Читаем без скачивания Литературная Газета 6522 ( № 34 2015) - Литературка Литературная Газета

– А можете привести примеры, когда вам творческую радость давала работа над портретами неизвестных людей: просто прохожих, кочегаров, шоферов?

– Я же говорил, что всё это писал ко­гда­то. У меня целая галерея рабочих и колхозниц. И это тоже красиво, но сегодня у меня уже нет времени ездить по сёлам, городам и весям в поисках неизвестных интересных лиц. Режиссёр Спилберг, к примеру, может найти на роль главного героя какого­нибудь неизвестного актёра из заштатного театра. Но зачем ему тратить время на поиски, когда у него под рукой Харрисон Форд, Ди Каприо, Хопкинс или Джек Николсон? Он уже работает с теми «красками», которые позволяют быстро воплотить в жизнь любую идею, создать нужный образ. Да, бывают, конечно, случаи, как с тем же Янковским, которого известный режиссёр нечаянно заметил в театральной глубинке, в Саратове, и взял в свой новый фильм, где актёр раскрылся невероятно широко. Но это скорее исключение, нежели закономерность. Хотя и случайностями разбрасываться, пожалуй, не стоит. Ни режиссёру, ни художнику. В мире образов ничего нельзя исключать. Поэтому когда видишь мелькнувшее в толпе необыкновенное лицо, запоминаешь и переписываешь его на холст, и оно не пропадает.

– Ничто не пропадает: увиденный вами в политике тонкий лирик, в учёном – непосредственный ребёнок, – всё запечатлено на холсте. Какая же всё­таки это необъяснимая тайна – постижение красоты, которую можно извлечь из любых предметов, неважно, будничные они или выставлены на аукцион по баснословной цене…

– Согласен, любой предмет может быть частью искусства, и любая тема – стать сюжетом для картины или рассказа. Невзрачный, обыденный на первый взгляд предмет может в хороших руках оказаться важнейшей деталью художественного мира. Так, Микеланджело «просто камень» превращал в шедевр, отсекая от него всё лишнее, а Гоголь или Брейгель из банальных бытовых историй извлекали волшебный материал искусства. Как­то, будучи ещё студентом, я спросил писателя­фантаста Севера Гансовского, с которым мы были знакомы через его дочь – художницу Илону, – откуда он берёт свои необычные сюжеты. Он ответил, что всё просто. Видите: вода подтекает из не до конца закрытого крана? Представьте, что из крана выползает тонкая змея и заползает под кровать. Что будет потом – вопрос к твоей фантазии. Многие сюжеты берутся из ниоткуда, а отправной точкой для невероятных фантастических рассказов послужили кажущиеся столь простыми детали нашей обыденной жизни.

– И тут понимаешь, насколько зыбкими могут быть границы между реальностью и представлениями о ней…

– Именно. Поэтому­то я не хочу, чтобы в моём творчестве доминировала некая «географическая карта», чтобы в ней все предметы были намертво соотнесены с установившимися понятиями о них. Для меня это скучно, в этом не найдёшь истинного творческого зерна. Поэтому, когда мне для одной американской галереи заказали картину на тему трагедии 11 сентября и прислали массу фотографий с места событий, я не стал выносить на холст многочисленные фрагменты видимой реальности, а нарисовал развалины, на которых сидит, свернувшись калачиком, плачущий ангел. Или, к примеру, отражая бакинскую тему нефти и нефтяников, пишешь выходящий из воды фонтан с лицом спящего доброго чудовища. Пока оно сонное, безобидное, но его почти разбудили, «достали», как будто кровь земли выпустили. И когда зверь совсем проснётся, неизвестно, какими цунами или землетрясениями это обернётся для земли. Мне нравится в работе метафора, завуалированность образа, который зрителю было бы интересно расшифровать. Именно поэтому мне близки Босх, Питер Брейгель­старший, Уильям Тёрнер, Дюрер, Густав Доре – символисты, метафорные художники, чьи картины – проявление свободного фантазийного движения мысли.

– В вашей жизни много невероятных переплетений судеб, событий, обстоятельств. Ваш дом – это и мастерская, и офис, и приёмная, и жилье. Ваши картины – калейдоскоп лиц, сюжетов, тем. Ваш день, как день в «Улиссе», – объёмная книга. Как вы это всё соединяете в стройный рисунок судьбы? Есенин писал, что «розу белую с чёрной жабой хотел на земле повенчать», а какова формула сопряжения Никаса Сафронова?

