Читаем без скачивания Черная полоса "СПАРТАКА" - Владимир Шевченко

«Не эстетично? Зато дешево, надежно и практично». («Бриллиантовая рука».)

Я в этом автосалоне отнюдь не забыл про концепт-кар Старкова. О нем отдельный разговор. До сих лор не понимаю, что это было. В официальных играх — то джип, то трактор. Но в товарищеских — бывало, что и «Ламборгини».

К сожалению, любители покритиковать Старкова почти не видели команду образца зимы 2004—2005. Итак, первый предсезонный сбор в Турции.

На фоне традиционных «втягивающих» мучений мы дали согласие участвовать в не менее традиционном турнире «Эфес Пилсен Кап».

Меня, как праздно болтающегося, отправили в Анталию, на его презентацию. Познакомился с президентами клубов-соперников, отметили это дело. Тогдашнего английского хватило, чтобы понять, куда встать, кому позировать и с кем играть будем. На всякий случай я позвонил в Москву, своему администратору сайта, с просьбой выслать мне английский перевод заготовленной на русском приветственной речи. Все добросовестно выучил, но сдать зачет не пришлось, ибо речи отменили, разменяв их на фуршет. На фуршете тоже, кстати, сэкономили. Было дешево и невкусно. Короче, не задался турнир с самого начала. Потому и не выиграли. Утром тренировка в Кемере — вечером матч в Анталии. Дошли до финала с шведским «Мальме». Аленичев с партнерами даже вдесятером (после удаления), без замен, все 120 минут были в полном порядке. Валтузили этих шведов, как Петр под Полтавой. Аленичев был просто богом. Да что Аленичев — Кавенаги показал себя настоящим страйкером, беспощадным и нацеленным. Это был настоящий футбол. Мы проиграли финал на последних минутах, но поняли, как можем играть в этом сезоне. И это без Титова, который на сборе был, но пока не играл. Мне позвонили из Москвы болельщики, я через них передал кокетливое извинение от команды, что не сумели выиграть. Опошлил, признаю. Никто меня не просил извиняться, просто хотел на комплимент развести. Удалось. Так и писали на ВВ: «Они еще извиняются. Золотые наши, красавцы, герои!» Молодой был, дурной…

Тренеры поехали в отель на автомобиле (тогда еще «Ламборгини»), давая, таким образом, команде, ехавшей на автобусе, возможность заскочить в лавку за пивком. Что было сделано с превеликим удовольствием. Пересевшие на тренерские места лидеры команды у ближайшего мини-маркета на чистом турецком приказали водиле: «Дур!» (Стой!), и в следующее мгновение вице-триумфаторы «Эфес Пилсен Кап» рванули за «Эфесом» и прочими напитками. Если бы не последние, на сборах вообще можно было бы свихнуться. Да нет, никто в лоскуты не напивался, но «деды» и «дембеля» могли себе позволить вечерком расслабиться. В чем прелесть пресс-атташизма — в отличие от тренеров ты в принципе можешь ребятам составить компанию. Стукачества у нас не водилось. Не знаю, как теперь.

Футбол в середине января еще никому не надоел. О нем даже говорить хотелось. Чуть позже, когда к партнерам полноценно присоединился Титов, середина поля вообще заблистала. Егору пока не хватало кондиций, его дополнял движением и креативом, порой заменяющим это самое движение, Аленичев. А на флангах господствовали Бояринцев и Калиниченко, которым умный футбол и прививать-то не надо было — знают они его. Это была красота, мысль, мощь и сплошное удовольствие. Дримтим, да и только!

Тренировки тоже проходили в целом с удовольствием.

Ассистент Старкова Игорь Клесов испытывал заметный пиетет, доходящий до подобострастия, лишь к одному человеку (кроме Старкова, разумеется) — к Егору Титову. Так нежно и бережно он занимался с ним индивидуально. Накручивал с ним километры вокруг поля, без конца интересовался состоянием и так далее. И улыбался как-то не по-клесовски. Сразу было видно, что футболист Титов находится у тренера Клесова в «уважухе».

Еще Игорь Клесов запомнился индивидуальными занятиями с Никитой Баженовым. Экс-форвард Александр Старков говорил про синдром Никиты: «Нефартовый нападающий — преступник». И всячески хотел что-то изменить в футбольном облике молодого форварда. Никита был похож на Пушкина и хотел научиться играть на гитаре, но, услышав однажды от Аленичева «какая гитара, пусть сначала в футбол играть научится», — решил, что гитара подождет. Данные-то у него в 2005-м были шикарные. Для футбола. Клесов по поручению Старкова разбрасывал фишки по штрафной площади и не меньше получаса в тренировку ходил вокруг Баженова, подсказывая, как оттолкнуться, что сделать с корпусом, чем пробить, чтобы опередить оппонента. Нет, суть занятий вопросов не вызывала. Наоборот, не припомню, чтобы кто-то в «Спартаке» кого-то подтягивал индивидуально. Но почему именно Клесов делает это и какой свой игроцкий опыт он передает? Вот это немного смущало. Еще больше все эти годы смущало отсутствие объективной самооценки у футболистов. По идее, каждый знает свои недостатки, даже если тренер в них носом не тыкает. Бери да оставайся после тренировки, шлифуй прием, пока с закрытыми глазами не получится.

