Читаем без скачивания Иной вариант - Владислав Конюшевский

Изумленно почесав щеку, я уточнил:

— Так что, все со стиляг началось?!

— Нет, конечно, но и они внесли свою лепту. А о штатниках вспомнил, потому что ты спросил: каким образом во времена Союза могли появиться люди, презирающие свою родину. Вот я и привел пример. Хотя, конечно, причин может быть очень много…

Сосновский перевел дух и, как-то сгорбившись, добавил:

— Только ты знаешь, Сергей, я думал, что хуже, чем было у нас, просто быть не может. Но когда попал «на ту сторону», понял, что наш вариант истории это даже не цветочки, а так — пыльца от цветочков.

Я, отходя от эмоциональной речи собеседника, тряхнул головой и, возвращаясь к предыдущему странному разговору, ехидно улыбнулся:

— Ого! Так вы уже ТАМ были? А зачем тогда я понадобился?

«Проф» бросил на меня удивленно-рассерженный взгляд:

— Разумеется, был. Не думаете же вы, что я вообще бы начал этот разговор, досконально не убедившись в полной безопасности функционирования портала?

Не обращая на его недовольство внимания, я так же, с подначкой, продолжил:

— И как ТАМ? Люди есть?

— Конечно. И земля и люди, и Россия есть. Точнее то, что от нее осталось…

— В смысле?

— В самом прямом. Российской Федерации в том мире больше не существует. — Видно, предугадывая мой вопрос, он махнул рукой: — Нет. Никакой войны не было. Все было практически как у нас. Только вот, по разным причинам, распад СССР плавно перешел в распад самой России. О причинах произошедшего говорить можно долго, но вы ведь политикой не очень интересуетесь, да и не это сейчас главное…

У меня по спине пробежали ледяные мурашки. Это он что… это он всерьез?! То есть наш престарелый сосед на самом деле руководил какой-то закрытой лабораторией? На самом деле проводил эксперименты с параллельными мирами? На самом деле сделал открытие? Бред! Так не бывает!

Я с трудом сглотнул и, уже очень надеясь, что все вышесказанное было просто шуткой, выставил руку перед собой, призывая собеседника к молчанию, и твердо произнес:

— Игорь Михайлович, вы меня, конечно, извините, но хотелось бы кое-что уточнить. Из всего рассказанного мне понятно — данные о «турнике» относятся к высшей категории секретности. И судя по тому, что за все эти годы никто из властных структур вас не побеспокоил, похоже, вы остались единственным человеком, кто о нем вообще знает. То есть вы, единолично, много лет были владельцем бесценной информации, способной перевернуть мир. Вот и возникает вопрос — почему именно я? В смысле, почему и зачем вы это все мне рассказали? Мы ведь знакомы буквально месяц, и у вас нет никакой гарантии, что я с этими новостями не рвану в ФСБ.

Игорь Михайлович молча поднялся и, выплеснув остывший чай, налил нового. А потом, сев, спокойно сказал:

— За этот месяц я вас узнал достаточно, чтобы понять — вам можно доверять. А если учесть, что вы совсем недавно были командиром подразделения, относящегося к структуре ГРУ, то по умолчанию являетесь человеком, который отлично осознает, что полученные вами сведения имеют гриф «особой важности» категории «А». И поэтому отнесетесь к ним не как какой-нибудь гражданский шалопай, которому хватит ума придать всё услышанное огласке…

— Это-то я как раз отлично понимаю! Я не понимаю другого — почему вы думаете, что я не пойду с этими сведениями в компетентные органы?

Сосед пожал плечами и, тяжело вздохнув, ответил:

— Потому что я вас об этом попрошу. Просто по-человечески попрошу повременить с походом в госбезопасность. Неужели этого мало?

Я подозрительно посмотрел в выцветшие от старости глаза Сосновского, которые так и лучились доверием, и чуть не сплюнул. Нет, ну надо же так попасть?! Зараза! Вот как задницей чувствовал, что ничем хорошим его байка не кончится. Ха «просто попрошу»… тут гостайна высшей категории, а он в игрушки играет. Или… или не играет? Еще раз глянув на старика, я задумчиво пожевал губу.

Так, надо мыслить логически. Начнем с того, что дураком «профа» точно не назовешь. Дурак просто не в состоянии двадцать лет хранить ТАКОЙ секрет. То есть ума, выдержки и скрытности у старика вполне хватает. А тут вдруг Сосновский решил раскрыться малознакомому человеку. Ладно, допустим, у него безвыходная ситуация и понадобился помощник. Но почему я? Понятно, что на тракториста Васю или студента Петю, могущего случайно разболтать доверенные сведения, я не похож. Не зря сосед упомянул мою службу в подразделении ГРУ. Но ведь он должен сообразить, что трепать языком собеседник, конечно, не будет, только вот именно в силу своего офицерского прошлого, понимая, КАКОЙ важностью обладает полученная информация, с огромной долей вероятности доложит о ней наверх. И все эти «просто попрошу» являются в данном случае наивной отмазкой. Игорь Михайлович не может этого не учитывать.

