Читаем без скачивания Чудесный нож - Филип Пулман

— Да, — сказал Уилл. — Спасибо… Гм… а тот журналист, — продолжил он, остановившись в дверях, — вы сказали, что он интересовался одним из участников экспедиции. Которым из них?

— Исследователем. Его фамилия Парри.

— А как он выглядел, этот журналист?

— Зачем тебе это?

— Потому что… — Уилл не мог придумать возможную причину. Не стоило ему об этом спрашивать! — Просто так. Интересно.

— Насколько я помню, это был высокий блондин. У него были очень светлые волосы.

— Спасибо, — сказал Уилл и направился к выходу.

Археолог молча смотрел ему вслед, слегка нахмурившись. Уилл заметил, как тот потянулся к телефону, и выбежал из здания.

Мальчик почувствовал, что его бьёт нервная дрожь. Так называемый журналист, высокий человек с такими светлыми волосами, что казалось, будто у него нет бровей и ресниц, был одним из людей, которые тогда пришли к нему домой. Это не его Уилл столкнул с лестницы, он был одним из тех, кто показался у двери в гостиную, когда Уилл выбежал и перепрыгнул через мёртвое тело.

Но ведь он — не журналист!

Поблизости был большой музей. Уилл вошел, держа в руках свой планшет, притворяясь, что занят школьным проектом, и присел в галерее, увешанной картинами. Его трясло и подташнивало из-за осознания того, что он убил человека, что, он, Уилл — убийца!. До сих пор он старался об этом не думать, но теперь от этой мысли было не спрятаться. Он оборвал человеческую жизнь.

Уилл просидел неподвижно с полчаса, и это были, наверное, самые ужасные тридцать минут в его жизни. Люди вокруг приходили и уходили, любовались картинами, тихо переговаривались между собой и совершенно не обращали на него внимания. Служащий галереи некоторое время стоял в дверях, заложив руки за спину, а затем неторопливо ушел; а Уилл осознавал весь ужас того, что он сделал, и не мог пошевелиться.

Постепенно мальчик стал успокаиваться. Он ведь защищал маму! Эти люди преследовали её, а она, особенно в её состоянии, так их боялась! Уилл имел право защитить свой дом. Его отец наверняка хотел бы, чтобы он это сделал. Уилл сделал это, потому что это было правильно. Он сделал это, чтобы не дать этим людям украсть зеленый кожаный портфель, чтобы разыскать своего отца, и разве он не имел на это права? Мальчику вспомнились все его детские игры, в которых они с отцом выручали друг друга из лавин или сражались с пиратами. Теперь это стало явью. Я найду тебя, мысленно сказал он. Только помоги мне, и я разыщу тебя, и мы вместе будем заботиться о маме, и всё будет хорошо.

И, в конце концов, теперь у него есть убежище, такое надёжное, что никто его там не разыщет. И бумаги в портфеле (он так и не собрался их прочитать) тоже теперь были в безопасности, под матрасом в Читтагацци.

Уилл отметил, что теперь люди вокруг стали передвигаться организованно, в одном направлении. Они шли к выходу, потому что смотритель объявил, что музей закрывается через десять минут. Мальчик собрался с силами и тоже вышел. Он разыскал Хай Стрит, где находился офис адвоката, и стал раздумывать, не стоит ли ему с ним встретиться, несмотря на сказанное ранее. У адвоката был такой хороший, располагающий голос…

Но, решив было перейти улицу и войти в здание, он неожиданно остановился: из машины неподалёку вышел высокий человек с бесцветными бровями. Уилл немедленно завернул за угол и стал наблюдать за ним в зеркальное окно ювелирного магазина.

Он увидел отражение высокого — тот осмотрелся по сторонам, поправил узел своего галстука, и вошёл в офис адвоката. Как только он скрылся за дверью, Уилл пустился бежать. Его сердце бешено колотилось. Здесь нет безопасных мест! Он направился к университетской библиотеке и стал ждать Лиру.

Глава пять. Почтовая бумага

— Уилл, — сказала Лира.

Она говорила тихо, но он всё равно вздрогнул. Она сидела на скамейке рядом с ним, а он даже не заметил.

— Ты откуда?

— Я нашла своего Мудреца! Её зовут профессор Мэлоун. И у неё есть машина, которая видит Пыль, и она научит её говорить…

— Я не видел, как ты пришла.

— Ты не смотрел, — сказала она. — Ты, наверное, думал о чём-то другом. Хорошо, что я тебя нашла. Людей легко дурить. Смотри.

В их сторону двигались двое патрульных полицейских, мужчина и женщина, в белых летних рубашках, с рациями, дубинками и подозрительным взглядом. Они ещё не дошли до скамейки, а Лира уже была на ногах.

— Скажите, пожалуйста, где находится музей? — спросила она. — Мы с братом должны были встретится там с родителями, но потерялись.

