Читаем без скачивания Жестокий рикошет - Сергей Самаров

Я положил автомат на камень, чтобы не придерживать его правой рукой, прижал приклад к левому плечу, потому что точно стрелять с правого плеча для меня проблематично, а правой рукой с силой зажал недавно зашитую рану. Увесистая мушка автомата легла в прорезь прицельной планки, нашла цель, я задержал дыхание и коротко нажал на спусковой крючок. И тут же отыскал в прицел второго, ползущего в двух метрах позади. Еще один одиночный выстрел завершил жизненный путь бандита. Но я при этом прекрасно понимал, что двое бандитов – это не весь личный состав, что против меня выставлен. И тут же получил подтверждение. Откуда-то со стороны раздались несколько автоматных очередей. Неприцельных. Стреляли оттуда, откуда меня видеть не могли, и стреляли непонятно в кого, скорее всего, просто для острастки, чтобы запугать меня и себя подбодрить. С плохими бойцами это бывает. По одиночным выстрелам они меня определили. Я вообще ни разу не слышал, чтобы бандиты стреляли одиночными. Они любят длинные очереди. И поняли, что стреляют не в меня, а я стреляю.

А я тем временем присел за кустом и сильнее правой рукой рану придавил. Старый и мудрый принцип «боль побеждается болью» всегда работает. Я надавил, и боль стала слабее. Только после этого я начал соображать, как и куда мне выходить.

Очевидно было, что уходить я должен в ту сторону, откуда пришел, и уходить не по открытому месту, а через «зеленку». Подобное поведение настолько естественно, что ничего другого в голову бандитам и прийти не могло. В более здоровом состоянии я и сам выбрал бы этот вариант и уходил бы, оставляя за собой растяжки и выставляя засады на единичный одиночный выстрел, чтобы предельно затормозить преследование и нанести ему максимальный урон. Но сейчас вся левая сторона тела у меня ныла так, что я стискивал зубы, чтобы не стонать. Даже ночное ранение в бедро по касательной неожиданно напомнило о себе ноющей и саднящей болью. А рана в боку создавала такое впечатление, что мне в тело воткнули не короткий нож, а по крайней мере саблю и лезвие обломали, оставив большую часть стали у меня в организме.

Но уходить было пора, и я принял решение, как мне уходить, сообразуясь со своими физическими возможностями. Однако перед уходом я вытащил из подсумка убитого бандита две гранаты. Первую, тяжело преодолев ползком три метра, выставил в проходе между кустами, которым и сам пользовался, подкрадываясь к противнику. «Выставил» в данном случае имеет свое название – я «посадил картошку». Делается это просто: снимается кольцо с гранаты, а чека вдавливается в землю там, где о гранату могут споткнуться. Когда споткнутся, граната высвободится из-под земли, щелкнет чека, и последует взрыв. Метод простой и давно опробованный. Вторую гранату с сорванным кольцом я уложил под обнаженное по пояс тело санитарки, завернув предварительно в ее окровавленную разорванную рубашку. Рубашку наверняка попытаются вытащить, чтобы прикрыть тело. Щепетильность естественная, но она будет для бандитов губительной. А я не в том положении, чтобы в ответ проявлять щепетильность. Передо мной задача сложная – выжить. Не знаю, насколько мне удастся победить. После второго ранения моя задача сильно осложнилась, но выжить я постараюсь, хотя и это тоже сложно.

И только после этого, еще раз осмотревшись, я дал, не глядя и не прижимая автомат к плечу, несколько хлестких коротких очередей по дальним деревьям и кустам, освобождая рожок автомата и показывая, где я нахожусь. Сменил рожок на сдвоенный и быстро, стараясь не думать о боли, а в действительности просто пересиливая ее, сместился к самому краю «зеленки», где на пригорке среди крупных камней были наиболее густые кусты под двумя высокими елями. Но сместился я не от поста на дороге, не назад, а вперед метров на двадцать, то есть совсем не в ту сторону, куда должен был бы уходить по логике. В моем поведении была своя антилогика, но понять ее трудно и не каждому дано.

Кроме как на антилогику мне не на что было больше рассчитывать.

