Читаем без скачивания За Москвою-рекой - Варткес Тевекелян

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

План октября комбинат не выполнил.

Произнести эти пять слов легко, но трудно, очень трудно представить себе их значение для многотысячного коллектива.

Рабочие ходили хмурые, недовольные. Везде — в цехах, курилках, красных уголках, во дворе — только и слышно было: «Работали, старались, а плана опять не выполнили».

Таня, молоденькая ткачиха, как-то во время обеденного перерыва вслух высказала то, о чем многие молчали:

— Просто стыдно признаться, что работаешь на нашем прорывном комбинате! Каждому ведь не объяснишь, что люди и те снашиваются, а тут машины. Всю войну комбинат работал без ремонта, вот и дошли до ручки!..

Власов был мрачнее тучи, у него было такое чувство» словно он обокрал государство и план провалился по его вине. Он пытался утешать себя тем, что нащупал узкие места производства и теперь знает, что следует предприпять, но от этого было не легче. «Поставить правильный диагноз — это только начало, от этого больной не выздоровеет, важно вылечить его», — говорил он себе. Он считал, что главный недуг комбината — потеря коллективом веры в свои силы. Эта болезнь, как известно, затяжная, ее следует лечить только конкретными мерами. А как раз этого пока еще никто не делал.

По утрам, во время обхода цехов, Власов особенно долго останавливался около окутанных паром красильных барок и все думал: нельзя ли избавиться от проклятого тумана и хоть несколько облегчить и без того тяжелый труд красильщиков?

Однажды, наблюдая ловкую работу красильщика, выбирающего товар из барки, Власову захотелось поговорить с ним по душам.

— Ну, как работается? — спросил он, подойдя поближе.

Красильщик, не разглядев в густом тумане директора, с сердцем выпалил:

— Какая к черту работа — на ощупь! Хоть бы план выполняли, а то мучаешься впустую... И не поймешь — есть у нас на комбинате руководители и о чем они думают?

— О чем, по-вашему, они должны думать?

— О самых простых вещах: вентиляцию привести в порядок, починить полы, дать цеху новые, облегченные тележки вместо вот этих гробов. — Он толкнул рукой тяжелую тележку.

Власов пошел в кабинет мастера, позвонил диспетчеру, приказал ему разыскать главного механика и немедленно послать его в красильный цех. В ожидании механика Власов завел разговор с мастером Степановым.

— Летом еще ничего, работать можно, а вот осенью и зимой — не приведи бог, не цех, ад кромешный! — отвечал Степанов на его вопросы. — Все время дрожишь, как бы кто из рабочих ожоги не получил. Ведь воду мы греем острым паром, при таком тумане, как у нас, долго ли до греха! — Старый мастер исподлобья посмотрел на директора, погладил длинные, пожелтевшие от табачного дыма усы и добавил: — Вот нас ругают за то, что мы не красим товар в светлые тона. И правильно ругают! Во время войны народ все терпел, а теперь всем хочется принарядиться — это мы хорошо понимаем. А помочь ничем не можем. Что делать? Подумайте сами, товарищ директор: в такой грязи да при наших порядках разве получишь светло-серый или, скажем, чистый беж? О заработке рабочего тоже подумать надо...

К мастеру зашел Сергей Полетов. Увидев директора, он хотел было уйти, но разговор заинтересовал его, и Сергей остался стоять возле дверей.

— При чем тут заработок рабочих? — спросил Власов.

— А как же! Перед тем, как заправить барку под светлый товар, ее травить надо. Надо всю краску что называется начисто вылизать. На это уходит два часа. Вот красильщик и погорел. У него работа сдельная, получает с куска. Хорошо еще, если брак не получится, — иначе беда. Заодно с красильщиком погорели бы и мы с ним, — Степанов показал на Полетова. — Такой уж порядок заведен: хоть один рабочий не выполнил норму выработки — прощай прогрессивка мастеру и его помощникам.

— Положим, прогрессивки давно не было, забыли, когда получали, —'вставил Сергей.

Он хотел еще что-то сказать, но в это время появился главный механик и своей большой, неуклюжей фигурой заслонил директора.

—- Тихон Матвеевич, нельзя ли в красилке установить более мощный вентилятор и избавиться от пара? — спросил Власов.

— Пробовали, — угрюмо ответил главный механик.

— И что же?

— Ничего путного не получилось. Кубатура помещения огромная, разность температур большая. При таких условиях выход один — заново перепроектировать всю систему вытяжки.

— Вот утешили! На это месяцы потребуются.

Механик пожал плечами.

— Новый проект вытяжки мы закажем, — сказал Власов,— а пока прикажите закупорить основательно все щели в окнах, вдоль стен установите дополнительные калориферы. Одним словом, утеплите цех и добейтесь уменьшения разности температур. — Власов посмотрел на давно не бритое лицо механика, смерил взглядом его неуклюжую фигуру и с досадой добавил: — И вообще не мешало бы вам проявлять хоть какую-то инициативу! Все делать по указке не годится, Тихон Матвеевич...

