Читаем без скачивания Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия - Николай Платошкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для кофейных плантаций требовались свободные земли и рабочие, поэтому все эти годы продолжалось наступление на общинное землевладение. В марте 1881 года вспыхнуло восстание индейцев (вошедшее в историю Никарагуа как «индейская война»), зверски подавленное национальной армией. Новый президент Карденас амнистировал в 1883-м уцелевших участников восстания. Тем не менее либералы в соседнем Гондурасе пытались организовать новую революцию с целью отстранения консерваторов от власти.
Никарагуа следовало опасаться не только традиционной английской или американской экспансии. В 1878 году к берегам страны подошли четыре германских военных корабля под стандартным предлогом защиты своих граждан.
Поводом было нападение на почетного консула только что созданной Бисмарком «железом и кровью» Германской империи Айзенштюка в городе Леоне в 1876 году. Падчерица довольно долго жившего в Никарагуа Айзенштюка была разведена, что являлось скандалом по меркам католической страны. Поэтому на семью консула уже два раза нападали на улице. Первый раз на Айзенштюка напал бывший зять, требовавший вернуть ему жену и трижды выстреливший из пистолета. 29 ноября 1876 года на консула напали полицейские, которые избили и арестовали его. Хотя Айзенштюка и выпустили, учитывая его дипломатический статус, но обидчиков его наказывать не собирались. Судья заявил, что дело носит не уголовный характер, а гражданский, «семейный».
Германия по американскому образцу потребовала от Никарагуа наказать нападавших, отдать салют чести германскому флагу военнослужащими никарагуанской армии и выплатить компенсацию в 30 тысяч долларов. Никарагуа проигнорировала ультиматум, так как не имела с далекой Германией серьезных отношений в какой-либо сфере.
Немцы усилили давление, подключив в качестве посредников одновременно Великобританию и США. Но никарагуанцы обошлись с американским дипломатом-посредником довольно невежливо, и США даже прервали с Никарагуа дипломатические отношения. Тогда немцы направили к тихоокеанскому побережью Никарагуа три военных корабля своей Восточноазиатской эскадры. Еще один корабль как раз находился в Вест-Индии и был направлен к атлантическому побережью Никарагуа.
17-18 марта 1878 года немецкая эскадра подошла к никарагуанскому побережью. Правительству республики пришлось выплатить 30 тысяч долларов, обидчиков консула оштрафовали на 500 долларов, а солдаты морской пехоты Никарагуа салютовали германскому флагу.
Падчерица же Айзенштюка вернулась к мужу и жила с ним до 1914 года.
Этот инцидент еще раз показал никарагуанцам, что расчет на помощь одной империалистической державы против другой является полнейшей иллюзией. Ведущие державы того периода разговаривали только на языке силы и только такой язык понимали сами. Отсюда следовал логичный вывод, что только объединение центральноамериканских стран может служить надежной гарантией их независимости.
Нужно отметить, что на протяжении всего XIX века то в одной, то в другой центральноамериканской стране предпринимались попытки восстановить былое государственное единство всего региона. В тех конкретных условиях сделать это можно было только военным путем: местные правящие элиты отдельных государств ни за что не хотели ни с кем делиться властью, а главное – своими экономическими выгодами, которые давало независимое положение. Ведь больше всего денег можно было заработать тогда на таможенных пошлинах или на сдачу иностранцам различных участков территории в концессию. Естественно, в случае объединения решение всех этих вопросов отошло бы к новым центральным властям.
Однако самые передовые и прогрессивные представители центральноамериканской элиты понимали, что только объединение сможет предотвратить военную и политическую экспансию США в Карибском бассейне и Центральной Америке.
В 1862 году воссоздать центральноамериканскую федерацию предложил президент Никарагуа Мартинес. В качестве главы единого государства он предложил реакционного гватемальского диктатора Карреру, что обрекало все предприятие на крах ввиду ненависти, которую испытывали к Каррере все либералы региона. Сама мысль, что объединение региона возглавит лютый враг Морасана, заставляла относиться ко всему этому прожекту как к фарсу. Тем не менее было проведено несколько встреч полномочных представителей центральноамериканских государств, однако Сальвадор наотрез отказался войти в федерацию под руководством Карреры.
