Читаем без скачивания Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!» - Василий Журавлёв

В истории легиона есть один эпизод, похожий на анекдот, который очень нравится легионерам. Генерал Ролле спрашивает рядового-легионера из Второго кавалерийского полка с отличной воинской выправкой:

 — Кем вы были до службы в легионе?

 — Генералом, мой генерал! — прозвучало в ответ на отличном французском.

 — Кто вы по национальности? — удивляется генерал.

 — Легионер!

Это был генерал Российской Императорской армии Борис Хрещатицкий.

Легионеры до сих пор вспоминают эту историю не только потому, что французы сами большие мастера «bon mot» — «острого словца», и ценят это искусство в других, но и потому, что этот короткий диалог точно передает принципы и суть отношений между людьми разных национальностей, в силу разных причин оказавшихся под зелено-красным знаменем легиона.

Как отмечал генерал Иностранного легиона Зиновий Пешков, приемный сын Максима Горького: «Немцы и русские, люди латинских наций глубоко проникаются традициями Легиона. И спустя два или три года службы они уже больше никто, кроме как легионеры. […] Сражаясь плечом к плечу, люди разных наций стараются показать друг другу всё лучшее, что есть в национальных характерах и ратных традициях стран: так русский старается не уступить немцу, а турок — им обоим».

Многонациональная армия, говорящая на языке метрополии, — это признак империи. Такими были армии Австро-Венгрии, Великобритании, Франции и России. Последней имперской была Советская армия, когда многие призывники с «национальных окраин» едва понимали русский язык, стоило немалого труда обучить их понимать команды, не говоря о том, чтобы выполнять.

Сегодня подобный интернационал можно увидеть только в Иностранном легионе. Но есть разница — если в армиях ныне исчезнувших империй разноплеменность солдат и офицеров была следствием географического положения, то в легионе — это принцип его формирования. Оказывается, есть иностранцы, которые отлично дерутся за другую страну, причем не только за деньги, но и за абстрактную идею Свободы.

Есть и иное отличие: в Советской армии эпохи заката СССР наиболее боеспособный «костяк» армии составляли русские и украинцы, а в легионе люди любой национальности и вероисповедания были всегда равны, что и привлекало в легион изгоев со всего мира. Даже в «старом» легионе времен колониального периода в истории Франции никогда не было ни «чурок», ни «урюков», ни «азерботов» и прочих «папуасов», как ласково величали в советских подразделениях солдат с Кавказа и из Средней Азии.

В легионе принципиально не делают так, что легионеры какой-то национальности составляют большинство. В определенные исторические эпохи развала или поражения стран и целых империй это создает определенные проблемы при приеме новых солдат: иногда становится уж слишком много желающих немцев или «славян» из бывшего СССР и стран аннулированного Варшавского договора.

Продолжая рассуждать о многонациональных армиях, нужно отметить еще очень многое. В имперских армиях стремились создавать подразделения по национальному признаку. Это непальцы-гурки в британской армии, сенегальские стрелки — во французской, кавказские дивизии — в русской. Во Франции туземцы призыву не подлежали, они могли служить только добровольно, но при этом получали жалованье. Разумеется, командовали такими подразделениями кадровые французские офицеры.

В силу идеологии «пролетарского интернационализма» система призыва в новую «рабоче-крестьянскую» армию, а позже в советскую была изменена. Это сделало другим и национальный состав, что стало прогрессом. Служба в РККА в 20–30-е годы XX века, как некогда в эпоху революционных перемен во Франции, многим дала «путевку в жизнь». Переболев пятью революциями, французы при всей своей современной буржуазности и снобистской сытости так и не отказались от картезианских идей XVIII века. Они продолжают повсеместно декларировать манящие идеалы всеобщего равенства и свободы. Но вопреки этому в делах военных они еще совсем недавно придерживались правила разделять армейские подразделения по национальному признаку: алжирские спаги, сенегальские стрелки и т. д. Это, по мнению стратегов того времени, приносило большой успех на поле боя. Сегодня во французской армии тоже можно увидеть арабов и африканцев. Их немного, но все они — «афрофранцузы», то есть французы по паспорту и пользуются всеми правами, что и прочие граждане страны. А вот большинство афрофранцузов все же предпочитают иные виды заработка.

