Читаем без скачивания Подслушанная страсть - Алексей Суслов

Рассказав о сне, рыцарь спросил Марию, как идут дела у её семьи. Девушка печально рассказала об очередной пьяной выходке её отца: старик взлез на мельницу, каким то образом добрался до лопастей и ветер закрутил его до того мгновения, когда сумасбродный мещанин не рухнул в канаву с водой. Его, грязного и проклинавшего всё живое, доставили до дома, где жена, сухожилистая Марта, омыла вонючее тело и положила в постель. У старика был жар и он всю ночь бредил.

Себастьян молча опустил глаза, отдал остатки еды  колдунье и лёг, закинув руки за голову. Он представил, как девушка, сидящая рядом с ним, во мраке летней ночи плескалась у водопада, и прекрасное молодое тело возбудило его ум. Все мысли куда-то ушли, осталось лишь это видение, самое соблазнительное что есть в этом мире.

Он так и уснул, заботливо накрытый овечьей шкурой, и его громкому храпу вторили десятки других. Никто не знал, чем болел Себастьян, никто не мог твёрдо сказать, когда он присоединиться к армии Ордена, но мало кто сомневался, что не останется его тело безымянно погребённым под Иерусалимом. Из-за одного отставшего воина сражение не откладывается: кровь, которая должна пролиться – непременно прольётся. Не твоя, так другая.

Закончив очередную главу «Подслушанной страсти», Митя побрился, обтёрся жёстким полотенцем, основательно оглядев себя в зеркале. Ему нравился этот бодрый человек, не опустивший руки из-за измены жены, пусть даже и гражданской. Твёрдый камень не одолеет ни какая вода, какая бы она не была бурной.

Митя одел лёгкое пальто и вышел во двор, ослеплённый осенним солнцем. У дома Брунов суетились рабочие. Усатый мужчина в сине-жёлтой униформе методично раздавал распоряжения.

– Добрый день, соседка, – приветствовал девушку Митя и сел рядом.

Побродив вокруг коттеджа, Митя спустился по дорожке из гальки к великолепной полянке, не по-природному ровной. Не вдалеке располагался пруд. У пруда сидела «Солнце», читала книгу, держа её в перчатках. Уютно устроившись на колесе от трактора, девушка даже не заметила, как к ней подошёл русский начинающий писатель.

Они говорили о мире, измученном войнами и голодом; о книгах, волнующих умы интеллигенции; о том, за что надо любить и как… Обычный разговор двух пытливых душ. Они смотрел в глаза друг другу и вера в открытость и доверие укреплялась в них.

Перейдя на «ты», они застали карнавал сверкающего неба. Зачем куда-то торопиться, когда рядом с тобой есть человек, понимающий тебя и сочувствующий тебе.

Их первый поцелуй был более похож на ласки двух школьников, нежели познавших все превратности любви людей, если и не умудрённых опытом, то точно понимающих свои ошибки и слабости.

«Солнце» поведала Мите, что обожглась в любви как на молоке, влюбившись в учителя физики и отдавшись ему без всякой задней мысли. Она тогда разочаровалась во всём мужском племени.

– Нельзя по одному человеку делать выводы обо всём человечестве, – сказал Митя. – Миллиарды живых сердец содержат в себе индивидуальность.

Они, обнявшись, покинули пруд, прошли поляну с засохшей травой и бороздами от колёс грузовиков, по дорожке из всё той же гальки (самым популярным покрытием американских просёлочных дорог), они направились к коттеджу семьи Брунов, вошли в жилище Мити и предались страстному поглощению друг друга. Тело Мити было измученно отказыванием в естественных половых потребностях, а потому было так жадно и напряжено, что он словно сошёл с ума: движения его были рваными и сумбурными, глаза окрасились в красные прожилки и из кожных пор выступил пот.

– Мне ещё никогда не было так хорошо, – воскликнула девушка, обвив ногами тело Мити.

Словно образумясь, Митя вошёл в ритмичность, его движения стали плавными. По половым губам «Солнца» прошла дрожь. Капелька за капелькой из её лона вытекал сок, увлажняя мест соприкосновения с органом Мити.

Испытав весь конец любовных утех и пиршества тел как что-то неземное, они смеялись, поглаживали друг друга, говорили каким-то полудетским языком.

