Читаем без скачивания Опасная связь (СИ) - Джолос Анна

— Жениться он любил, но вряд ли сам отправлял своих женщин в мир иной. Тогда вообще многие умирали банально из-за отсутствия качественной медицины.

— Достойное предположение, Александра, — соглашается со мной Олег Юрьевич.

— Первая жена, Анастасия, умерла по неизвестным причинам. Марфу Собакину отравили, Василису Мелентьеву закопали заживо, а Марию Долгорукую утопили, — настаивает на своем Беркутов.

— Слухи-слухи…

— Тут написано, что ее утопили за то, что она до него успела с кем-то гульнуть.

— Пилюгин, ты бы что-нибудь полезное в интернете почитал! — вздыхаю, наблюдая за кретином.

— Так убивал он их или нет? — даже взъерошенный Карпов заинтересовался происходящим, проснувшись под конец урока.

Личная жизнь царя вызывает жаркую дискуссию. Споры не утихают до самого звонка, а кто-то даже на перемену задерживается. Я вот задерживаться не могу, прощаюсь с Аленкой и на всех парах несусь в гардеробную. Время поджимает, а у меня в музыкалке сегодня репетишн и конкурс.

В машине водитель передает мне заботливо приготовленный мамой обед, который я закидываю в себя по пути до музыкальной школы.

Грудка, тушеные овощи. Зеленый чай с антиоксидантами. Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба.

Пятнадцатью минутами позже, попрощавшись с Глебом, закрываю дверь камри и взбегаю по ступенькам, на ходу стаскивая с себя пальто.

Ненавижу торопиться! Однако последние лет семь только и делаю, что нахожусь в режиме вечной гонки…

*********

— Ты чудесно спела! — родительница расцеловывает меня в обе щеки и крепко прижимает к себе, обнимая за плечи.

— Думаешь?

— Даже не сомневайся! Ты была лучшей! — умело рассыпается в комплиментах. — Правда же, Паш?

Отец кивает, продолжая при этом кому-то названивать. Что поделать, такая работа у подполковника Харитонова. Всегда нужно быть на связи.

— Следующий этап вокального конкурса состоится в апреле.

— Хорошо, — мама не перестает широко улыбаться. — Только пожалуйста, сообщите число заранее. У нас очень плотный график. Сами понимаете, выпускной класс…

— Кстати об этом, вам определенно стоит рассмотреть для дальнейшего обучения Гнесинку[11]. Эстрадный вокал. Я настаиваю. Девочка очень талантлива! — Нарине Саркисовна абсолютно неожиданно принимается меня хвалить.

Обалдеть! Гнесинка!

Я с надеждой смотрю на мать. Ей прекрасно известно о том, что я хотела бы заниматься музыкой.

— Александра поступает в университет МВД, — безапелляционным тоном отрезает отец.

— Но Павел Петрович, — возмущенно округляет глаза Нарине Саркисовна. — Саша — человек искусства. Не кажется ли вам, что стоит обратить внимание на те данные, которыми она обладает?

— Не кажется.

— Ей же сам Бог петь велел!

— Пусть поет. Забавы ради. А к выбору будущей профессии мы подойдем максимально ответственно. Певичку кабацкую сделать из нее хотите? Этого не будет! — нахмурив широкие брови, сердится он.

— Ну зачем же вы так…

Дальше я уже не слушаю. Итак знаю, чем все закончится. Нарине Саркисовна предпримет попытку достучаться до папы, а тот, в свою очередь, эту самую попытку проигнорирует. Поскольку считает, что музыкант — это худшая из возможных профессий.

Его идея фикс — запихнуть меня в университет МВД. С факультетом он еще не определился, но пообещал учесть мои пожелания.

Учесть пожелания.

Смешно.

Это все равно что предложить любителю мяса морковь и траву на выбор. Причем в качестве ежедневного рациона.

Настроение скатывается до самого плинтуса, и я снова начинаю тихо себя ненавидеть. За то, что никогда, наверное, не буду жить той жизнью, которой хочу. По крайней мере, не в ближайшие лет эдак пять…

Спускаюсь в холл, наспех надеваю пальто и шапку. Кутаясь в шарф, выхожу на улицу навстречу снегу. Так много его в этом году! А он все сыпет и сыпет бесконечно…

Мимо проносится толпа визжащей детворы. Перепрыгивая через ступеньки, едва с ног меня не сносят, но, только благодаря этому, я замечаю справа у перил… Паровозова. Паровозова с ЦВЕТАМИ!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сперва думается, что это галлюцинация, но вот он внезапно отводит взгляд от дороги, поворачивается и упирается им прямо в меня.