Легионеры — это французы, но не по крови от рождения, а по крови, пролитой за Францию. Единственным подразделением, где во Франции разрешено служить иностранцам, остается Иностранный легион. Иностранцы не могут состоять на службе во французской армии, зато могут служить в Иностранном легионе. В этом смысле ничего не меняется вот уже второе столетие. С самого начала французов охотно зачисляли в легион, но если рекрут не был офицером, то ради соблюдения правил местом своего рождения он называл не Францию, а Бельгию, Монако, Эльзас или Лотарингию, Люксембург или Швейцарию. То же самое происходит и сегодня, хотя в легион вступает немало молодых французов. И не только ради военных приключений, а из-за того, что работать толком негде, — всё производство вывезено в Азию.

Национальный состав легиона — это отражение исторических событий в Европе или следствие геополитических катастроф на планете. Легион — это приют побежденных, но не сдавшихся. После Франко-прусской войны 1870–1871 годов в легионе преобладали выходцы из Эльзаса и Лотарингии. Капитуляция кайзеровской Германии в Компьенском лесу привела к тому, что Французский легион снова заговорил по-немецки. После 1920 года к немецкой речи прибавилась и русская — кадровые военные разбитого Белого движения уходили в легион.

Зиновий Пешков в книге «Иностранный Легион в Марокко» (1923 год) пишет: «До Великой войны немцы составляли соотношение 20:100 в Легионе, но военные действия окончены и теперь большинство составляют немцы и русские. Немцы — половина из сотни и они наиболее надежный элемент в подразделении. Большинство из них служило в своей собственной армии во время войны, но некоторые из них — «Спартаковцы», и они вступили в Легион, когда они оказались в меньшинстве в Германии. Есть и члены ультрамонархической партии. Они вступили в Легион, оттого что не хотели служить Немецкой Республике». В основном унтер-офицерами тогда были немцы. Они же — лучшие капралы. А как же русские? «У русских командовать получается хуже. Они всегда колеблются, к тому же не пользуются авторитетом у тех людей, с кем живут бок о бок: делят палатку или место в комнате. К тому же они заставляют подчиняться своим приказам и никогда не дают забыть о том, что здесь они — начальники, при том что едят и спят вместе со своими людьми», — заключает автор и добавляет: «Немецкие капралы напиваются так же как и все, но они никогда не делают это вместе со своими подчиненными или у них на глазах».

После победы сторонников каудильо Франко в Испании в легионе зазвучала испанская речь разгромленных республиканцев. Поражение Третьего рейха привело к тому, что немецкие пленные массово вступали в легион и отправлялись умирать в джунгли Индокитая. Крах социалистической системы и развал СССР привели к тому, что легион снова заговорил по-русски и на всех языках вчерашних «братьев по оружию» из стран Варшавского договора.

Сегодня во Французском Иностранном легионе служат представители 140 наций из семидесяти стран мира. Идея многонациональности легиона предусматривает и то, что нужно принимать на службу французов, — немалая доля солдат должна быть «франкофонской». Разумеется, им легче служить в легионе, чем иностранцам. Однажды один офицер легиона в нашем разговоре о национальностях легионеров и трудностях, с этим связанных, как-то улыбнулся и грустно пошутил: «Нам, французам, проще — мы дома, и язык нам родной, а вот нашим легионерам-иностранцам поначалу приходится несладко… Я слабо себе представляю, как бы я выучил китайский в кратчайшие сроки, если б мне пришлось служить в китайском легионе».

Сегодня франкоговорящие составляют 38,5 процента от общего состава легиона. Из них французов — 24 процента. Это дает возможность приобщить новых легионеров к традиционным ценностям французского общества и культуре страны, которую они призваны защищать. «Славянский мир» представлен 13 процентами легионеров: это выходцы из России, стран СНГ и Балтии. Конкуренцию составляют молодые люди из Балканских стран и других стран Центральной Европы, то есть бывшего Варшавского договора, их 18 процентов. Арабов — 6 процентов, а африканцев — 7 процентов. Солдат из Азии, которые хотят послужить Франции, больше, чем арабов и африканцев, — 8 процентов. Интересно, что 10 процентов военнослужащих — выходцы из стран Латинской Америки. Похоже, их больше устраивает служба в «интернационале» Французского легиона, чем пребывание в Испанском Иностранном легионе, который в последние годы окончательно «латинизировался».