Читаем без скачивания Водоворот - Жаклин Топаз

Затем они пешком кружили по Монмартру, пристанищу богемы, с его крутыми каменными лестницами, открытыми террасами и уличными маленькими кафе. За мольбертами сидели художники, рисовали пейзажи и портреты, желая тут же найти среди праздношатающейся публики покупателей своих работ.

— Может быть, еще побродим здесь? — настаивала Пола.

— Будет еще время побродить, а сейчас давай махнем на левый берег Сены.

Они решили как можно продуктивней использовать машину утром, а днем, после обеда, отпустить шофера. Следующие несколько часов провели, осматривая достопримечательности Парижа.

Особенно запомнились Поле живописные сады Булонского леса, оперный театр и Лувр.

В музее они в восхищении постояли перед Моной Лизой и Венерой Милосской. Когда же Пола направилась к египетским древностям, Клинтон решительно потащил ее обратно к машине.

— Там можно провести целую неделю, а у нас с тобой только один день на весь город, — заявил он.

К полудню Пола, обессилевшая от ходьбы и впечатлений, с радостью опустилась на стул в кафе бульвара Сен-Мишель, что на левом берегу Сены. Они перекусили сандвичами с ветчиной и сыром, выпили кофе.

Мимо них сновали люди — модно одетые женщины на высоких каблуках, студенты в обтрепанных джинсах, туристы, увешанные фотокамерами.

— Как бы хотелось провести здесь несколько недель! — воскликнула Пола. — Жаль, что приходится проходить мимо потрясающих магазинов, хоть они, вероятно, мне не по карману. Разве туристы, приезжающие во Францию, не имеют права купить, по крайней мере, флакон духов?

— Несомненно. — Том наблюдал за восторженной женщиной с тем же выражением, которое весь день не сходило у него с лица, — радостное оживление ребенка, который может похвалиться своими игрушками. — Мне никогда так не нравился Париж, как сегодня, когда я тебя с ним знакомлю.

Пола с удивлением подняла на него глаза. Какое-то мгновение ее голубые и его янтарные глаза неотрывно смотрели друг на друга.

Что выдали ее глаза — откуда знать? Хорошо, что хоть не слышно, как забилось сердце, не заметно, как дрогнули колени.

— Я… я никогда не думала, что действительно сюда попаду. — Внезапно смутившись, Пола опустила ресницы. — Даже теперь я не вполне могу в это поверить. Ох, как же не хочется возвращаться сейчас домой!

— Так отложи свой отъезд, — настойчиво проговорил Клинтон. — Поехали на Ривьеру. Я свожу тебя в Монте-Карло или куда захочешь. Смотри, откажешься — потом жалеть будешь.

Пола с решительным видом поджала губы.

— Наверно, еще больше пожалею, если соглашусь. Нет, спасибо, Том.

— Из-за упрямства люди порой многого себя лишают. В кои-то веки вырвалась… Рискни!

Закончив трапезу, они, как и планировалось, самостоятельно отправились на прогулку по бульвару. Держа Тома под руку, Пола чувствовала себя маленькой девчонкой, впервые попавшей в цирк.

Они проходили мимо антикварных лавок, магазинов одежды, грампластинок, кондитерских, выставивших на своих витринах искусно изукрашенные фруктовые торты. Заглянув в одну из лавчонок, купили полдюжины сладких булочек и отправились дальше с липкими от сахара пальцами.

У Сены бульвар закончился, и они пошли вдоль реки. Впереди маячила громада собора Парижской Богоматери; у книжных развалов и сидящих вдоль набережной художников стояли группы зевак.

— Когда я приезжаю сюда, то чувствую, что попадаю в другой мир. — Том остановился, окидывая взглядом панораму, открывшуюся перед ним. — Здесь медленнее и как-то мягче течет время. Сказочное место, полное зачарованных любовников.

Таким Пола никогда его не видела — поэтически настроенным, склонным к размышлениям. Она прислонилась щекой к его плечу.

Неподалеку, смеясь и подталкивая друг друга локтями, переходила через улицу стайка студентов, одетых, как и американские их ровесники, в синие джинсы и яркие майки.

— Жаль, что не мог приехать сюда, когда был совсем юным. — Том и Пола пошли дальше по набережной. — Здесь чувствуется какая-то легкость духа… Все это прошло мимо меня, когда я учился в колледже.

— Почему? — спросила Пола. Начальную школу, в которую она ходила, не сравнишь с Парижем, но и там ей с друзьями было совсем неплохо.

— Когда я не учился, то работал. — В глазах Тома появилось печальное выражение, мыслями он был где-то далеко от нее. — Хочешь верь, хочешь нет, но по вечерам я подрабатывал поваром в лавочке полуфабрикатов, а по выходным — на мойке для автомашин.

— На двух работах? — Пола в знак сочувствия крепче сжала его локоть. — Разве ты не получал стипендию?

— Получал. — Они подошли к собору Парижской Богоматери настолько близко, что можно было различить наверху фигуры химер, застывших в угрожающих позах. Ни дать ни взять — чудовища из фильма ужасов. — Большая часть денег уходила семье. Мы… нам нужно было оплачивать много счетов за лечение.

Пола вспомнила снимок в квартире.

— Это была твоя сестра? — спросила она. — Девочка в инвалидном кресле?

Том с изумлением уставился на нее.

— Откуда ты… о, я и забыл, что уборщицы все видят.

Воцарилось молчание, но Пола ждала, делая вид, что поглощена рассматриванием французских комиксов в киоске, в надежде, что услышит что-то еще.

— Да, это была моя сестра, — наконец произнес Том дрогнувшим голосом. — Она умерла, когда мне было пятнадцать. Однако почему мы заговорили на такую мрачную тему? Ведь это наш день и мы собирались развлекаться.

Он начал рассказывать об истории создания собора Парижской Богоматери. На молодую женщину произвели впечатление красота витражей и величие самого сооружения.

Но всему, как известно, приходит конец. Как ни жаль было прощаться с Парижем, а пора возвращаться в поместье д'Арманов. Их ждали к обеду, перед котором стоило немного отдохнуть. Ноги ныли от непрерывной ходьбы, голова кружилась от переизбытка впечатлений. Поле казалось, что ее неутоленное любопытство не даст ей возможности уснуть. Даже прилечь сначала отказывалась. А потом заснула, что называется, без задних ног. Усталость, даже если она приятная, берет свое. К обеду «чета» Клинтон, как это ни прискорбно, опоздала.

Когда Пола наконец проснулась, дворецкий сообщил, что хозяин с хозяйкой уехали на весь вечер. Известие порадовало. По всей вероятности, это их с Томом последний вечер в этом доме, и хорошо, что они проведут его одни.

Может быть, Клинтон тоже почувствовал, что вечер последний. Иначе свой роскошный подарок «жене» не сопроводил бы такой многозначительной миной. А подарок был воистину царский:

— Раз хозяев нет, едем ужинать в Париж!