вы бы могли научить этот агрегат показывать на экране слова вместо символов. Вам ведь это несложно. А потом вы его продеймонстрируете и получите деньги для продолжения работы. И вы сможете узнать про Пыль, или силлов, и рассказать мне. Понимаете, — тут она заговорила свысока, как герцогиня о нерадивой горничной, — алетиометр не говорит того, что мне нужно знать, дословно. Я могла бы попробовать эту штуки Цзинь, с палочками. Но с символами легче работать. Я так думаю, в любом случае.

А теперь я это сниму — сказала она, отцепляя электроды от головы.

Доктор Малон дала ей салфетку, чтобы вытереть гель, и убрала провода.

— Ты уходишь? — спросила она. — Несомненно, это был самый странный час в моей жизни.

— Так вы заставите компьютер работать со словами? — спросила Лира, собирая свой рюкзак.

— Боюсь, что в этом будет не больше пользы, чем в заполнении заявки на финансовую поддержку. — ответила доктор Малон. — Нет, послушай, приходи завтра.

Ты сможешь? В это же время? Мне нужно, чтобы ты мне показала кое-что еще.

Глаза Лиры сузились. Не ловушка ли это?

— Хорошо, — ответила она. — Но помните, есть вещи, которые и мне нужно узнать.

— Да, конечно. Так ты придёшь?

— Да — сказала Лира. — Если я сказала, что приду, я приду. Мне кажется, что я смогу вам помочь.

И она ушла. Служитель за столом мельком взглянул на неё и вернулся к своей газете.

— Нунатакские раскопки, — задумчиво произнес археолог, поворачиваясь в кресле, — ты уже второй человек за месяц, кто спрашивает меня о них.

— А кто был первый? — спросил Уилл, моментально насторожившись.

— Мне кажется, он журналист. Я не уверен.

— А почему он хотел об этом узнать? — спросил Уилл.

— Это касается судьбы одного человека, пропавшего с этой экспедицией.

— Экспедиция исчезла в самый разгар Холодной Войны, в период так называемых Звёздных Войн. Ты, наверное, слишком молод, чтобы помнить об этом. Тогда американцы и русские строили огромные радарные установки по всей Арктике… Так или иначе, чем я могу тебе помочь?

— Ну, — сказал Уилл, пытаясь сохранять спокойствие, — я действительно сначала хотел узнать об этой экспедиции для школьного проекта о первобытных людях. А потом я прочитал о её исчезновении, и мне стало интересно.

— Что ж, как видишь, не тебе одному. В своё время об этом очень много писали. Я проверил все сведения для того журналиста. Это были ещё не раскопки, а предварительное исследование. Никто не будет проводить раскопки, пока не убедится, что на них действительно стоит тратить время, поэтому группа должна была осмотреть некоторые регионы и составить отчёт. Всего их было шестеро.

Иногда в подобной экспедиции приходится кооперироваться с учёными из других областей науки, например, с геологами — чтобы разделить расходы. Они ищут своё, мы — своё. В данном случае, в команде был физик. Кажется, он изучал элементарные частицы высоких слоёв атмосферы. Ну, ты знаешь, Аврору, полярное сияние. У него были зонды — воздушные шары с радиопередатчиками. С ними был еще один человек, отставной десантник, профессиональный исследователь. Они отправлялись на почти неизведанную территорию, а в Арктике полярные медведи всегда представляют опасность. Археологи кое-что умеют, но стрелять мы не обучены, поэтому в экспедиции очень нужен человек, умеющий стрелять, ориентироваться на местности, разбивать лагерь и делать другие полезные вещи.

Но потом все они пропали. Участники экспедиции поддерживали контакт с местной Наблюдательной Станцией, но однажды сигнал не пришел, и больше никаких сведений от них не поступало. Да, конечно, тогда был снежный буран, но в этом не было ничего необычного. Поисковая экспедиция нашла их последний лагерь более или менее в порядке, хотя медведи разорили запасы. Но никаких признаков людей не было обнаружено. Вот и всё, что я могу тебе сказать.