Попив душистого чая, двое влюблённых сели на старый мотоцикл, на котором когда-то ещё не старый Крис Брун ездил на рыбалку в Санта-Фе, и помчались навстречу ветру.

Позднее их можно было видеть у старой закусочной «Старина Джек», увлечёнными задористым разговором с россыпью улыбок и ласковых слов.

Глава 16

В холодную дождливую пятницу позвонила Кристина. Её голос доносил страдальческие нотки брошенной львицы. Мите было жаль её как добросовестный лётчик жалеет разбившийся аппарат.

– До Обамы легче дозвониться, чем до Дмитрия Пурина! – о, эта иерихонская труба женского самомнения! Иногда кажется, что слабый пол произошёл на другой планете…

– Я занимаюсь книгой. В конце концов, – Митя потёр переносицу и провёл рукой по влажному стеклу, оставляя трогательные незамысловаты полоски толщиной в палец, – я абсолютно уверен, что ты счастлива с этим Худорковским. Сколько раз мне говорил Сакс, что все женщины – стервы. Я оборвал своё сердце твоей колючей проволокой. Такие раны смертельны.

– Тогда ищи себе новую Стейс Крамер. Я давно уже не девочка и вправе распоряжаться собой как мне вздумается. Твой Сакс брезгует женским обществом по причине своей полной половой непригодности… Тебе Гоблин звонил. Да, просил передать: биржа сгорела и виноват в этом Ваня и его новенькая стервочка-прошмандовка.

Митя исторгнул из себя саркастическую улыбку: биржа сгорела! Да пусть бы полгорода запылало огнём, какое ему дело. Россия – опасное место для любого таланта, если этот талант не обосновался на гранитном основании.

– Ты уже не один? – игрив спросила Кристина.

– Ты хочешь всё вернуть на прежнее место? Семья Брунов встретила меня великолепно, а их дочь оказалось милейшим созданием: её ручки, такие бледные и хрупкие, дразнят моё тело словно перышко павлина. Когда она приходит в мой домик в пижамке в клеточку…

Кристина выдала в телефон серию нечленораздельных звуков. Она научилась держать себя в руках, но сегодня был не её день.

– Прекрати! Чёрт бы побрал твою пижамистую выдру. Я хочу видеть её. Скажи адрес.

– Я не желаю становиться соучастником преступления. – Митя что-то записал в жёлтый блокнот. – Ты хочешь приехать сюда и разнести всё к чертям собачьим? Думаешь, мне это надо? Я пишу книгу, я поглощён новыми витками жизни и мне нет дела до твоих претензий на моё счастье!

Но всё же Митя сообщил свои координаты. Кристина обещала вести себя в рамках законов города Альбукерке.

Вечером, когда величественный закат бледного солнца катился за холмы, Кристина стояла у ворот коттеджа Брунов, держа руки в карманах лёгкого демисезонного пальто, буравя взглядом фигуру деревянной совы над крышей этого интересного жилища.

Встречать вышла «Солнце». Мокрые волосы девушки блестели цветом фольги. Кристина как раненная мышка пропищала:

– О, так ты простудишься: температура ползёт к нулю, а разгуливаешь с не высушенными волосами! Побежали, иначе не далеко подхватить кучу микробов.

Они действительно пошли быстрым шагом навстречу чете Брунов и Мити, стоящих у крыльца. В соседнем доме показались головы любопытных.

На ужин была индейка и маринованные грибы. Две бутылки бургундского вина делали стол ещё привлекательнее. Бруны узнали, что гостья приходилась Мите кузиной по отцовской линии. Глаза «Солнца» слегка увлажнились, когда Кристина рассказывала о своей любви к всему странному и необычному: притягательная сила русских кладбищ так выразительно обрисовывалось митиной «кузиной», что и Крис Брун едва не выдавил скупую мужскую слезу. Работая почтальоном, он не раз приносил дурные вести, но всякий раз носовой платок его оказывался совершенно сухим.

Закончив трапезу чаепитием, они вышли в поющий цикадами сумрак. Крис Брун заговорил первым:

– Кристина, ты надолго в Америке?

– Мне помогли открыть интернет-магазин сувениров из яшмы и я хочу завалить весь Нью-Йорк своим товаром. Вообще, я здесь чувствую себя увереннее, нежели в родной России.