В 80-х годах XIX века попытку воссоединить Центральную Америку предпринял президент Гватемалы Хусто Руфино Барриос.
Барриос родился в 1835 году, изучал право и в 1862-м стал адвокатом. Три года спустя скончался правивший много лет реакционный диктатор Гватемалы Каррера – заклятый враг Морасана. Барриос, обладавший недюжинным интеллектом и кипучей энергией, с головой окунулся в политику, присоединившись к либеральной партии. В 1867 году он примкнул к восстанию в регионе Лос-Альтос, жители которого хотели провозгласить независимость. В боях с правительственными войсками Барриос показал себя талантливым военным лидером-самородком. В 1871 году Барриос с другими гватемальскими эмигрантами вторгся в Гватемалу с территории Мексики. Либералы начали вооруженную борьбу с целью свержения многолетнего господства консерваторов в стране. Благодаря военному гению Барриоса либералы одержали победу, их лидер Гарсия Гранадос стал президентом, а Барриос – губернатором провинции Лос-Альтос.
Барриос был классическим либералом XIX века. Он считал католическую церковь главным препятствием на пути прогресса страны, а сам этот прогресс видел в развитии народного образования и привлечении передовых иностранных инвестиций при неукоснительном соблюдении суверенитета страны. По инициативе Барриоса из Лос-Альтоса были высланы все иезуиты[95]. В ответ на это священники спровоцировали реакционное восстание в Гватемале, что привело к высылке из страны уже архиепископа. Но тот в эмиграции не сидел сложа руки и уговорил правительство Гондураса начать против Гватемалы войну.
Барриос как главнокомандующий гватемальской армией принял вызов, но одновременно заявил о желании восстановить на базе гондурасско-гватемальского союза центральноамериканскую федерацию времен Морасана.
В мае 1872 года Барриос всего на 32 дня стал временным президентом Гватемалы. За этот короткий срок он провел в стране коренные реформы: была провозглашена свобода прессы, ликвидированы монастыри и национализировано их имущество. В стране открылись первые школы для женщин. В 1873 году Барриос был избран президентом и немедленно национализировал уже все имущество церкви, которое подлежало продаже с торгов. В 1875-м в Гватемале было введено бесплатное светское начальное образование. Особое внимание президент обращал на подготовку национальных ремесленных и технических кадров, без которых было невозможно развитие гватемальской отечественной промышленности.
К концу правления Барриоса в Гватемале было 844 начальных школы, 47 вечерних школ для ремесленников и 17 вечерних школ для рабочих[96].
В 1881 году Гватемала заняла первое место среди стран Центральной Америки по экспорту кофе.
При Барриосе в стране была создана нормальная полиция (которую даже можно было публично критиковать), появились железнодорожные линии и телеграфное сообщение. В 1879 году была принята конституция – первый основной закон страны с момента получения независимости. Консерваторы правили, опираясь на штыки Карреры, и в конституции особой надобности не испытывали.
В 1877 году посланник США в Гватемале характеризовал Барриоса как диктатора с консервативными наклонностями, который не хочет вмешиваться во внутренние дела соседних стран[97].
В 1880 году Барриос был избран президентом на шесть лет и приступил к осуществлению своей главной мечты – восстановлению единого центральноамериканского государства.
Сначала гватемальский президент решил урегулировать давний гватемальско-мексиканский пограничный конфликт из-за региона Чьяпас. Во время испанского колониального владычества Чьяпас входил в генерал-капитанство Гватемалу, но после образования центральноамериканской федерации был занят мексиканскими войсками. Однако все правительства Гватемалы всегда считали Чьяпас частью национальной территории. Стремясь заручиться поддержкой или, по крайней мере, нейтралитетом Мексики в ходе предстоящей тяжелой борьбы за объединение Центральной Америки, Барриос в 1882 году признал Чьяпас мексиканской территорией.
Еще в феврале 1872 года Барриос поддержал инициативу Гондураса по созыву в Сальвадоре (что символично, в городе под названием Ла-Уньон, то есть «союз» по-испански) конференции всех центральноамериканских государств для обсуждения вопросов общего экономического развития региона. 17 февраля был подписан договор, предусматривавший строительство межокеанского канала, организации единой телеграфной линии и шоссейной дороги. Однако реального смысла договор не имел, так как к нему не присоединилось консервативное правительство Никарагуа.
