Читаем без скачивания Журавленок и молнии - Владислав Крапивин

— Да…

— Понятно… А тебя Капрал смог бы заставить воровать?

Горька увидел, что Журка смешался, потупился. Сказал сбивчиво:

— Не знаю…

— Знаешь. Не смог бы, — с короткой усмешкой сказал отец. — Ну, хорошо, спасибо за ценную информацию. Разберемся. — И кивнул Горьке: — Пошли.

Когда Горька с отцом скрылся в своем доме, Журка почувствовал, как дрожат у него ноги. И сердце стучит с такой частотой, будто ушел от опасной погони. Ладно, не в этом дело. Все же он успел хоть чем-то помочь бестолковому Горьке. Как он это придумал и как решился побежать следом, Журка и сам не понял. Когда увидел, с какой покорностью и страхом семенит Горька за отцом, будто сорвалась пружина. Нельзя беспомощно сидеть, когда человека уводят на казнь…

Подошли ребята. Встали рядом с Журкой, помолчали. Он смущенно улыбнулся им: «А что было делать?»

Маленький Вовка Лавенков серьезно сказал:

— Ты его сегодня второй раз спас.

— Еще неизвестно, спас ли, — усмехнулся Митька Бурин.

Егор заметил:

— Все-таки помог… — И спросил у Журки: — Ты что, решил над ним шефство взять? Будешь его из каждой ямы за уши вытаскивать?

Журка не понял, что в этом вопросе: насмешка или одобрение? Он слегка огрызнулся:

— Разве я специально? Так получилось.

В этот момент его окликнули. Папа позвал с крыльца:

— Юрик, поехали в магазин! Там хороший обеденный стол есть!

Журке не очень хотелось в магазин. Лучше бы как следует познакомиться с ребятами, поиграть. Но помочь-то надо. И он побежал за отцом.

В магазине пахло мебельным лаком, сухим деревом и стружкой. Это был праздничный запах новоселий. Блестели полированные дверцы шкафов, горбатились пестрые туловища диванов и кушеток, поднимались под потолок пирамиды коричневых стульев. Тускло светились высокие зеркала.

Стол выбрали сразу. Но папа еще долго бродил в проходах между мебелью, внимательно и неторопливо к ней приглядывался. Потом сказал Журке с короткой усмешкой:

— Между прочим, если запродать твои книженции, можно было бы обставить квартиру, как дворец Екатерины… Ну, не буду, не буду, не буду! Пошутить нельзя…

Журка надулся и сердито отстал. Начал ходить один.

Он задержался у зеркального шкафа, глянул на себя, сморщил переносицу. Да, лазанья по деревьям и военные засады не проходят даром. На рубашке пятно, черная ленточка над карманом надорвана, одна пуговица висит на нитке. Ноги в засохших коричневых царапинах, на подбородке тоже подсохшая блямба — словно кусок ржавчины. Недаром Иринка спросила, когда шли в музей:

— А ты чего сегодня такой… будто сквозь джунгли продирался?

Журка рассказал про Горьку и утренние приключения. Приключения Иринке понравились, а насчет Горьки она удивилась:

— Валохин? Разве вы в одном доме живете?

— В соседних… Я его сегодня с собой звал, когда к тебе пошел, — признался Журка.

— Зачем?

— Ну… как-то нехорошо было одного оставлять. Только он отказался.

— Вот чудак, — отозвалась Иринка.

Впрочем, без всякого сожаления.

Они обошли все залы музея — и со старинным оружием, и со скелетом мамонта, и с моделями машин, которые строят на «Сельмаше». А потом условились, что после обеда Иринка зайдет к Журке и они опять придумают что-нибудь интересное…

…Пока папа платил в кассу, пока договаривался о машине, пока добирались домой, прошло около часа. Журка уже беспокоился, что Иринка пришла, а его нет.

Но Иринка еще не приходила. Журка стал прибивать в своей комнате полку для модели подводной лодки. В это время позвонили, и мама крикнула из коридора:

— Журка, к тебе девочка пришла!

Журка уронил на ногу молоток, схватился за ушибленную ступню и на одной ноге поскакал в коридор. Иринка увидела его и засмеялась:

— Ты не Журка, ты аист… Пойдем в Исторический сквер! Я покажу, где раньше сторожевые башни стояли, там теперь развалины, как в старинном замке.

Мама, услышав этот разговор, сказала:

— Сударь! При всем уважении к вашей даме, я должна напомнить, что вы еще не сходили за хлебом. На ужин ничего не осталось…

— Пфе! Это раз плюнуть, — весело отозвался Журка. — То есть я хотел сказать, что магазин рядом.

— Мы вместе, — предложила Иринка.

— Лучше посиди и посмотри мои книги, — решил Журка. — Помнишь, я рассказывал? Старинные… А я бегом!