Какой там! После тренировки в Тарасовке кто без обеда, а кто и без душа — прыг в машину — и был таков! Запомнился на тех сборах и Паша Погребняк. Тем, что постоянно был чем-то недоволен. Не сложилось у них как-то со Старковым. Не заладилось. При Скале он выходил в составе, даже забивал. А Александр Петрович оценивал его, по-моему, ниже Баженова. Вот и отцепил вскоре. Ну, да что ни делается, все к лучшему, да, Паша? Не такой уж Петрович и «г…н», как показала жизнь. Неизвестно, как сложилась бы карьера Погребняка, не поступи Старков именно так.

Второй сбор проходил в испанской Марбелье. Волшебное место.

Старков попросил меня взять туда… гитару. Но кто же в Тулу со своим самоваром? Я ее прямо там, в Испании, за сто долларов и купил. Так в команде — «автомобиле» по Старкову — появился CD-плеер — это я.

Несколько раз после тренировочных дней сидели большой компанией человек в десять и пели песни. Лешка Зуев был еще в порядке, тоже брал слово. Только пел чужие, в основном блатные, песни. «Свои» у него через год «начнутся». Ковалевски как-то сдержанно относился к русскому музыкальному юмору. А наши классические «Плот», «Поворот» или что-то в этом роде его не заводили. Он даже в одном из интервью в то время признался, что поем на сборах, но у Шевченко репертуар какой-то невеселый. Ему, Войцеху, он не позволяет сбросить груз тренировочного напряжения. А казалось бы, пивко, сухое вино, гитара — что еще нужно, чтобы как-то забыть про две тренировки в день? Клесов под дверью не караулил. Знали тренеры, что мы сидим, чего лезть-то. Да и сами ребята подолгу рассиживаться не могли — уставали. Помню, Дима Аленичев как-то повеселел немного, расслабился, а потом вдруг резкость навел и спрашивает:

«Это сейчас ты под гитару пел?» — «Да», — отвечаю. Он: «А я думал, магнитофон играет…» Общий гогот. «Этому больше ни-ни…» И отбой. Вот время было. Обсуждали на таких посиделках разные проблемы. В Марбелье основной была проблема врачебного обслуживания. Вскоре ее решили. Хотя ради этого пришлось пободаться с Клесовым. Я ему: «Игорь, ребята бузят». Он: «А вам-то что до этого, господин пресс-атташе?» «Слушай, — говорю, — нам всем тут есть дело до того, как и чем помочь команде. Это же их здоровье». Пофыркал Игорь, поморщился, но меры принял, передал озабоченность куда следует. Дело сдвинулось. Ребята поняли, что и от меня какая-то польза возможна. Клесов кривил губы: «Чего не в свое дело лезет?» А я ходил и думал: оно мне надо? И понимал, что ассистент Старкова по большому счету прав.

На последнем предсезонном сборе в Голландии все немного «сдулись».

Даже гитара моя. Уже не до чего было. Деловая поездка вдвоем с администратором Лешей Терентьевым в Гаагу, где находилось российское консульство, запомнилась, но удовлетворения не принесла. Было холодно и мерзко. А в чистой, на первый взгляд, Гааге все мостовые оказались загажены странными несъедобными «колбасками». Это вам не Штаты с лопатками и пакетиками в руках заботливых хозяев. В Голландии даже у собачек демократия. Впрочем, может быть, на редкость холодная для Нидерландов зима была тому виной? По этой причине я ничего не понял в Амстердаме. Отвез Старкова в аэропорт (тот полетел просматривать игрока), а сам на обратном пути заехал в город — прогуляться. Представьте себе Питер (если бывали), только до пластических операций к 300-летнему юбилею, да еще пугающе безлюдный и засыпанный московским слоем снега. Все аптеки, улицы и прочие «фонари» Амстердама превратились в подснежники. Каналы так и не решили, замерзать им при минус пяти или еще морозца подождать. Ни одной снегоуборочной машины, ни зернышка привычного москвичу реагента со смертельной для гостей столицы таллиевой начинкой. На все эти неземные амстердамские пейзажи любовались трое: я — на прокатном «Фиате» и двое отчаянных велосипедистов в нешипованной резине и, видимо, без собственного жилья. Остальные амстердамы и господа переживали этот катаклизм дома.