Он направился к выходу. Разговор с механиком испортил и без того скверное настроение. Возле дверей его остановил Полетов.

— Товарищ директор, виноват, Алексей Федорович,—, поправился Сергей, — после смены можно зайти к вам?

— Заходите, — почему-то сердито ответил Власов и вышел.

— Недаром говорится: «Новая метла чисто метет!» Ладно, мы не такое видывали на своем веку, — проворчал Тихон Матвеевич и тоже направился к дверям.

—- Думаю, на этот раз ты ошибаешься, Тихон! Похоже, Власов дельный мужик! — сказал ему вслед мастер Степанов.

Во дворе, у самого входа в отделочный цех, Власов столкнулся с Никитиным. Инженер весело разговаривал с какой-то женщиной. Власов бросил мимолетный взгляд на женщину и зашагал дальше.

— Кто это? — спросила женщина у Никитина.

— Наш новый директор.

— Ух, какой сердитый!

— Это только кажется. Да и трудно у нас сохранить спокойствие, ответил Николай Николаевич.

2

День прошел в хлопотах, и директор совсем забыл о красильном поммастера. Поэтому, когда Сергей, вымывшись и переодевшись, вошел в кабинет, Власов не сразу узнал его.

— Что вы хотите? — сухо спросил он.

— Вы обещали принять меня после работы. — Сергей смутился и пожалел, что пришел.

— А, из красильного цеха? Как же, вспомнил! Только не знаю вашего имени.

— Сергей Полетов.

— Постой, постой, ты не сын Аграфены Ивановны?

— А разве вы мою маму знаете?—в свою очередь спросил Сергей.

— Очень даже хорошо знаю! Вернее, она знает меня

с самого детства. — Власов улыбнулся. — Садись, Сергей, рассказывай.

Полетов опустился на край мягкого кресла возле директорского стола и вытащил из кармана тетрадь.

— Когда вы пришли к нам в красилку и разговаривали с главным инженером Александром Васильевичем, я хотел вам рассказать о своей идее.

— Что за идея?

— Насчет наших барок. Я подумал: нельзя ли изготовлять их из нержавеющей стали и сделать герметически закрытыми? У такой барки будет целый ряд преимуществ. В ней можно кроить в любой цвет. Промыл барку теплой водой, перезаправил в другой цвет — пачкать не будет. Я это проверял на деле. Экономия в топливе тоже большая, и не так сильно будет парить в цехе. Если бы у нас сейчас были такие барки, Тихону Матвеевичу не пришлось бы ломать голову над системой вытяжки.

— Любопытно! Что же ты, чертежи приготовил или схему набросал?

— Схема-то у меня готова, — Сергей показал на тетрадь, — только кое в чем неувязка получается...

— В чем?

— Видите ли, во время крашения отдельные куски ткани застревают между валиками и не вращаются. В открытой, барке красильщик видит это и быстро исправляет. Иначе — брак...

— А ты застекли свою барку небьющимся стеклом,— перебил его Власов.

— Не поможет. Пар закроет стекло.

— В таком случае нужно искать другой выход.

Предложение молодого поммастера заслуживало

внимания. Конечно, пока это была только идея, но Власову хотелось поддержать и подбодрить парня.

— А нельзя ли установить сигнализацию? — спросил он после некоторого раздумья.

— Не знаю, я ведь химик, в электротехнике слабо разбираюсь...

Сергей, не отрывая глаз, следил за лицом Власова. Сердце его учащенно билось.

— К сожалению, я тоже не силен в этой науке. Придется нам привлечь специалистов, проконсультироваться с ними, — сказал Власов.

— Хорошо бы Николая Николаевича Никитина!

— Разве он электрик?

— Нет, но вы не знаете его! Николай Николаевич — мастер на все руки, в особенности в нашем деле, в крашении. Они с Анной Дмитриевной просто чудеса делают.

— Кто это Анна Дмитриевна?

Научный работник, у нас в цехе опыты проводит. Большая умница. Рабочие зовут ее «товарищ Аннушка». Года два тому назад мы получили задание красить товар в цвет морской волны и растерялись. Никакого опыта, а рецептура сложная — пять компонентов красителей разной концентрации и растворимости! Дней десять бились, бились — и все впустую. Мастер Степанов — уж на что опытный, и прозвище ему дали «бог красильщиков»— так и тот руки опустил. «Это, говорит, не крашение, а форменная головоломка!» Обратились к Анне Дмитриевне — в ту пору Николай Николаевич в отпуске был, — она быстро все рассчитала, установила новый режим, и дело пошло на лад, задание выполнили.