Полицейский посмотрел на Уилла, и Уилл, сдерживая гнев, пожал плечами, как бы говоря «Она права, мы потерялись, глупо, не правда ли». Мужчина улыбнулся.

Женщина спросила: «Какой музей? Ашмолеан?»

— Да, именно этот, — сказала Лира, и притворилась, что внимательно слушает инструкции, которые даёт ей женщина.

Уилл встал, сказал «Спасибо», и они с Лирой пошли прочь. Они не оглядывались, но полицейские уже потеряли к ним интерес.

— Видел? — спросила она. — Если они искали тебя, то я от них отделалась. Потому что они не ищут человека с сестрой. Лучше мне оставаться с тобой, — поучительно продолжила она, когда они завернули за угол. — Одному тебе не безопасно.

Он ничего не ответил. Его сердце колотилось от ярости. Они шли в сторону круглого здания с большим освинцованным куполом, стоящего на площади, окружённой медового цвета каменными зданиями колледжей, церковью и пышнокронными деревьями над высокими стенами садов. Полуденное солнце окрашивало всё в тёплые тона, и воздух был полон ими, сам почти цвета насыщенного золотого вина. Листья не дрожали, и даже шум машин заглушался на этой маленькой площади.

Она, наконец, заметила в каком состоянии Уилл и спросила: «В чём дело?»

— Если ты говоришь с людьми, ты привлекаешь их внимание, — сказал он дрожащим голосом. — Надо быть тихим и неподвижным и они не обратят на тебя внимания. Я занимался этим всю жизнь. Я знаю, как это делать. А твой способ… ты просто показываешь себя. Не надо этого делать. Не надо этим играть. Ты несерьёзна.

— Ты так думаешь? — спросила она, и вспыхнула. — Ты думаешь, я не умею врать? Я лучшая лгунья, которая когда-либо существовала. Но тебе я не вру, и никогда не буду, клянусь. Ты в опасности, и если бы я тогда этого не сделала, тебя бы поймали. Ты не видел, как они на тебя смотрели? А ведь они смотрели. Ты недостаточно внимателен. Если хочешь знать моё мнение, это ты несерьёзен.

— Если я несерьёзен, то чего я шатаюсь, жду тебя, когда бы мог быть уже далеко?

Или прятался бы в том безопасном городе? У меня есть свои дела, но я болтаюсь тут, пытаясь тебе помочь. Не говори мне, что я несерьёзен.

— Тебе было необходимо вернуться сюда, — сказала она яростно. Никто не должен был с ней так разговаривать. Она была аристократкой. Она была Лирой. — Тебе пришлось вернуться, иначе ты никогда бы ничего не узнал про своего отца. Ты сделал это для себя, а не для меня.

Они ругались горячо, но приглушёнными голосами, из-за тишины площади и людей, прогуливающихся вокруг. Однако когда она это сказала, Уилл сразу остановился. Ему пришлось прислониться к стене колледжа рядом с ним. Он побледнел.

— Что ты знаешь о моём отце? — спросил он очень тихо.

Она ответила с той же интонацией: «Я ничего не знаю. Я просто знаю, что ты его ищешь. Это всё о чём я спросила».

— Кого спросила?

— Алетиометр, разумеется.

На то чтобы вспомнить, что она имеет в виду, у него ушло некоторое время. Он выглядел таким злым и недоверчивым, что она сняла рюкзачок и сказала: «хорошо, я покажу тебе».

Она села на бордюр газона в центре площади, нагнулась над алетиометром и начала поворачивать ручки, двигая пальцами так быстро, что за ними практически невозможно было уследить, останавливаясь на несколько секунд, пока тонкая стрелка кружилась по циферблату, вздрагивая тут и там, а потом так же быстро устанавливая стрелки в новое положение. Уилл осторожно посмотрел по сторонам, но рядом никого не было; группа туристов рассматривала увенчанное куполом знание, продавец мороженного катил свою тележку по тротуару, но на них они не смотрели.

Лира моргнула и вздохнула, как бы просыпаясь.

— Твоя мать нездорова, — тихо сказала она. — Но она в безопасности. Та леди присматривает за ней. А ты взял какие-то письма и убежал. И ещё был этот мужчина, я думаю, вор, и ты убил его. И ты ищешь своего отца, и…

— Ладно, заткнись, — сказал Уилл. — Хватит. Ты не имеешь права вот так залезать в мою жизнь. Никогда больше так не делай. Это просто шпионаж.

— Я знаю, когда надо остановиться, — сказала она. — Понимаешь, алетиометр почти как человек. Я вроде как знаю, когда он сердится, или когда есть вещи, которые он не хочет, чтобы я знала. Я как бы чувствую это. Но когда ты вчера появился из ниоткуда, я должна была спросить его кто ты, а то это могло быть небезопасно.