Читаем без скачивания Ведьмина ночь - Екатерина Лесина

Морислав.

— И Горислав.

В рифму. Почти.

— А это Яна Ласточкина, наша новая ведьма.

— А на кой нам ведьма? — откровенно удивился Морислав.

Вот… вот мог бы что-то новое придумать, право слово, а то я себя неполноценной ощущать начинаю. Ненужной. Ведь не скажешь же, что я тут тоже не по собственной воле.

— Тебя не спросили, — князь чуть нахмурился.

— Да ладно, деда… я ж так. Извиняйте, ежели чего, — Морислав дотянулся до вазы и вытащил из нее цветок, который протянул мне. — В знак мира…

Ага.

Только вытащил он белодремник, который аккурат на языке цветов говорит о подозрениях и неприязни. Но я ничего. Взяла. И улыбнулась.

Того, кто в детском доме вырос, языком цветов не проймешь.

— За вами, охламонами, присмотрит заодно уж… тут же ж это… балаган ваш.

— Наш? — удивился Мор, стащив с тарелки пару тарталеток. — А… это ты про невест. Я вчера ходил гулять.

— Кто бы сомневался, — князь сказал это в сторону.

— Ничего такие… некоторые с прошлого году, но большею частью новые. Непуганные…

— Только попробуй! — князь пригрозил внуку вилкой.

— Да я ж так… я ж не собираюсь. Просто… сугубо теоретически! И вообще мы тут не при чем! Они сами!

— Что сами?

— Все сами!

— Устроили… представление. Вековые традиции…

— Попрали… — согласился Морислав.

Передо мной появилось блюдо с чем-то весьма красивым и вкусно пахнущим. Шарики какие-то в соусе. И рядом зелень. А еще крупа, не рис, не пшено… ладно, я не привередливая, а с учетом, что утренний бутерброд давно остался в прошлом, попробую.

—…предки…

—…в гробах ворочаются, глядя на непотребства наши…

Мясо оказалось нежным и сочным. К тому же шарики начинены были сыром. Кажется. С орешками и травами. Кажется. Главное, никогда такого не ела и…

— А вы что думаете?

— Что? — от медитации над тарелкой — все-таки князь в чем-то прав, жизнь длинная, врагов в ней будет много, в отличие от вкусных обедов — меня оторвал вопрос.

— О традициях, — князь глядел с насмешечкой. — Семейных.

— К сожалению… — я отложила вилку. — Вряд ли чем помогу. Я в детском доме росла. Поэтому о традициях семейных представление имею слабое.

Вот сказала и пожалела. Все-таки язык у меня длинный чересчур. И за столом повисла неловкая пауза.

— Но мне интересно, — я покосилась на князя. — Какой в этом смысл? Вызывать всех этих девушек. Собирать их.

— Это весело, — пожал плечами Мор. — Конкурсы там… помнишь, как они блины пытались жарить? А я сковородки кое-чем смазал…

— Ты? Это был ты⁈ — возопила Свята. — Да я… да…

— Ой… извини, это шутка была…

Князь покачал головой.

— Бестолочи.

— А в самом деле, — раздался тихий голос княжича. — Какой в этом смысл, деда? Это же не логично.

— Что именно?

— Конкурсы… допустим, те же блины или в целом кулинарный тур. Да, кто-то умеет готовить, кто-то нет. Но ведь вряд ли моя жена должна будет готовить сама. У нас вон повар имеется, и кондитер отдельно, не считая кухонной прислуги.

— Разбаловал я вас…

— Ну или вот шитье взять? — продолжил княжич. — Давно уже никто не шьет одежду сам. Эта традиция напрочь устарела. Красота? О красоте вообще у всех представления индивидуальные.

— И поэтому тебе никто не нравится?

— Не поэтому, но да… ладно, выберу я кого-то из финалисток. Женюсь. Да, она будет уметь готовить. Или шить-вышивать. С общепринятой точки зрения будет даже красива. Но каким она при этом будет человеком? Каков её характер? Мировоззрение…

— Точно разбаловал. В мое время жену выбирали не по мировоззрению.

— Ну-ну, поэтому бабушка появляется здесь раз в двадцать лет и то проездом.

Бабушка? Стало быть… ну да, если князь выглядит бодро, то почему его супруга должна быть хуже? Интересно, а эта ведьма, Цисковская, знает?

Или может, они в разводе?

Князь нахмурился.

— Или папеньку с маменькой вот взять? Они ж друг друга глубоко и искренне терпеть не могут. Хорошо, развелись, наконец…

— Ладно, — сказал князь. — Раз тебе не по душе традиционные конкурсы, проводи свои… по мировоззрению… или чего там. Только…

— Я не хочу жениться сейчас! И в прошлом году не хотел. И в будущем, может, захочу, а может, нет! Да и зачем вообще мне жениться⁈

— Чтобы род продолжить.