2

Место я выбрал в самом деле удачное. Моя «камуфляжка» полностью сливалась с кустами, и заметить меня можно было бы, только наступив мне на спину. Но чтобы меня обнаружить, следовало прийти не из «зеленки», а со стороны берега. Мои неприцельные очереди наглядно показывали, что я стрелять умею, а два одиночных выстрела говорили, что стреляю я неплохо, и никто, думается, не пожелал бы рисковать без необходимости, идти по открытому месту и подставлять себя под возможные выстрелы. Следовательно, с этой стороны я был в безопасности. И вообще я был, кажется, в безопасности, потому что искать меня могли бы только в противоположной стороне, дальше второй, а потом и дальше третьей линии заслона. Но посты второй линии они осмотреть все же обязаны, как потом посты третьей линии. На то, к чему этот осмотр приведет, я возлагал большие надежды, потому что знал неподготовленность бандитов к боевым действиям. Так и получилось~

Сначала я увидел троих. Шли они настороженно, если не сказать, что с опаской. Но настороженность эта была совсем не той настороженностью, которая способна защитить. Нет, она была вызвана просто следствием чего-то уже случившегося. И я мог предположить, следствием чего именно. Два выстрела из подствольного гранатомета, скорее всего, кого-то из этой группы накрыли. И потому оставшиеся чувствовали себя неважно. Но они не прятались, не перебегали от куста к кусту, даже не держали автоматы в боевом положении. Остановились около двоих последних, которых я снял выстрелами. Постояли, озираясь, но опять не пытаясь укрыться. Обменялись мнениями. Один наклонился, прощупал у того, что лежал сзади, пульс. У первого даже пульс щупать не стал. Первому я в голову стрелял, и они последствия выстрела видели. Но сами вели себя беспечно.

Ожидания мои подтверждались. Бандиты предполагали, что я ушел далеко, и потому не прятались. Мне легко было бы сейчас снять всех троих. Но тогда в самом деле пришлось бы уходить далеко, а я не мог ходить быстро. Мне даже лежать без движения было больно.

Со стороны вышли еще пятеро. Однако большие силы Авдорхан Дидигов выставил в заслон. Боится, что я сумею прорваться.

Пятеро громко спросили что-то у троих. Те объяснили. Разговаривали на родном языке, и потому я ничего не понял. Даже по интонации. Пятеро тоже что-то рассказали. И даже себе за спину показали. Догадаться, откуда они идут, было нетрудно. Проверили все посты. Увидели результаты. Мне показалось, что я сумел произвести о себе соответствующее впечатление.

Пока трое стояли у двух подстреленных, пятеро двинулись к последнему посту. И трое туда же пошли. Я ждал. Зря, что ли, «сажал картошку» у них на дороге. Но пятерым путь выдался короче, и они подошли первыми. Мне плохо был виден пост, только головы бандитов. Потом одна голова пропала. Кто-то наклонился, и я понял, зачем он наклонился. И грянул взрыв. В тесном пространстве граната если не убьет всех пятерых, то ранит обязательно всех. Результат даже превзошел мои ожидания. Трое оставшихся остановились только на пару секунд. Потом заспешили к месту взрыва. Они правильно шли. Им просто негде было больше идти. И шли тесно. Теперь сработала «картошка». И опять сказалась неопытность. После щелчка чеки гранаты есть время, чтобы отпрыгнуть в сторону. Только отдельные умельцы из обычных гранат делают «скороспелки», уменьшая количество пороха в замедлителе. Я такого делать не умею. И время у бандитов было. Можно было отпрыгнуть в сторону. И у пятерых, и у троих. Но они слишком поздно среагировали. Они не умеют реагировать на щелчки. Взрыв грохнул, срывая листья с кустов и ошметки одежды со свежих трупов. «Картошку» задел и освободил первый. И взорвалась она среди них.

* * ** * *

Я вовремя вспомнил, что когда-то учился в школе и даже имел неплохие оценки по математике. И начал считать. Получалось, что я уничтожил восемнадцать боевиков. Это точно. Но еще кого-то, возможно, накрыл выстрелами из гранатомета. Так сколько же их всего здесь? Не может их быть много. Просто нет у Авдорхана Дидигова столько людей, чтобы на посту много оставалось. И соблазн посетить пост был очень велик. Настолько велик, что я стал всерьез задумываться о том, чтобы подойти к посту ближе, и если даже не подбираться к нему вплотную, чтобы опять малой саперной лопаткой орудовать, то хотя бы пострелять издали~ Но главное, что меня интересовало, – там, на посту, должен был находиться грузовик.

Да, мне трудно ходить. Да, мне нужна медицинская помощь.

Захватить грузовик, чтобы на машине до своих добраться, – это, наверное, решение всех моих проблем. Вопрос стоял только в том, смогу ли я с грузовиком справиться. Прав у меня вообще никогда не было, даже купленных. Но на чужих машинах, за неимением своей, ездить мне приходилось. Меня даже специально обучал один товарищ. И я ездил. Но на легковой. Наверное, грузовик в вождении мало чем отличается от легковушки. И справиться с ним я должен.