– Может быть, она в сопереживании и милосердии. Мне всех жалко. Жаль уничтожаемые растения, горящие леса, муравьёв, которых нечаянно кто­то топчет, или разорённые гнёзда пчёл. Знаете, на Украине, по всей Полтаве и не только, на деревьях висят наросты, как гнёзда галок. Это, оказывается, паразит, высасывающий из растения соки, от его присутствия дерево вскорости становится хрупким, незащищённым и ломается даже от не очень сильного ветра. Мне бесконечно больно смотреть, как гибнут эти деревья. Мне тревожно за нашу природу, за всю нашу планету. Когда в море из тонущего танкера выливаются тонны нефти, я воспринимаю это как личную трагедию. Как и то, что охотники убивают слонов, носорогов, оленей, львов и волков. Я не могу на это спокойно смотреть, как будто убивают моих детей. А сколько в мире не моих детей страдают! И разве оттого, что дети чужие, их боль может ранить тебя меньше? Ведь детская мука – как страдание ангелов по вине взрослых людей. Знаете, я бы посоветовал всем охотникам охотиться на педофилов, а не на животных, – больше было бы смысла и пользы для всех, наверное. Хотя то, что я сейчас сказал, возможно, и неправильно, и зло злом не победить. В любом случае я стараюсь в своей жизни людей мирить и своим творчеством призываю их жить в согласии и гармонии.

– Такое сопереживание помогает в творчестве?

– Наверное, помогает. Хотя я часто недоволен своими картинами, всегда критично к ним отношусь. Но они нравятся многим людям – значит, что­то хорошее я делаю для мира.

Хотел бы ещё вот что добавить к разговору о моём отношении к жизни. Меня очень угнетает какая­то всеобщая бестолковщина, халатность нашего мира, в котором можно не задумываясь бросить банку мимо урны, выкинуть мусор из окна, походя унизить другого, покалечить или даже убить. Вокруг столько нерационально или, скорее, иррационально несправедливого, что от всего этого становится очень грустно.

Непросто войти в живой разговор с Никасом, но куда труднее выйти из него: уж больно сильна встряска от соприкосновения с масштабной личностью – всё прокручиваются и прокручиваются в памяти различные нюансы разговора, настойчиво требуют внимания затронутые и оставшиеся неразработанными темы. Он часто, почти всегда – под прессом очень пристрастного внимания. Чего в этом внимании больше: зависти ли, недоброжелательства, праздного любопытства – бог весть. Но ему ставят в вину очень многое, и чаще всего то, что сильные мира сего его искренне любят и искренне восхищаются его работами…

И вот о чём подумалось. Наверное, у каждого человека есть своя миссия. Возможно, предназначение Никаса ещё и в том, чтобы согреть теплом своего творчества одно из самых тягостных одиночеств – одиночество знаменитого человека. Ведь, пожалуй, самая тяжёлая плата за известность, за то, что ты стал тем, кто серьёзно влияет на судьбы мира (будь ты политик, актёр, спортсмен, учёный – неважно), в том, что ты почти лишён права на обычность человеческого сопереживания тебе как простому человеку. Не знаменитости, не прославленной фигуре, ставшей почти идолом, а простому, обычному человеку. Никас Сафронов дарит знаковым и значимым людям нашего мира это сопереживание, позволяя известным людям увидеть свои сокровенные, скрытые под бронёй известности, человеческие черты. Он как будто выводит знаменитость из зазеркалья плакатного облика, возвращая ей образ тихой человеческой красоты, которая обычна, как природа, и потому непостижима. Как он это делает? Могу с уверенностью сказать только одно: с любовью. И сочувствием…

Владимир ЛИХВАРЬ

Теги: искусство , скульптура , живопись

Фронт без флангов

В Ялте завершил свою работу XVI Международный телекинофорум «Вместе». Времена меняются, но название фестиваля по-прежнему остаётся пророческим: снова сделать свою страну великой и сильной мы сможем только все вместе.

В

сё начинается с точно выбранного имени. Для большого сообщества людей, объединивших свои силы и таланты ради нужного дела, это так же справедливо, как и для отдельного человека. Тот, кто дал Ялтинскому телекинофоруму название «Вместе», обладал редким даром слышать Время. В начале 2000-х форум делал свои первые шаги, первые шаги по тернистому пути возрождения делала и вся страна. Юбилейный – 15-й телекинофорум встречала уже совсем другая Ялта. Минул год, эйфория от того, что Крым – наш, несколько поулеглась, пришло понимание, что самое трудное, оказывается, не одержать победу, а удержать её, доказать, что она – твоя по праву. И доказывать это придётся, что называется, всем миром.