Читаем без скачивания Недостаточно хороша - Стелла Вайнштейн

Я любовалась, как ловко он карабкается вверх, как преодолевает себя, если ненароком срывается. Им двигала недюжая воля идти вперед, и я понимала этот надрыв, я так же ощущала его в себе. После скалодрома мы, как правило, шли заказывать пиццу. Игорь бы потрясающе красив, усталость заостряла скулы и добавляла блеска в глаза, я украдкой любовалась им. И даже намертво загонявший себя, он не забывал ободряюще улыбнуться мне, спросить, как прошел день, или рассказать о своем.

Игорь обладал талантом к общению, я – приветливостью, а Яну принимали как свою, ничего удивительного, что вокруг нас вскоре создалась своя компания. Ребята оказались замечательные, умели подбодрить в тяжелые моменты на стене, показать, куда поставить руку-ногу. Почти все были студенты Кубанского, мы быстро нашли общий язык.

Особенно к Игорю ластилась одна блондинка по имени Кристина. Интересно, ему в жизни приходилось когда-нибудь самому знакомиться с девушками или все сами на шею вешаются?

У Кристины была тоненькая стройная фигурка, и одевалась она по-спортивному, но очень открыто – в розовый облегающий лифчик и подтягивающие лосины. Меня с Яной Кристина демонстративно не замечала, общалась только с парнями покрасивее, да и то только кокетничала и выставляла грудь напоказ. У меня в словаре для таких есть простое обозначение – стерва обыкновенная.

Чего не отнять – на стенке она смотрелась замечательно: золотые волосы собраны в хвост, загорелые тонкие руки держатся зацепов, а к верху стремится, как в танце. Замечательная спортсменка, могла и по потолку пройти метра два, пока не падала. Никогда не унывала.

Я пробовала завести знакомство поближе, может, Кристина поделится опытом со мной. Она вроде не отказывала, но всегда обещала в следующий раз, пока я не поняла, что она просто не заинтересована мне помогать. Со временем я стала испытывать к ней стойкую неприязнь.

Семестр почти закончился, на следующей неделе Килдыш объявит лучший проект. Мы с Максимом волновались, но я примерно знала, что и как написали остальные, и у нас был хороший шанс стать лидерами. Все-таки поработали мы немало и на славу.

Экзамены совсем на носу, больше всего я боялась математики, остальные курсы давались полегче. На скалодром во время сессии не пойдешь, поэтому мы использовали последние дни учебы, чтобы сбросить стресс в спорте.

Я как раз сматывала канат и болтала с Яной. За этот месяц она расцвела, я считала в немалой степени это своей заслугой. Мы выбрали вместе пару красивых кофточек и джинсов. Яна предпочитала спортивный стиль, да и я не очень сильна в моде, но все-таки ее мешковатые футболки давно пора было выбросить на помойку. Мы сходили к парикмахеру, и тот с победным возгласом отрезал долой крысиный хвостик. С короткой прической залысины меньше бросались в глаза. Яна стала симпатичней и обрела немного уверенности в себе.

Что радовало – хоть она не смотрела на Игоря сальными глазами. И хорошо: Яна слишком нравилась мне, и я не хотела бы видеть ее в качестве соперницы. Тем не менее, опасность пришла с неожиданной стороны.

Я как раз уговаривала Яну отложить занятия скрипкой-бегом-китайским на период после экзаменов и хотя бы не завалить сессию, но она только спокойно ответила мне:

– Мария, я все успею. А без всего этого так скучно жить.

Я махнула рукой. Спорили мы не в первый раз. Яна отнюдь не так хорошо знает биологию, как ей хотелось бы верить, и я переживала. Вот упрямица!

– Игорь! – позвала я. – Идем скорее.

Но Игорь не ответил мне.

Я повернулась, поискала его глазами по залу.

Он был занят.

Его руки обвились вокруг точеной талии Кристины, ладони на голой полосе кожи под розовым топиком, она вся прижалась к нему, как банный лист. Они целовались и не замечали ничего вокруг. Кристина запустила пальцы в его светлые волосы жестом, который я вот уже несколько месяцев мечтала повторить.

Я не хотела верить своим глазам, застыла на полуслове. Все это время мне казалось, что он разделяет мои мысли и чувства и так же отчаянно влюблен в меня, как и я в него, только выбирает подходящее время. Я вела с ним мысленные переговоры, томилась по нему по ночам, не сводила с него глаз в классе, ждала, ждала, ждала. Почему, сейчас я уже не помнила, почему я была уверена, что любовь взаимна?

Игорь оторвался от Кристины и как ни в чем не бывало помахал мне.

– Не ждите меня, Мария, Яна. Идите. Увидимся завтра, счастливо!

Он сказал это со своей обычной теплой интонацией, будто, кроме меня, никого нет в зале, и это в то время, как его руки обнимают Кристину, а она нежится в его объятиях, как кошка на солнце. Игорь улыбнулся, а его улыбка полоснула меня ножом по сердцу.

Мы вышли на свежий морозный воздух. Кажется, Яна даже не заметила происшедшего. Она попрощалась со мной и заторопилась по своим делам. Я же как можно быстрее бросилась в сторону от остановки, чтобы ни в коем случае не встретиться ни с кем из знакомых.

Я чувствовала себя отвергнутой, одинокой, никому не нужной, уродливой, самоуверенной идиоткой.

Саморазрушение

Как только я нашла укромное место, руки сами потянулись к телефону. Я только и смогла, что набрать Анин номер и тяжело дышать в трубку.

– Машенька, ты? – воскликнула она озабоченным голосом. – Ты что, плачешь?

– М-гу, – слезы брызнули из глаз.

– Ты где, на Новороссийской, да? Я сейчас буду, никуда не уходи, хорошо? Что случилось?

– Да так, – заскулила я.

– Ну все, молчи, котенок. Подожди меня.

Она приехала через десять минут, растрепанная, в старом домашнем костюме голубого цвета и распахнутой куртке. Без разговоров накинулась на меня большим теплым медведем и крепко обняла.

– Игорь? – спросила Аня, заглядывая в глаза.

Я кивнула. Вообще-то, я человек рациональный и сдержанный, но в тот морозный вечер в конце января все никак не могла перестать плакать. Я размазывала слезы по лицу, а они наворачивались вновь и вновь, и так по кругу, пока глаза не покраснели и не опухли.

Я не могла простить себе глупость. Как щенок, который наделал на ковер и его ткнули лицом в остро пахнущую лужу и не дают отвернуться. Игорь не тянул время, не ждал подходящего момента.

Я ему просто не нравилась.

Я зарылась лицом в пушистое Анино плечо, попыталась вздохнуть и привести мысли в порядок. Хотя бы я не потеряла свое достоинство. О моих чувствах не знает никто, а значит, не будет сочувствующих взглядов и насмешек. Уже легче.

Вот только перестанут дрожать руки и литься слезы, и можно жить дальше.

Самый чувствительный удар, конечно, нанесен самолюбию. До сих пор мною никто не пренебрегал. Да еще ради кого? Ухоженной стервы с соломенными волосами?