Читаем без скачивания Убить миротворца - Дмитрий Володихин

— Белены объелся, Сомов? — это Машенька.

А Хосе, тем временем, ни слова не говоря, выдал изображение цели Виктору на экран. Флотский устав хранит сложную и плохо запоминающуюся расшифровку понятия «штатная ситуация „ноль“», а на внятном не-военном языке это означает смертельную опасность для всего корабля. Такими вещами не шутят. Один раз до смерти перепуганный Гойзенбант разбудил его воплями, мол, «ходовая пошла в разнос», «нулевая ситуация»… Потом оказалось: измерительная шкала одного из контрольных приборов сошла с ума и показала катастрофические цифры. Гойзенбант, конечно, ошибся, но был своим прямым непосредственным начальством обласкан, и чудовищно дорогим пятиминутным сеансом связи с любимой бабушкой награжден.

…Так. Кургузые обводы транспорта показались Сомову чем-то вроде голограммы однокашника. Так. Он не ошибся. Длинноват старина «Перваз». Вместо двенадцати положенных по серийной конструкции пассажирских секций Виктор насчитал целых пятнадцать. Лишние… пятая, восьмая и одиннадцатая. Так. Какие-то на них надстроечки, странным образом похожие по расположению своему на внешнее оборудование артиллерийских комплексов.

— Хосе! Дай мне прямую связь с Вяликовым.

У самого Виктора в подобной ситуации приоритет был несравненно ниже комендорского. Его бы соединили не с капитаном, а со старпомом или с дежурным офицером. А драгоценные секундочки уходили, уходили…

Лопес соединил его с Вяликовым. Старший корабельный инженер не стал тратить время на вводные слова:

— Господин командор, это не транспорт. Это корабль-ловушка. У него прямо в корпус встроены три замаскированных арткомплекса.

Вяликов размышлял три или четыре секунды. Потом отдал команду:

— Лопес, огонь!

И второму начальнику второго артвзвода:

— Медынцев, огонь!

Старший комендор принялся раздавать имеющиеся у него средства в добрые руки:

— Лейтенент Пряхина! Сектора с первого по третий. Беглый огонь!

— Есть первый-третий беглый огонь!

— Старшина Марков! Сектора седьмой-девятый. Беглый огонь!

— Есть седьмой-девятый… ооо…

Старшина Марков со стоном блеванул прямо на приборную доску. Тут Сомов почувствовал, как его собственная, родная диафрагма прыгнула под самое горло, и закашлялся. Его тоже чуть не вывернуло наизнанку. Пряхина, матерно ругаясь, уже выплясывала пальчиками по клавишам.

Как видно, Вяликов заложил крутой маневр, уклоняясь от ближнего боя. Два стандартных арткомплекса «Бентесинко ди Майо» на малой дистанции с треском проигрывали трем — примерно таким же по мощи — на корабле-ловушке.

В дебюте аравийцев «сделали» Лопес и Машенька. И еще, наверное, Медынцев или кто-то из его ребят. С первых же залпов они дважды поразили чужака противокорабельными ракетами и разок достали из импульсного излучателя. На экране этого не было видно, лишь единожды Сомов увидел блестящий кружочек, закрывшего носовую надстройку чужака, — словно пламя отразилось на серебряной глади старинной монетки…

Ловушке положено было атаковать, бить, преследовать «Бентесинко ди Майо», но получилось иначе. Видимо, неудачное начало отбило охоту к драке. Корабль «буйных» увеличил ход и, наконец, начал отвечать огнем. Но дистанция между ним и «Бентесинко ди Майо» постепенно… увеличивалась: ни те, ни другие не искали боя насмерть… Дело ограничилось пальбой издалека. Пока рейдер и его противник не разошлись окончательно, комендоры могли продолжать артиллерийскую дуэль еще минут десять, а то и все пятнадцать.

Ночичок пришел в себя и принялся за дело.

Лопес повернулся к Машеньке:

— Запиши на свой счет еще од…

Тут рейдер легонько тряхнуло. Пряхина с досадой выкрикнула неведомо кому, в пространство:

— Размочили нас, гады!

Тряхнуло чуть сильнее. Сомов запросил карту повреждений. Так. 8-й ракетной установке каюк. Так. Грузовой ангар… Так. Это мелочь… мелочь… это тоже мелочь… «Призовой» трюм… по своим, значит, засадили. Ему даже думать не хотелось, какой сейчас там салат из пленных аравийцев. Все оптом — не его зона ответственности, Яковлев пускай займется. А вот здесь… его, сомовское. Рубка дальней связи и первый артиллерийский погреб. Очень нехорошо.

Для начала он отправил двух ближайших к точке попадания механических «болванов» на ремонт внешнего слоя — обшивку вскрыло как раз в районе артпогреба. Спасибо тебе, Господи, что весь корабль не превратился в пыль… Потом вызвал связистов:

— Ребята, вы живы? Эй, ребята?

«Верная хана. На экране от них одно месиво осталось. Причем, месиво в безвоздушном пространстве». И все-таки повторил вопрос:

— Ребята, вы как там, живы?

— Оператор связи старшина второй статьи Шленьский слушает, — с легким польским акцентом ответили ему.