— У тебя трое сыновей. У моего деда тоже трое сыновей, то есть, у меня помимо папы — двое дядьев. И еще тетка. Сколько у меня кузенов? Близких? И это не считая родных старших братьев? Да ничего-то с родом не случится, если я вдруг не обзаведусь наследниками!

— Ага, — согласился Мор, поскребши себя за ухом. — И я так бате сказал.

— А он?

— А он подзатыльника отвесил, чтоб, стало быть, не умничал.

Мор потел макушку.

— Обидно…

— Этак последние мозги отобьет, — не выдержала Свята и показала кузену язык.

— Деда, а она обзывается!

Я опустила взгляд. Одна тарелка сменилась другой, причем я точно не скажу, когда именно это произошло. Но ничего, рыбу я тоже люблю.

— Начинаю думать, что жениться вам и в самом деле рановато… однако традиция — это традиция…

— Ага, а налоги — это налоги, — не удержался княжич. — И в целом подобный фестиваль оказывает благотворное влияние на экономическое развитие региона. По сравнению с прошлым кварталом продажи…

Князь прикрыл лицо ладонью.

А я что? Я рыбу ем. Вкусную. Сочную. В каком-то сложносочиненном соусе, который и сладкий, и мягкий, с легкой кислинкой и фруктовой свежестью. В жизни бы не подумала, что такое с рыбой сочетается.

— А Яна участвовать не хочет! — наябедничала Свята, которая рыбу ковыряла явно без особой охоты.

И все, позабывши про экономическое состояние региона, замолчали и посмотрели на меня. С удивлением и даже будто бы с укоризной.

— Извините, но какая из меня невеста? Я и готовлю не слишком хорошо… шить и вовсе не умею. Носки заштопать смогу или там дырку какую, но и только. И вообще не готова я к столь резким переменам в жизни.

— Вот! Даже она не готова! — радостно подхватил Мор. — А она уже старая…

Я?

Охламон рыжий!

— Мда… с подзатыльниками дядя явно перебарщивает, — Свята ткнула братца вилкой в бок. — Кто ж женщине такое говорит?

— Но она ж и вправду… извините, я не нарочно! Я просто говорю раньше, чем думаю.

— Это потому что думает он исключительно о бабах или по праздникам, — заметил княжич. — Но о бабах чаще.

— Так бабы и случаются чаще, чем праздники, — это Мор сказал вполне искренне. — Но и вправду… сколько вам лет?

— Двадцать восемь.

— Вот… старая уже!

— Сам ты старый! Мне тоже двадцать восемь! — возмутилась Свята.

Ей? Да ей больше шестнадцати не дашь!

— Ты — другое дело, — возразил княжич. — Нельзя сравнивать вашу продолжительность жизни и обыкновенного человека. Хотя, конечно…

Глаза у него были красными, прищуренными.

— Сейчас… раньше сил у вас было куда меньше. Я бы сказал, катастрофически мало, — это он произнес спокойно и явно не потому, что хотел меня обидеть. Кажется, такая вещь, как чужая обида Горислава волновала в последнюю очередь. — Между тем последние исследования подтверждают устоявшуюся парадигму наличия прямой зависимости продолжительности жизни от степени выраженности дара.

— Когда ты так говоришь, мне хочется хряснуть тебя по лбу, — Свята взвесила в руке вилку. — У тебя вот мозгов слишком много порой.

— Следовательно, можно сказать, что до последнего времени ваш биологический возраст вполне соответствовал фактическому.

Старая.

Мать вашу же ж… я старая. А я себе казалась молодой, потому что… потому что ни один человек в здравом уме не скажет, что двадцать восемь — это много. Это ведь даже не тридцать.

— Вместе с тем переданная сила воздействует на физиологию, что приведет к замедлению естественных процессов…

— Мы уже поняли, Гор, — жестко оборвал князь. — Хватит.

И наверное, стоило быть благодарной.

— Так вот… я что хотел сказать.

— Ты уже наговорил не на одно проклятье, — пробормотала Свята.

— В данный момент времени вы все еще пребываете в фазе открытого репродуктивного окна. И поэтому вполне можете принимать участие в отборе.

— Спасибо, но что-то не хочется.

— Разумно, — княжич со мной согласился. — Совершенно бестолковое действие.

Князь закатил очи.

А нам подали кофе.

И чай в высоком стеклянном чайнике, до того прозачном, что казалось, будто вот эта янтарная жидкость с распустившимся в ней цветком сама собой обрела форму.

— Да ладно, зато весело, — Свята потянулась к пирожному.

Их тоже подали.

Махонькие корзиночки, укрытые облаками взбитых сливок. Фруктовые палочки. Темные блестящие шары, столь глянцевые, что смотреться можно.

И… кажется, я объелась.

— Вот это попробуй, — Свята указала на что-то вытянутое, похожее на черную лодочку, на которой закрепили тройку