Аж дышать и глотать перестаю.

Замыкает.

Растерявшись, просто наблюдаю за тем, как Илья, не разрывая наш зрительный контакт, докуривает сигарету, метко попадает окурком в урну и бодрым шагом направляется в мою сторону.

Блин блинский…

По мере его приближения нервничаю сильнее. Но это лишь потому что он застал меня врасплох.

Да. Только и всего…

— Ты чего приперся? — интересуюсь недовольно.

— И тебе привет, Рыжая-бесстыжая, — проходится ладонью по волосам, стряхивая снег.

Демонстративно закатываю глаза, обхожу его и продолжаю спускаться по ступенькам.

— Сань…

— Отвяжись, — бросаю обиженно.

Разумеется, все дело в неприятной беседе, состоявшейся между нами ровно десять дней назад. Осадочек после нее остался весом с гирю. Так и ношу в себе.

«Причину своего безалаберного поступка пояснишь?»

«Считаешь, это нормально? Что отдалась первому встречному. Что легла запечатанной в постель к незнакомому мужику»

Его воспитательная лекция до такой степени опустила меня в собственных глазах, что я ревела две ночи напролет. Проклиная дурацкую поездку в Бобрино, а заодно и свою безмозглость.

Как бы там ни было… Кто давал ему право меня отчитывать? Я взрослый человек. Захотела — переспала с ним. Морали пусть читает кому-нибудь другому! Тоже мне воспитатель нашелся!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

— Да тормози ты, — нагоняет и вынуждает остановиться, дернув за рукав пальто.

— Отпусти!

— Сань, — настойчиво преграждает путь.

— С минуты на минуту здесь будут мои родители.

— И что?

— Мне не нужны лишние вопросы! — напряженно поджимаю губы.

— Давай мириться, Бестия, — делает еще один шаг вперед, ловко перехватывает мои пальцы своими, и я непроизвольно вздрагиваю. Потому что они ледяные.

— Вот еще! — упрямо выдергиваю ладонь и внимательно его разглядываю.

Кожанка вся в снегу. Нос покраснел. Скулы и уши тоже. На ресницах иней. Видимо, давно меня караулит.

— В прошлый раз нормально перетереть так и не вышло. Ты взбрыкнула.

— ВЗБРЫКНУЛА??? — прищуриваюсь, ощущая, как внутри закручивается адов вихрь возмущения.

— В силу возраста не догоняешь определенные вещи.

Ах ну да, я же бестолковая малолетка!

— Короче…

— Это мне? — перебиваю, скосив равнодушный взор на цветы.

— А кому по-твоему! — гаркает он.

— Ну мало ли, — забираю и придирчиво их осматриваю.

— Не нравятся? — спрашивает в лоб, замечая мою реакцию.

— Вообще-то… я люблю ромашковые хризантемы, — выдаю капризно.

Немая пауза длиной в несколько секунд лишь усугубляет ситуацию.

Убирает руки в карманы куртки.

Кажись, слышу скрежет его зубов.

— Учту, — наконец цедит в ответ.

— Не утруждайся, — фыркаю насмешливо. — Опять попадешь мимо.

— Не попаду.

Травим друг друга токсичными взглядами. Держу пари, он уже на грани. Вон как желваки туда-сюда ходят. Еще немного и точно взорвется.

Проверим?

— Мне кажется, твои цветы будут отлично смотреться вооот тут! — вставляю их в мусорное ведро и отхожу, оценивая результат своей выходки. — Да, пожалуй, здесь им самое место.

Паровозов молча смотрит на бутоны, торчащие из железной урны. Такого варианта развития событий он явно не ожидал. Успеваю заметить мрачную тень, скользнувшую по красивому лицу.

— Белые розы, да будет тебе известно, символ чистоты и целомудрия. Следуя твоей же логике, они мне совершенно не подходят, — горделиво вздергиваю подбородок. — Всего хорошего, Илья!