Нет, тут что-то другое. Профессор, похоже, уверен, что я его не сдам. Тогда получается… Еще раз взглянув на своего собеседника, я только зубы сжал. Вот змей, неужели он НАСТОЛЬКО смог все просчитать? Мне ведь действительно в органы бежать совсем не с руки. До поездки в Израиль — без проблем. А сейчас… М-да, не зря я, как только заподозрил, что рассказываемая им байка может быть РЕАЛЬНОЙ историей, холодным потом покрылся. И все из-за своего еврейского приключения. Причем, если бы дело ограничилось только террористами, то это еще было бы ничего. Стычка с арабами воспринималась бы как несчастный случай, не более того. Но как уже говорилось, я слишком хорошо знаю СИСТЕМУ. И это знание дает уверенность в том, что как только Корнев законтачил с представителями израильских спецслужб, в лице Майиного жениха, то его моментом взяли на карандаш. И в ФСБ, и исходя из моей ВУС[30] — в военной контрразведке. Нет, свежезавербованного шпиона во мне не подозревали. Но сведения о контакте нашли отражение в личном деле. И вовсе не потому, что меня решили «закошмарить», а потому что так было положено.

В обычной жизни это практически ничем не грозило. Единственно что, даже работая на гражданке, я не сумел бы получить допуск, имеющий хоть какое-то отношение к государственной тайне. К примеру, не смог бы работать главным инженером на режимном предприятии. Или шишкой в какой-нибудь внешнеполитической госструктуре. Ну и фиг с ним. Я туда, в общем, и не рвался.

Но в случае с Сосновским все становится гораздо сложнее. И если всплывет информация о моей причастности к информации грифа «особой важности», то я даже боюсь предположить свою дальнейшую судьбу. Будь даже я чист аки агнец и то жизнь бы круто поменялась. Причем с непредсказуемыми последствиями. Но вот отметка в личном деле о контактах с представителями забугорных спецслужб лишает каких-либо иллюзий напрочь. Что контрразведка, что безопасность — особыми сантиментами не страдают, и если будет хоть малейшее подозрение, что тайна ТАКОГО уровня может попасть к иностранцам, то Корнева в самом лучшем случае упакуют так далеко и глубоко, что я имя свое забуду, а солнце буду видеть раз в полгода. Чего тут говорить — уж я-то точно знаю, что это обычная практика, принятая в любой серьезной стране. Только мне совершенно не хочется «упаковываться». Так что ни о каком походе в ФСБ не может быть и речи.

Тут Сосновский все верно просчитал. Но ведь он мне не только рассказал про свое открытие, он еще и про помощника намекнул. Поэтому очень интересно, почему сосед считает, что я не пошлю его на три буквы и не сбегу куда подальше? Это было бы вполне логично с моей стороны.

Нет, что-то не то получается… Тогда какой ему был смысл вообще про «турник» рассказывать? Но он рассказал, значит, почему-то считает, что я стану ему помогать. Почему?!

Хм… задумчиво поскребя щеку, я машинально глотнул чаю и, не найдя прямого ответа, решил прервать затянувшееся молчание:

— Допустим, я уважу вашу просьбу и сохраню все в тайне. Но мне одно непонятно — с какой стати вы решили, что я воспылаю желанием вам помогать?

Сосновский как-то лукаво сощурился, неуловимо став похожим на кота Базилио из старого фильма, но ответил вполне серьезно:

— Знаете, Сережа, вы, разумеется, можете отказаться. Тем более что мне и оплатить вашу помощь нечем. Ну… практически нечем. Только имейте в виду — вам я могу доверять всецело, будучи твердо уверенным, что вы человек слова и информация об «объекте 18–36» нигде не всплывет. Не всплывет, так как вы отлично понимаете, какое отношение должно быть к сведениям подобного уровня. Но в случае вашего отказа мне придется искать другого помощника. И нет никакой гарантии, что он не будет гораздо менее опытнее вас в отношении сохранения информации категории «А».

Вот гад! Я аж фыркнул от неожиданности. Как он все продумал! Теперь все стало понятно… Ну да, к примеру — я отказываюсь. И что? Этот «профессор Мориарти» ищет другого. Но если другой хоть как-то проболтается, то мне точно — кирдык! Безопасность, выйдя на Сосновского с помощником, начнет их трясти как груши (да еще и наверняка с применением фармакологических средств). В данном случае никто стесняться не будет. И в результате этой «тряски», помимо основной информации, появятся сведения о причастности к этому делу некоего Корнева. То есть лично для меня получатся те же яйца, только в профиль. Но так как подозрений в этом случае у госбезопасности будет больше (типа — почему скрывал?), то на «упаковку» можно не рассчитывать. Найдут, допросят и закопают. Ну я и влип… Вот только этого геморроя мне ко всему прочему и не хватало. Для полноты, блин, ощущений!