— Это капитан-лейтенант Сомов. Старшина, доложите обстановку в рубке, велики ли повреждения? Убитые, раненые… У вас там должна быть зона полной разгерметизации, по моим приборам вы все — трупы. Я что, слышу голос с того света?

— Но какая обстановка, господин капитан-лейтенант… Все в пожонтку… в порядке. Все работает. Убитых не мамы. Вот, старший связист, капитан-лейтенант Рыбаченок ударился, боли ему глова. Сознание потерял, шишка будет… Трясу его.

— Военврача Иванова вызовите, старшина. И посмотрите датчики повреждений. Знаете, где они?

— Так точно.

Связист переключился на медика, потом встал на карачки и отыскал внизу сдвоенный датчик повреждений. Поднимается, лицо белое-белое, с яичной скорлупой рядом подержать — не отличишь по цвету.

— Но выходит, я юж змар… Уже мертвый…

— Отставить, старшина. Так бывает, когда эти тупые электрожелезяки как следует встряхнет. Еще раз спрашиваю: все нормально? Ремонт не требуется?

Связист пошарил глазами.

— Но нет, господин капитан-лейтенант. Ниц. Ничего.

— Отлично. Конец связи.

Стало быть, у него теперь только одна проблема — погреб.

Тем временем артвзвод Лопеса с азартом продолжал выполнять свою задачу…

Сомов вызвал двух преждеотправленных «болванов»: оба давно должны были добраться до месте. Но ни один не вышел на связь. На всякий случай старший корабельный инженер отправил за ними третьего, да и сам решил последовать за ним, как только эскапада с «буйными» окончательно себя исчерпает. Так и произошло минут через пять. Лопес откинулся в кресле и сказал Сомову на чистом русском языке:

— Посмотри. Я необыкновенно глубоко удовлетворен…

На экране у Виктора все тот же чужак присутствовал теперь в виде двух самостоятельных фрагментов. То есть совершенно самостоятельных. Вся носовая часть вместе с центральным постом и первым арткомплексом отделилась от корпуса корабля. Двигатель продолжал исправно работать, и больший, кормовой обломок по прихотливой кривой уносился прочь от меньшего, оставляя за собой шлейф из высыпающейся корабельной мелочи всякого сорта.

Теперь это был корабль мертвецов. Впрочем, возможно, не все отсеки разгерметизировались, и шлюп с Прометея еще снимет тех, кто остался в живых. Конечно, если они там есть…

— Нам повезло, — откликнулся Виктор. И никто не стал его поправлять, мол, с такими комендорами кому хочешь пойдет фарт… Потому что сегодня им всем и впрямь очень повезло. Бог уберег. Было бы верхом самонадеянности переть против очевидного.

Старший комендор:

— Я даже не знаю, кто его достал: мы или второй артвзвод… На пределе дальности эффективного огня. Еще немножко, и ушел бы малость… поцарапанным. Я понятно говорю, Виктор?

— Лучше меня… Вас всех можно поздравить, ребята. Я имею в виду, всю братию пушкарей. А сейчас я своим делом займусь.

— Что, большая дыра, Витя? — потягиваясь, осведомилась Пряхина.

— Средняя. И самую малость похожа на черную — два ремонтных робота в ней уже сгинуло…

Он сделал запрос «болвану», и тот доложил: в зону разгерметизации попал артпогреб, марши с 40-го по 43-й включительно и малый грузовой ангар.

— Определить местонахождение ремонтных автоматов модель БоЛ-38К, бортовые номера 4, запятая, 7. Обратная связь.

— Ремонтный автомат модель БоЛ-38К, бортовой номер 4, не обнаружен. Ремонтный автомат модель Бол-38К, бортовой номер 7, демонтирован, восстановлению не полежит.

«Вот те на… Что за чертовщина!»

— Обеспечить герметичность во всей зоне разгерметизации. Запятая. Контроль задания. Обратная связь.

— Контроль задания: обеспечить герметичность во всей зоне разгерметизации.

— Приступить. Обратная связь.

— Ремонтный автомат бортовой номер 5 задание принял. К исполнению приступил.

Сомов облачился в скафандр и отправился к «черной дыре».

В уставах боевых флотов русского мира по разному толковался один жизненно важный момент — следует ли одевать скафандры после сигнала боевой тревоги? На флоте Российской империи этот вопрос получил однозначно утвердительный ответ. «Но ведь неудобно же, да и время теряется, а дело, быть может, вот-вот дойдет до боя на ближней дистанции!» — сердились скептики. «На бабе тоже неудобно, — отвечали адмиралы, — а кто времени пожалеет, жизнью соответственно расплатится». Венерианские анархисты отвечали сугубо отрицательно. Лучше, мол, свободному человеку сдохнуть, чем попусту париться. Флотские люди Русской Европы и Терры-2 нашли компромисс. По сигналу «боевая тревога» все несутся на свои места, скафандры ничуть не тревожа. Зато по особому сигналу «боевая тревога с предупреждением» экипаж должен дружно сдать норматив на одевание. Дважды за рейд на «Бентесинко ди Майо» подавали сигнал «боевой тревоги» безо всяких предупреждений. Вяликов искал эффективности. Если бы от вражеского попадания разгерметизировался какой-нибудь отсек, автоматика моментально задраила бы наглухо все отверстия, соединяющие его с соседними помещениями. Те, кто остался внутри, — не жильцы…