Капрал и компания

Журка весело шагал вдоль заросшего газона. Высокая трава щелкала головками по сумке с караваем. Журка смотрел на траву — и вздрогнул, когда перед ним с коротким звоном остановился велосипед.

На асфальт въехал белобрысый парень лет пятнадцати. Журка его узнал: это он сегодня утром спрашивал про Капрала.

Когда вот так сразу загораживают дорогу, это не к добру. Журка попятился и рывком оглянулся. Но сзади стояли двое: один — длиннорукий, с яйцевидной головой, покрытой рыжеватым пухом; другой — чуть постарше Журки, тоненький, темноволосый, с мокрыми красными губами и маслянистыми глазами.

Журка сразу узнал их по рассказам ребят. Это были наверняка Череп и Шкалик. А тот, что с велосипедом, — Студент.

Шкалик хихикнул и сказал:

— Поговорить надо.

Журка ощутил, как разливается по всем жилкам противный холодный страх. Никуда не сбежишь, и на улице, как назло, никого. Только у соседних ворот возятся с трехколесным велосипедом две девчонки-дошкольницы.

Журка переборол страх, сделал равнодушное лицо, независимо поддал коленкой сумку. Сказал Шкалику:

— Ну говори…

— Не здесь, — объяснил Студент. — Давай к нам в гости зайдем. Это недалеко…

— Вот еще, — хмуро сказал Журка. — Если надо, здесь говорите.

— Здесь неудобно. Пойдем…

— Да не хочу я! — ощетинился Журка.

Шкалик опять хихикнул:

— Тебя разве спрашивают, хочешь ты или нет? Череп…

Череп дотянулся до Журки длинной лапой, цепко ухватил повыше локтя.

— Пусти! — тонко крикнул Журка.

— Стоп…

Это сказал незаметно подошедший высокий паренек — стройный, смуглый, симпатичный. С тонкой полоской усиков над красивыми улыбчивыми губами. Он двумя пальцами взял руку Черепа и отцепил ее от Журки.

— Капрал, а он не идет, — обиженно сказал Шкалик.

— Пшел вон, болван, — мягким голосом отозвался Капрал. — Не умеете говорить с человеком. — Он улыбнулся Журке и объяснил: — Воспитываю, воспитываю, а результат нулевой. Ты уж их извини, обормотов.

Шкалик опять захихикал, осекся под взглядом Капрала и стал смотреть в небо. Череп шумно засопел. Студент лениво заметил:

— Поговорить-то все же надо…

— Правильно, надо, — согласился Капрал. — Только по-джентльменски. Без обезьяньих ухваток, как у Черепа. — Он ласково взглянул на Журку и предложил:

— Может, все же зайдем, побеседуем? А? Есть один вопрос.

— Мне домой надо скорее, — торопливо сказал Журка. — Ждут меня…

— Это же недолго. Минут пять весь разговор. Да ты не бойся, никто тебя не обидит, даю слово.

После этого отказывать было нельзя. Вернее, можно, только это была бы уже полная трусость. Да и какой смысл? Все равно не убежишь. К тому же Капрал, кажется, не обманывал: бить не будут. Журка пожал плечом:

— Ну пошли…

В гараже пахло старым железом, бензином и сырой штукатуркой. Тяжелая половинка ворот закрылась, под потолкам загорелась жидким светом лампочка. Студент поставил к стене велосипед и боком пристроился на его седле. Череп, будто краб, вскарабкался на верстак. Там сидели еще двое парней — класса из восьмого-девятого. Что-то медленно жевали. А Шкалик… Шкалик остановился перед Журкой. Его масляные глаза сузились и стали злыми, как у змеи.

Журка понял, что попался. Он оглянулся на выход. Тяжелое железо ворот не раздвинуть с размаха, поймают. Капрала не было, он отстал по дороге.

Шкалик облизнул губы и спросил с пришептыванием:

— Это ты, гадюка, заложил нас Горькиному папаше?

«Вот дурак я, — тоскливо подумал Журка. — Чего меня сюда понесло?» Что ответить, он не знал, да Шкалик и не ждал ответа. Жесткой ладошкой он коротко ударил Журку по уху. В ухе зазвенело. Журка понял, что это лишь начало, и сжался, закрылся поднятой сумкой.

И в этот миг рванулся в гараж солнечный свет: распахнулась прорезанная в воротах дверца. В дверцу прыгнул Капрал и с тихой яростью спросил:

— Вы что, сявки? Жить надоело?

Шкалика отнесло от Журки на несколько метров. Журка, глотая слезы, сказал Капралу:

— А еще слово давал…

Капрал мягко положил руку на Журкино плечо. Попросил:

— Ты извини.

Потом повернулся к Шкалику, проговорил тихо:

— А ну, иди сюда, мой хороший…

— Ну че… — хмыкнул Шкалик и пошел слабыми шажками.