Читаем без скачивания SoSущее - Альберт Егазаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Компьютер сыграл начало «би джизовской» адаптации 5-й Бетховена, и он перевел взгляд на экран монитора. Это был сигнал «избранной» почты. Обычная, как всегда, была отсортирована его референтом, носившим имя Аристарха Первородова. Да, с таким именным набором можно было попасть в герои неведомого человечеству завета, родиться Адамом далеких перстей, страдать Прометеем угасшего пламени, — увы, этому экземпляру героических ФИО досталась куда более мрачная судьба — личного делопроизводителя. Надо его по-гречески величать — Примагеном[35], усмехнулся Платон и щелкнул мышь по носу.
Открыв папку, он поразился необычайно большому количеству просителей, остроумно распределенных референтом по пяти категориям: непрошеных, желанных, креативных, из числа больных и, наконец, в самом низу каталога лежали ренегаты, должники и обыкновенные политические проститутки. Если Аристарх почту не помечал, раздел «просители» он читал редко. Большее внимание вызывала пухлая папка проклятий и ругательств. Стоило дрогнуть его холическому духу или меланхолии забраться под свод мощного черепа, как он тут же нырял в море проклятий и от двадцати минут до часа заряжался киловаттами чужой ненависти. Только после этого он чувствовал, что живет. Первому после такой зарядки доставалось Аристарху, потом секретарям, затем прислуге, если оставалось — жене. Главное — слить тяжелые психоэнергетические фракции, именуемые в просторечии говном[36], до встречи с детьми, которых он любил и пока всячески оберегал от уродств подступающей взрослой жизни.
Прежде чем приступить к прочтению красной папки «избранного», он еще раз пробежался по всем открытым окнам. Через два из них можно было заглянуть в Россию, лежащую перед ним главными своими богатствами, землей и женщинами. Спровоцировавший кошмар клип с кровососами-нефтекачалками он лихо закрыл, на весело глядящих с VIP-страниц досугa.ню куколок все же полюбовался, с неприятной тоской отмечая, что прелестные дивы, попадая на страницы какого-нибудь blonde-escorts-uk.co.uk, становятся неразличимыми до тошноты cover-girls с тройной твердостью: в накачанных силиконом титьках, запредельной таксе и циничном взгляде на все.
В красной папке, защищенной даже от Аристарха, находилось два письма.
«Дорогой Платон, ты друг мне, но… ради чьего толстого первоисточника ты выдал транш на бланш этому начинающему копрофагу? Напомни ему о других фагах, которые на омо. Пусть почувствует себя правильно.
Твой херц’Ог Решайло»
Платон на мгновение задумался и нажал кнопку «ответить». В окошко поверх письма Решайло он вписал одну фразу:
«Если загон прохудился, уступи его брату Ширяйло.
Истинно твой Платон».
Платон подвел экранный перст к кнопке «Send», на мгновение задумался, затем выделил курсивом слово истинно — и указатель снова повис над судьбоносной областью экрана. Палец, теперь уже его, словно выбирая нужный момент, немного покачался над кнопкой, а затем вжал ее с такой бретерской лихостью, как будто под ним была не мышиная клавиша, а курок дуэльного пистолета. После ответного щелчка красная папка избранного сбавила накал тревоги до бледно-розового.
Второго письма Платон, признаться, не ожидал. Оно было послано Чурайсом, с которым он давно не поддерживал личной переписки, а «братские» послания после процедуры «снятия» он в силу уставных ограничений получать никак не мог. Но послание все же пришло, и на нем отчетливо проступало «братское» клеймо.
«Адельфос адельфо. Преданного преданному брату Борису через Платона Чурайс, поручаясь Ручайсом, уведомляет о предстоящей инвестиции на Больших Овуляриях и шлет с возвращенной любовью один из последних своих чубаят[37]:
Куда ни повернись повсюду провода,
И реки в них текут, но это не вода.
Электрический Мот, ты поставлен сегодня на счетчик,
От которого скоро отрубят тебя.
P.S.
Сук будет срублен, дерево устоит. Будь готов!
Вива Адельфи!
ЧурАйс».
Несколько лет ждал он этого послания с надеждой и страхом.
«Всегда готов!» — не задумываясь, ответил проснувшийся в Платоне брат Борис. Нажав заветную кнопку, отрезающую возврат в затянувшуюся атараксию, он встал с кресла, потрепал по загривку пришедшую в себя суку и подошел к шкафу. Давненько он не заглядывал в ящик спецхранения. В нем притаилась упакованная в символический ряд история его жизни. Не сухая линейная биография: родился, пошел, заговорил, вступил, поступил, выступил, стал, включился, исключился, защитился, взял, соединился, расстался, развелся, взял, убрал, взял, ликвидировал, взял, убрал, взял, взял, взял… Нет, заветный ящичек прятал в своей глубине странные на первый взгляд вещи: сломанное перо, часовую пружинку, перевязанную нитками прищепку, звездочку с пухлым вихрастым мальчиком в желтом круге, часы «Луч» с разбитым циферблатом, латунный замок от портфеля, компас, еще одну звездочку с языками пламени, потом значок в виде развернутого знамени и даже такой раритет, как деревянная перьевая ручка с нацарапанным именем Лена на боку. Ниже под вещами лежало несколько магических бумаг со знаменами, книгами и зубчатыми колесами, верхняя строчка которых начиналась словами «победителю», «участнику» и, наконец, просто «борцу». Борцу звучало красивее всего, не хватало только самого лакомого слова — «герою». С героем он чуть опоздал: стоило ему стать на тропу, ведущую к золотой пентаграмме, как само время путеводных звезд, а вместе с ними и героев, закончилось, и началось другое время с другими героями, которых награждали не маленькими кусочками золота, а портретной галереей американских президентов. В груди Платона при воспоминании о близости к Борису этого звания чуть больно, но приятно защемило. «Пройдено», — сказал он кому-то в себе и выдернул до отказа ящик секретера — все-таки сейчас он искал не свидетельства своего героического служения прошлой парадигме общественного устройства, а реликварий брата-в-услужении. Его роль выполняла небольшая, обитая бархатом шкатулка, что спряталась в дальнем углу глубокого ящика. Платон-Борис, покрутив несколько колесиков с цифрами, открыл ее. В ней лежали столь же странные для его общественного положения вещи: миниатюрная клизма, золотая пентаграмма с отчетливо обозначенными переплетениями на украшенной резьбой штанге, перьевая ручка, платиновая заколка с головкой в виде скрещенного циркуля и слесарского треугольника с латинской буквой G между ними. Не найдя сразу нужной вещи, он достал шкатулку, поставил ее в зеркальную нишу шкафа. В некоторой растерянности он начал выкладывать из нее весь набор оповещения. Помимо перечисленного там лежало еще несколько безделиц: массивный перстень с гравировкой по белому золоту, состоящей из
